– Розалия Ефимовна, что еще за кукла (хотел сказать мартышка)?! Вы же говорили, что будете одни? – упрекнул он.

– Не удивляйтесь, не расстраивайтесь, Семен Романович. Это моя закадычная подруга Клавочка Ивановна Рябоконь, – пояснила хозяйка. – Она в последний момент напросилась в гости, поэтому считайте это приятным сюрпризом. Ей очень захотелось познакомиться с великолепным дантистом. Не могла же я ей отказать. Вы не огорчайтесь, она особа интеллигентная, долго не задержится, создаст нам идеальные условия.

«Рябой конь? Вот уж действительно, конь с яйцами, точнее, кобыла», – подумал он, глядя на ее мужеподобный облик с медно-рыжеволосой прической, плоским монголоидного типа лицом с широко расставленными глазами и носом-картошкой, с выпирающими из челюстей зубами. Когда она улыбалась, то это было похоже на то, что хочет кого-то укусить. Клавдия почему-то не обиделась на слово «кукла»?

– Вы что же, господин хороший, хотели, сразу с Розалией шуры-муры и в теплую постельку? Так не годится, должна быть прелюдия, процесс ухаживания и обольщения, – уязвила его Рябоконь. – Имейте в виду, руки не слишком распускайте, она женщина строгих правил. А куклами и матрешками называйте своих любовниц, а не почтенных и благородных дам.

– Розалия, кого ты пригласила, с кем якшаешься? – сурово произнесла Клавдия, собираясь оставить их.

– Клавочка, не обижайся, он золотой, очень полезный человек. Работа у него тонкая и нервная, но очень, очень полезная. Нам зубы вставит, а слово обронил случайно, – вступилась Блинкина за стоматолога. Дубняк и сам, решив смягчить ситуацию, вкрадчиво попросил:

– Любезная Клавдия Ивановна, простите великодушно. В моем понимании кукла – безобидное, хрупкое создание. Вам должно быть известно, что Чехов свою Ольгу Книппер в письмах ласково называл собачкой, актриса искренне этому умилялась.

– Мы с вами не любовники, чтобы снисходить до интимных отношений между писателем и актрисой, – строго пресекла она. – Не примазывайтесь к чужой славе.

– Виноват, больше не буду, – он послушно склонил голову и с огорчением подумал: «Похоже, и этот план пойдет коту под хвост. Рассчитывал, что со старухой останусь наедине, а тут тебе свидетель, причем с гонором. Глупо идти у баб на поводу, устраивать вечеринки-гулянки на виду у потенциальных свидетелей, готовых в случае следствия затянуть петлю на моей шее. Надо действовать тихо, издалека, незаметно и через посредника, которого в самый опасный момент можно кинуть, подставить, а самому слинять за кордон. Все больше никаких походов ни к Блинкиной, ни к другим «божьим одуванчикам». Пусть они для утех ищут себе таких же трухлявых пней. Только на цветы потратился».

– Клавдия Ивановна, я принимаю пациентов только в зубопротезном кабинете и в рабочее время, но для вас готов сделать исключение.

– Ради Бога, какие наши годы, – с иронией, будто делает ему одолжение, промолвила гостья.

– Хотя дареному коню в зубы не смотрят, но в качестве профилактической меры сейчас же, пока не приступили к трапезе, осмотрю ваши драгоценные зубки, – предложил стоматолог, резонно полагая, что редко кто откажется от бесплатной услуги.

– Клава, соглашайся, у Семена Романовича золотые, волшебные рученьки, – поддержала Розалия. – Я же тебе не один раз предлагала побывать у него на приеме…

– Для меня самым лучшим стоматологом был и останется до конца моих дней Наум Абрамович Зубрицкий, царство ему небесное, преставился полгода назад. Прекрасный специалист, щедрой, бескорыстной души человек. Хотя и было ему за восемьдесят, но продолжал работать, почитай на боевом посту скончался. Таким, как он, надо давать ордена, еще при жизни ставить памятники, – Рябоконь перекрестилась. – Я дала себе зарок, что ни к кому за помощью по поводу зубов не обращаться. Не хочу угодить в лапы к диким эскулапам, которые в стоматологии ни в зуб ногой.

– Складно сказано, – усмехнулся Дубняк и подумал: «Нашла праведника. Хитрый и алчный Наум Абрамович обдирал доверчивых пациентов, как липку. Принимал для изготовления протезов и коронок золото высшей пробы, а ставил самой низкой, объясняя, что мягкое золото быстро стирается, а со сплавом твердое, как сталь. Пациенты слепо верили, что стали обладателями золотых зубов, а по сути, носили во рту «булат» или олово вместо платины. Ох, и погрел на них свои загребущие клешни и щупальца Зубрицкий. Вот с кого мне следовало с самого начала брать пример. Сейчас бы не страдал из-за острого дефицита средств, имел бы свой бизнес».

Проявив благоразумие, он не стал переубеждать Рябоконь в ее наивном заблуждении по поводу щедрости обожаемого ею Наума Абрамовича, а уверенно произнес:

– Клавдия Ивановна, покажите мне свои драгоценные зубки.

– Хорошо, – после притворного сомнения согласилась она и открыла обозначенный губной помадой вишневого цвета рот. Дубняк оглядел ее зев с рядом крупных зубов, протезов и подумал: «С такими зубами место на конюшне». Однако вынес вердикт:

– Наум Абрамович в своем репертуаре.

– В каком еще репертуаре? Он ведь не певец, не солист театра или эстрады? – насторожилась женщина.

– От певцов и солистов, даже выступающих под «фанеру», меньше вреда, чем от ушлого стоматолога, – заметил он. – А репертуар понятен. Он изготовил протезы и коронки из дешевого турецкого золота. Три коронки основательно стерлись и требуют срочной замены.

– Почему из турецкого, а не настоящего, советского?

– Это вы у него спросите при встрече.

– На изготовление протезов и коронок я пожертвовала золотым браслетом, фамильной реликвией, – сообщила она с обидой в голосе. – Неужели надул, подменил халтурой?

– Надул, надул, как резиновую куклу. Это вам подтвердит любой стоматолог, ювелир или дантист. И на будущее, душечка, мой вам совет – не сотвори себе кумира. Это универсальный девиз на все времена и случаи жизни. Рекомендую: крупные, как лошади, зубы поменять на аккуратные жемчужно-белые импланты немецкой технологии. Тогда вы всех порадуете белоснежной улыбкой, женихи снопами падут у ваших прелестных ног.

– В кобелях не нуждаюсь, – резко оборвала Рябоконь.

– Зачем же так грубо? – упрекнул Дубняк.

– С мужиками по-другому нельзя, иначе сразу с ногами заберетесь на шею, – парировала она. Стоматолог с досадой подумал: «По внешним признакам видно, что фригидная баба, невозможно обольстить и соблазнить. Разве, что с использованием гормональных биостимуляторов».

– Не перед кем мне зубы скалить и бисер метать, – продолжила мадам. – Я не страдаю по поводу больших зубов. Чем родители наградили, тому и рада. Зубы меня вполне устраивают, крепкие, здоровые. Яблоки, груши, морковь, грецкие и лесные орехи щелкаю, как белка, без проблем. Считаю, что зубы даны человеку не для красоты, а для переработки пищи, особенно грубой…

– Да, это их главная функция, но и красота, эстетика для самочувствия, тонуса человека очень важны, – акцентировал Семен Романович. – Конечно, это ваше право менять натуральные зубы на импланты, но от образования камней, кариеса их надо срочно избавить. Приглашаю вас к себе в кабинет, но после Розалии Ефимовны, она первая в очереди. В честь юбилея обещаю обслужить бесплатно. Если проигнорируете приглашение, то через неделю, возможно, раньше будете мучиться от боли.

– Клава у нас провидица, почитай, наследница знаменитой болгарской бабки Ванги, способна предсказать судьбу, – сообщила Блинкина. – Подайте ей руку и по линиям на ладони она определить, что вас ждет в этом году?

– Не верю гадалкам-шарлатанкам, – усмехнулся гость. Однако любопытство возымело действие, он подал правую руку.

– Рябоконь внимательно вгляделась и известила:

– Скоро станешь богатым, но ненадолго.

– Здравствуйте, я ваша тетя! Очень вы меня порадовали, – упрекнул он. – Запугивать, огорчать и я умею. Большого ума не надо. Эх, сколько тунеядцев, мошенников, аферистов, разных шарлатанов: экстрасенсов, астрологов, знахарей, ясновидящих, древних бабок и дедов расплодилось в стране. В советское время всех заставляли трудиться на стройках народного хозяйства, а нынче бардак. Грабят, насилуют и, как с гуся вода.