Она сделала несколько шагов вокруг дубовой кровати с громоздким балдахином, стараясь отогнать дурные мысли. Помочь в этом мог только один способ — работа. Днем и ночью, до истощения, до полной невозможности думать. Оставалось лишь найти подходящее дело.

— Моя королева!

В комнату зашла Шен. Поверх синего платья служанки она уже надела длинный белый фартук помощницы лекаря. Близился обед, после которого Невеньен обычно отпускала ее в лечебницу. Там девушка была нужнее, а Невеньен в строгой северной обстановке все равно с легкостью обходилась без ее постоянного присутствия рядом.

— Лорд Таймен просит встречи с вами. Вы готовы принять его? У него очень обеспокоенный вид.

Невеньен устало провела ладонью по лицу. Ей бы следовало первой найти казначея и извиниться перед ним. Бывало, он перегибал палку, но из лучших намерений, и обвинять его в чем-то было глупо, а вот она сегодня явно повела себя недостойно.

— Я выйду к нему.

— Может быть, вы с ним вместе пообедаете? — загадочно улыбнувшись, спросила Шен.

— Я не буду обедать. Если хочешь, можешь сразу идти в лазарет.

Сехенка отчего-то загрустила.

— Как скажете, моя королева.

Выйдя из спальни и уже набрав воздуха в грудь, чтобы заговорить с Тайменом, Невеньен с недоумением обнаружила, что лорд стоит в коридоре. Как будто он не решался войти в логово чудовища…

Завидев госпожу, казначей глубоко поклонился. Плечи статного северянина опустились, а над хмурыми тонкими бровями образовалась глубокая морщина.

— Моя королева, я прошу прощения за то, что произошло во дворе. Я не имел права указывать вам, как поступать, тем более в такой грубой форме.

— Вам не стоит извиняться. Вы хотели мне добра, а я поддалась недостойному порыву. Скорее я должна просить у вас прощения.

— Нет, вы были правы. Не мне с моим ершистым нравом судить, кто когда и что может говорить. А вы в тот момент и правда были сильно огорчены… И похоже, что огорчены до сих пор. Моя королева, я могу что-нибудь для вас сделать?

От его прямого взгляда Невеньен стало не по себе. О ней опять заботились, а она мало того что этого не заслуживала, так еще и отвечала неблагодарностью. Возможно, Бьелен не настолько сильно ошибалась, утверждая, что ей все само идет в руки, в то время как остальные для достижения того же самого вынуждены прикладывать массу усилий.

— Не уверена, лорд Таймен. Лучше, если мы сосредоточимся на помощи кинамцам.

— Но ведь их благополучие в значительной степени зависит от вашего, — осторожно заметил казначей.

Так вот о ком он заботится на самом деле… Невеньен едва удержалась от саркастического смешка. Честное слово, ей следует поменьше думать о себе!

— Со мной все в порядке, — она улыбнулась, прекрасно понимая, что улыбка вышла неестественной. — Я готова приступить к работе. Что у вас на повестке дня кроме того торговца? Помнится, вчера вы полдня провели в ратуше. У них есть что-нибудь, на что я должна обратить внимание?

Таймен недолго помолчал — наверное, придумывал ей занятие. Он не хуже Тьера осознавал, что Невеньен нужно приобретать опыт, причем не только управления всем королевством, но и решения более мелких проблем. В конце концов, это казначей посоветовал ей месяц назад, когда они только достигли Кольведа, лично встретиться с теми лордами, кто еще не уехал на юг и был чем-то недоволен в отношении ее действий. Хотя разобраться удалось не со всем, на местную знать внезапные визиты королевы произвели потрясающее впечатление. Сопротивление ее солдатам резко уменьшилось, а она изрядно закалила свою выдержку. Таймен был и тем, кто убедил ее провести ревизию запасов и обойти все склады, вплоть до того, чтобы самой подсчитывать мешки со свеклой. Тогда Невеньен тоже открыла для себя немало полезного — и заодно развлекла рабочих, которые наблюдали за тем, как королева в дорогом неудобном платье лазит среди свекольных клубней и яростно поминает Хаос.

Однако на сей раз Таймен отрицательно покачал головой.

— Кольведцы к нам уже привыкли, мы освоились, и работа наконец-то вошла в колею. Если не случится что-нибудь из ряда вон выходящее, то мне нечем вас сегодня тревожить.

Получается, ей можно отдохнуть? Она уже забыла, как это делается…

— Неужели это все? — не веря, спросила Невеньен.

— По дороге я встретил настоятеля Миррана, — Таймен тряхнул волосами. Лысый служитель богов ему категорически не нравился — как-то раз казначей обмолвился, что если бы не ослиное упрямство некоторых жрецов, то такого количества жертв в Квенидире можно было бы избежать. — Он зачем-то искал вас, но я отговорил его вас беспокоить.

Невеньен поморщилась.

— Я найду его, — сказала она.

— Как пожелаете.

В голосе Таймена сквозило плохо скрытое неодобрение, которое она предпочла не заметить. Не исключено, что ей действительно было бы лучше подремать или посидеть в тишине, но вспышка гнева уже миновала, и Невеньен ощущала себя в состоянии работать. Тем более что Мирран, несмотря на свое прошлое, был не тем человеком, которого следовало игнорировать.

А ей отчаянно требовалось хоть чем-то себя занять.

Хотя до лета оставались считанные дни, в коридорах замка было холодно. Невеньен зябко повела плечами, сердясь на северян за их приверженность традициям. У лорда Гараса, одного из богатейших аристократов Севера, было достаточно средств, так что ему мешало застеклить кроме жилых комнат еще и переходы, чтобы из них не улетучивалось тепло? Нет, зачем, ведь если его прадеды мучились болями в спине из-за вечных сквозняков, то и он должен… Однако это не мешало ему читать отпечатанные на станке книги, в то время как его предки удовлетворялись тяжелыми рукописными фолиантами.

Благо идти до часовни, расположенной в правом крыле замка, было недалеко. Привратники сообщили, что настоятель направился туда.

Мирран… При каждом воспоминании об этом человеке Невеньен погружалась в глубокую задумчивость. В Квенидир он не вернулся, хотя формально у королевы не было достаточных оснований его задерживать. Настоятель объяснял желание остаться тем, что в Кольведе он сейчас нужнее, а в родном храме найдется достойный заменить его человек. Ламан был склонен видеть иную причину — генерал язвительно замечал, что в Квенидире Миррана растерзают родственники людей, погибших из-за того, что он не дал им вовремя покинуть город. Невеньен в этом не была так уверена. Гулял шепоток, что, не поддайся настоятель уговорам Ламана, када-ра пролетели бы мимо и не тронули затаившихся в храме прихожан. В этих утверждениях звучали отголоски чистейшего безумия, но в их пользу действовало то, что ни проверить их, ни опровергнуть было невозможно.

За случившееся в Квенидире Миррана следовало если не казнить, то по крайней мере сурово наказать, однако это было не во власти королевы — она могла лишь порекомендовать Собранию настоятелей, распоряжавшемуся делами веры, назначить определенную кару. Но миновало уже два месяца, а они хранили молчание, за толстыми стенами храмов вступая в ожесточенные споры по поводу его судьбы. Невеньен их понимала и не торопила события. С точки зрения жрецов, это был очень деликатный вопрос, а Мирран обладал не только огромным авторитетом. Любой, кто с ним общался хотя бы однажды, еще долго чувствовал на себе его поразительное влияние.

Благоразумный Таймен призывал Невеньен избегать Миррана, пока Собрание не решит, как с ним поступить. Неистовый Ламан осыпал своевольного жреца бранью и требовал его казнить, предварительно испытав на нем орудия палачей из кольведской темницы. Однако Невеньен не последовала ни одному из этих советов — если, конечно, ругань генерала, взбешенного числом смертей в Квенидире, можно было считать советом.

Кое-кто думал, что такое снисходительное отношение — это результат ее личного расположения, но Невеньен не могла сказать, что испытывает к настоятелю симпатию. Скорее наоборот, подобные люди, фанатики, свято уверенные в своей правоте, вызывали у нее закономерную настороженность. Докладывали ей и о некоторых его высказываниях, уж слишком походивших на мятеж… Тем не менее в Мирране было нечто такое, что помимо воли располагало к себе и заставляло прислушиваться к его словам. Не получалось у нее и закрыть глаза на то, как к нему относится простой народ. Несмотря на свой неопределенный статус, Мирран проводил жертвоприношения и читал проповеди, одну из которых посетила Невеньен. В тот момент ей стало ясно, почему столько людей оказались готовы добровольно запереть себя в храме, вместо того чтобы бежать из Квенидира, и почему жрец до сих пор привлекал к себе паству.