– Как же так, Семен Романович, я о вас каждый день помню, а вы сразу – с глаз долой, из сердца – вон! – упрекнула она и назвалась. – Розалия Ефимовна Блинкина. Вам это о чем-нибудь говорит?

– Ах, душечка, госпожа Блинкина! Розочка, простите меня великодушно, – покаялся стоматолог.

– Не называйте меня Розой и Розочкой, – возразила она.

– Почему же, любезная? Какая разница, что в лоб, что по лбу? – удивился Дубняк.

– Во-первых, слишком созвучно с козочкой. Во-вторых, Роза – означает один цветок, а Розалия – много, как на плантации или в оранжерее. Там разнообразие роз, красных, белых, желтых, бордовых, пурпурных, и даже черных. В-третьих, сейчас модно называть девочек и женщин Розами, их развелось много, а Розалия – большая редкость. В этом мое отличие от всяких роз и мимоз…

– Логично, – согласился стоматолог.

– Я очень люблю посещать Никитский ботанический сад, что вблизи Ялты. В саду богатейшая коллекция роз, орхидей, ирисов, кактусов и других экзотических растений, в честь которых устраивают балы. Среди них я чувствую себя королевой роз, – продолжила она

– Теперь мне все ясно, Розалия Ефимовна, – польстил стоматолог. – И сколько вам, драгоценная душечка, годков стукнуло?

– Женщине неприлично задавать такой вопрос. К тому же, вы заполняли мои паспортные данные в анкету или в медицинскую карточку, – напомнила старушка.

– Извините еще раз. Очень разволновался, ваш ангельский голосок действует на меня магически. А где вы собираетесь отмечать юбилей?

– У себя дома. Оцените мои кулинарные шедевры. Будет черная и красная икра, осетрина, омары, печень трески, кальмары и другие деликатесы. На десерт торт «Черный принц» и сюрприз, на который только способна щедрая на ласки женщина. Люблю домашний уют. Устала от ресторанов, кафе, шумных застолий с пьяными и вульгарными мужиками и бабами. Вокруг чужие наглые и завистливые глаза, официанты, вымогающие чаевые. По этой причине я с последним мужем, а он у меня был пятый, значит, клятый, я разошлась. Он не просыхал в окружении светских львиц, которые его доили, выманивая валюту и драгоценности.

– Розочка, ой, извините, Розалия Ефимовна, кто еще будет на званом ужине?

– Только мы с вами, как говорится, в камерной, интимной обстановке. Не бойтесь, у меня к вам исключительно материнские чувства, которые мне, увы, так и не удалось испытать по причине бездетности. Где только не лечилась, пока ворожея Фая не сообщила, что на мне лежит родовое проклятие, печать безбрачия.

– Искренне вам сочувствую. Не отчаивайтесь, еще не вечер.

– На подарки не тратьтесь. У меня всего в достатке.

– Негоже перед такой очаровательной дамой появляться с пустыми руками. Я же не Альфонс, не халявщик, как Леня Голубков из МММ, – возразил он и обрадовался, размышляя: «Это приглашение очень кстати. Еще во время первого ее посещения по ювелирным изделиям и золотым коронкам определил, что весьма состоятельная особа. Для своих семидесяти лет бодрая женщина. Сама судьба предоставляет мне шанс компенсировать потери от нелепой неудачи с Лозинкой».

– Семен Романович, я не услышала ответ. Вы приняли мое приглашение или хотите огорчить одинокую женщину?

– Обязательно буду, спасибо за приглашение. В который час рандеву?

– В 19. 00, не опаздывайте. Условный знак – три коротких звонка.

– Буду, как штык!

– Благодарю, – промолвила она. «С Лозинкой произошел облом, а с этой мадам есть шанс оказаться в дамках. Только бы все получилось. С Розочки, наверное, и следовало начинать, но к моменту ее первого визита у меня еще не созрел гениальный план».

За пять минут до назначенного времени он с букетом белых роз и хрустальной вазой в пакете подошел к двери квартиры Блинкиной, трижды нажал на кнопку звонка.

Тяжелая стальная дверь легко отворилась и перед взором Дубняка предстала среднего роста элегантная дама с удлиненным овалом лица, крючковатым носом, глазами навыкате и бородавкой на подбородке.

Пинцетом были прорежены брови, ставшие тонкими и дугообразными, подведены черной краской для сокрытия седины. На тонкой шее повязан шарфик розового цвета. На полуобнаженных плечах белая с кружевным воротничком кофточка, Юбка едва прикрывала колени ног в черных ажурных колготках. На голове парик с сиреневой копной.

– О-о, вы само великолепие! Выглядите на шестьдесят, нет, на пятьдесят лет! – вырвалось из груди стоматолога, не ожидавшего такой трансформации старушки в стильную даму. – Даже не ведаю, к какой группе женщин вас отнести? Знаю, что белокурые и светлые – блондинки, черноволосые – брюнетки, с каштанового цвета прядями – шатенки. А у вас необычный, перламутровый цвет кудряшек. Может, назвать вас перламутровой? Красиво и забавно.

– Никаких перламуток. Я от рождения жгучая брюнетка, – заявила Розалия. – Приходиться постоянно менять цвет волос, потому что проклятая седина проявляется на темном фоне. А пурпурный и медно-рыжий цвета очень молодят. Рыжий цвет не признаю, потому, что во мне сразу же узнают еврейку. В общем, экспериментирую с разными цветами и модными прическами.

– Разумно для конспирации, – одобрил Дубняк, а сам подумал: «Доиграешься, пока не облысеешь и станешь экспонатом для анатомического музея».

– Семен Романович, знакомьтесь, это моя любимица Мася, ей три годика стукнуло, – указала на белошерстную болонку с потешной мордочкой и сверкающими глазами-бусинками, выбежавшую на звук электрозвонка. Она залилась лаем, норовя уцепиться зубами за край штанины гостя. В другой ситуации он ударил бы назойливую собаку ногой, но сейчас лишь посетовал.

– Вот те сюрприз, облаяла, словно Моська слона, знать она сильна, – вспомнил он строчку из басни Крылова.

– Не бойтесь, так она приветствует гостей и одновременно выслуживается передо мной. Мол, защищает. А сама трусливая, безобидная и ручная, как белка. Вы очень скоро подружитесь, – заверила хозяйка.

– Знал бы, что у вас водится такое прелестное создание, то обязательно купил бы вашей Масюне собачий корм. В следующий раз ждите меня с гостинцем. А пока подарки виновнице торжества.

– Импортный корм, черную и красную икру, курятину и бульон она очень обожает. У нее такой же гастрономический вкус, как и у меня. Оба – искушенные гурманы, – призналась Розалия Ефимовна.– Я на собственном опыте убедилась в том, что домашние животные копируют характер хозяев. Мася – мое утешение, живая душа, собеседница в часы одиночества. Приласкается, подаст голосок и мне легче.

Дубняк поцеловал ее руку, заметив, что почти все пальцы унизаны перстнями и кольцами, и подал цветы.

– О-о, мои любимые цветы, какая прелесть! – восхитилась она, принимая из его рук букет белых роз. Поднесла к лицу и, кокетливо улыбаясь, спросила.– Как вы догадались, что это мои любимые цветы?

– Легко, ведь вас зовут. Розалией, – он галантно поцеловал ей руку.

– Да, я обожаю розы. И с белым цветом не промахнулись. Тонкий аромат, богатая гамма красок. Мне также нравятся пурпурные, бордовые, желтые, алые и красные. А вот черную розу, слышала, что селекционеры вырастили и синюю, не приемлю.

– Понятно, черная роза – эмблема печали, а голубая – признак нетрадиционной сексуальной ориентации, – усмехнулся гость. – Белые особенно востребованы, ведь это цвет чистоты, нежности. Каждая женщина, сколько бы ей не исполнилось лет, мечтает о новой любви с белого листа, а точнее, с белой розы.

– Какой вы тонкий психолог, искусный сердцеед.

– Не удивительно, ведь женщина – самая прекрасная и интересная книга, чтение которой никогда не наскучит, ибо доставляет гамму ярких чувств и наслаждений.

– Вы – поэт. Так красиво, изящно излагаете свои мысли, – она вытянула тонкие губы дудочкой и нацелилась в его губы, но Дубняк к ее огорчению подставил щеку.

– Спасибо за комплемент и цветы, – поблагодарила юбилярша и жестом пригласила в зал. Дубняк остановился на пороге и увидел за богато накрытым с красивой сервировкой столом женщину с рыжевато-медными прядями волос. Черты лица грубые, словно высеченные из глыбы гранита, горбатый нос, черные усики над верхней губой и тяжелый подбородок.