– Спасибо, отдаю должное вашей мудрости и логике.

– Но и ты, мой дружок, не будь чурбаном, утешь вдову.

– Да, какая грустная жена не мечтает стать веселой вдовой, – вспомнил он цинично-точный афоризм и поинтересовался.– Розалия Ефимовна, если не секрет, сколько официальных мужей вы уже похоронили, не считая любовников?

– От тебя секретов нет, четырех мужей и трех любовников проводила на тот свет, – не без гордости заявила она.

– Так вы, любезная, не просто вдова, а черная вдова. Так назван ядовитый паук,– изрек Дубняк слегка дрогнувшим голосом. – Вы весьма опасная особа. Следует держатся подальше.

– Почему? – удивилась и огорчилась Блинкина.

– Потому что за вами тенью следует смерть. А может и тени, как у привидения нет?

Хотя он и не отличался суеверием, но по рассказам бывалых людей знал, что близкое общение, а тем более, интим с черной вдовой, чреват тяжелыми последствиями. Его не прельщала перспектива стать восьмым усопшим в коллекции сладострастной фурии.

– Сенечка, это предрассудки, фобии. Я не замечала за собой тени и привидения,– словно птица крыльями, замахала старушка руками. – Какая же я черная, если волосы у меня светлые, кровь горячая и щеки румяные. Разве я похожа на колдунью или ведьму? Я приношу радость, любовь и блага.

– Ваши усопшие мужья и любовники тоже так считали?

– Спросите у них сами, – съязвила вдова.

– Для общения с ними придется дуба дать, – заметил Дубняк. – А я еще и половины жизни не прожил. Планирую, как прадед , дожить до девяносто пяти лет.

– Что же другие родственники?

– Дед Семен на фронте погиб, а отец Роман работал на такси и разбился в ДТП.

– Жаль, но почему вы навесили на меня ярлык черной вдовы?

– Простите, любезная пошутил, вы – волшебница, добрая фея, белая, а не роковая вдова. И по поводу усопших мужей и любовником не слишком печальтесь. Ведь те годы, что они не прожили, прибавятся к вашей жизни. Поэтому будете жить долго и счастливо, – с оптимизмом произнес он.

– Для полного счастья мне не хватает верного мужа.

Чтобы она не обнаружила его внезапной тревоги, Семен Романович признался:

– Я свои дни рождения не отмечаю. Не в нашей власти остановить или замедлить бег времени. Оно стремительно и необратимо. С каждым днем, часом, минутой и секундой человек становится ближе к своей последней роковой черте. Едва дитя родилось и уже начало путь к могиле. А что же ваши дети, сыновья, дочери? Почему не прибыли на юбилей, не поздравили? Слишком занятые господа или за рубежом? Могли бы прислать внуков, внучек, правнуков…

– Нет у меня детей, дочерей и сыновей, – вздохнула Розалия Ефимовна.

– Почему? Такая породистая, темпераментная, сладострастная женщина и вдруг осталась без детей?

– Рано, в шестнадцать лет, я забеременела от своей первой школьной любви, – призналась она. – По нынешним временам это в порядке вещей, а тогда – скандал, позор. В раннем возрасте сделала аборт и после этого, где только не лечилась. К знахаркам ходила, лечебной грязью мазалась в санаториях Евпатории и Пицунды, на озере Чокрак, что вблизи Керчи, разную минеральную воду пила. Кучу денег потратила и все бесполезно.

Лишь на миг в ее глазах промелькнула грусть. Встрепенулась и потребовала:

– Пей, пей коньяк! Этого и других крепких напитков у меня много. Бывший супруг Яша, царство ему небесное, большую коллекцию вин и коньяков собрал. Давай раскрепостимся, чтобы нас ничего не смущало. Я глубоко убеждена, что естественно, то не безобразно, а прекрасно, доставляет райское наслаждение.

– Душечка, не форсируйте события.

– Ох, Семен, Сенечка, давайте немного отдохнем, переведем дух, – предложила утомленная юбилярша и за руку провела его в спальную с плотно зашторенными окнами. Два бра у изголовья широкое ложа с балдахином излучали красновато-бордовый цвет, создавая таинственно-интимную обстановку. Она села на край ложа, а он рядом. Положила ладонь на его колено и Дубняк ощутил, как мелко вздрагивают ее тонкие пальцы. Женщина ждала его ответного жеста, нежности, поцелуев, но Семен был пассивен и холоден, словно статуя. Тогда она взяла инициативу в свои руки – властно положила его широкую ладонь на свое худое, острое колено и простонала.

– Что с вами, Розалия Ефимовна?

– Ой, Сеня, мне жарко, изнемогаю от чувств и страсти.

– Опасаюсь, что после пляски вы простудитесь. Не хочу, боюсь брать грех на душу, – заметил гость.

– Нет, нет, не простужусь, я выносливая. Не робей, Сеня. Вы же знаете, что в шоу-бизнесе много супружеских пар, когда поп-звезда в два-три раза старше своего избранника или наоборот, он годится ей в дедушки. Любви все возрасты покорны, – напомнила она, поощряя Дубняка к активным действиям.

– Для шоу-бизнеса это типично, игра на публику ради популярности и многомиллионных гонораров, – прикинулся он недотепой. – После показательно-помпезных свадеб они устраивают чес по городам и весям России, Украины и дальнего зарубежья. А затем вкладывают капитал в роскошную недвижимость и в прибыльный бизнес.

– Сеня, все у меня есть, и хоромы, и валюта, и драгоценности, лишь не хватает крепкого мужского плеча, надежной опоры, – пожаловалась она и положила голову со сбившимся набок париком на его плечо, обняла шею длинными, как плети, руками. «О, Господи, избавь меня от искушения и соблазна», – мысленно попросил он и, освобождаясь из объятий Блинкиной, сказал. – Не будем торопить события.

– Сеня, Сенечка, у нас и так лимит времени. Сколько той жизни осталось? Разве вы не хотите меня изнасиловать? – неожиданно спросила она. – Это так азартно и приятно, ощутить силу, страсть настоящего мужчины…

– Розалия Ефимовна, душечка, у меня и в мыслях такого не было. Ведь я не маньяк, отдаю отчет своим действиям. Вы меня ошеломили, ценю вашу дружбу и доверие, – ответил он и почувствовал во всем ее облике огорчение и обиду из-за того, что он ею пренебрег. «Черт меня дернул сюда придти, размечтался найти клад с сокровищами. Баба осторожная, предусмотрительная, притащила эту рябую кобылу, чтобы в случае чего был свидетель. И этот план потерпел фиаско. Однако, какие же бабы, хитрые и коварные существа. Старая клизма, еще на что-то надеется».

На личном опыте он убедился, что существуют женщины, испытывающие особый восторг, когда ими овладевают грубой силой. Кричат, визжат, стонут, дают волю зубам и рукам, кусают и царапают партнера. Похоже, что и Блинкина из категории таких темпераментных с психическими отклонениями особ. Не хватало, чтобы она своими зубами и когтями впилась в мою кожу и покусала уши или шею. Нет, нет, никаких соблазнов и искушений. Если, даже один раз проявлю слабость, уступлю ее домогательствам, то она потом не слезет, станет везде и всюду преследовать.

– Что же ты, Сенечка, молчишь или я не в твоем вкусе? Ты же, как врач, знаешь, что не прихоть, а физиологическая потребность.

– Я смущен и озадачен. Никогда не мог подумать, что вы, Розалия такая страстная, без острых шипов.

– А разве это плохо для тебя?

– Слишком доступны. Обычно приходится покорять.

– Только для тебя, а других не подпускаю к себе на пушечный выстрел. Я – не гордая, но цену себе знаю, – заявила она и в знак готовности прижалась к нему грудью, обдав дорогими французскими духами. – Ты при первой же встречи пронзил мое сердце стрелами Купидона, воспламенил любовь. Поэтому и пригласила в гости. Признайся, Сенечка, в твоем роду были евреи?

– Упаси, Господь, мешать кровь с вашим племенем, – признался Дубняк, вспомнив о хитром и коварном дантисте Штуцере. Увидел, как потускнела черная вдова, собрав морщины на лбу в гармошку.

– Напрасно. Наш народ много страдал, был бит и гоним, а теперь среди евреев много богатых людей, в том числе олигархов.

Из ее признания он решил извлечь пользу.

– Розалия Ефимовна, душечка, вы состоятельная дама. Одолжите мне для реализации бизнес-проекта пятнадцать тысяч евро или двадцать тысяч долларов, за мною не заржавеет, – попросил он.