Конечно, он решит, что ему здесь не рады. Или что королева всего лишь девчонка, которая не может уследить за собственным поведением. Невеньен тяжело вздохнула.

Она не имеет права на горе. Не имеет права на страх. На что она вообще имеет право?

Тем не менее, когда часовые прокричали приветствие и чалый конь лорда Боссьера миновал ворота, Невеньен все же изобразила гостеприимное выражение. Правда, она не была уверена, что союзнику есть до этого хоть какое-то дело.

Плотный мужчина сидел в седле мешком. Факелы осветили его плоское лицо с широкими скулами, скорее принадлежащее фермеру, чем высокорожденному. Густые брови Боссьера были сдвинуты и немного приподняты вверх, создавая впечатление, будто лорд чему-то удивлен, однако вблизи стало ясно, что он напуган и разочарован. На встречающих Боссьер не обратил никакого внимания. Он продолжал крутить головой и смотреть поверх голов суетящихся возле ворот мятежников. Сначала Невеньен показалось, что он кого-то ищет, но потом поняла, что он пытается разобрать в ночной темноте размеры лагеря. Судя по всему, они подвели его ожидания.

Прежде чем пробормотать ответные приветствия, Боссьер оглянулся, словно гадал, не развернуть ли ему коня и не поехать обратно. Однако менять решение было поздно — выезд загораживали неуклюже вкатывающиеся в лагерь обозы и его же люди, в глазах которых стояло облегчение от того, что они наконец достигли конца пути.

— Моя королева, — аристократ неловко соскочил на землю, разбрызгав размокший снег, и поклонился Невеньен. Притом его бегавшие глаза как будто не видели королеву и игнорировали даже Бьелен. Невеньен тщетно попыталась убедить себя, что это от усталости и замешательства. — Лорд Тьер писал мне, что солдат под вашим началом намного больше, чем я могу видеть сейчас. Почему ваш лагерь такой маленький?

Невеньен с трудом удержалась, чтобы не заскрипеть зубами. Тьер соврал, причем не только в этом, иначе трясущихся от ужаса перед Гередьесом союзников было не собрать до скончания веков. Однако ее разозлила не ложь — ставя на письма королевскую печать, Невеньен их все-таки читала, — а то, что Боссьер и сам не был честен. Он обещал привести не меньше трехсот человек, а пришло с ним никак не больше ста. Спрашивать его, куда делись еще две сотни, было бессмысленно. Невеньен уже наслушалась всяких оправданий от других союзников и не думала, что Боссьер изобретет что-то новенькое. Зима, погода плохая, зов от истинной королевы оказался внезапным, народ собрать не удалось, а даже согласившиеся крестьяне, выйдя за ворота домов и заморозив носы, тотчас возвращались обратно — причин насчитывалось достаточно, и, увы, не все из них были неправдой.

— Прибытие союзников еще ожидается, — спокойно произнесла Невеньен, — а сравнительно небольшой лагерь — это часть нашего плана, лорд Боссьер. Если бы мы начали собирать возле Эстала крупные силы, нас бы разбили гораздо раньше, чем мы бы подобрались к столице и выгадали удачный момент, когда нас никто не может атаковать.

Это тоже было обманом. Но Боссьер, расслабившись, кивнул. Людям вообще нравилось считать, будто у правителей все четко спланировано, а лорду, раз он уже добрался сюда, надо было верить хоть во что-то.

— Приятно слышать, — сказал он. — Лорд Тьер рассказывал мне, что у вас есть некий секретный план, подробности которого он опасался сообщать в письме, но который обязательно приведет нас к победе. Значит, это правда?

— Естественно, — ровным голосом ответила Невеньен. — Это чистейшая правда.

Отделавшись от Боссьера, который дотошно выпрашивал ее о положении дел, Невеньен вернулась в шатер и исполнила лелеемую мечту — не зажигая свечи, рухнула на постель, зарылась в ворсистое одеяло и накрыла им гудящую голову. Таких союзников, воровато оглядывающихся, — без пяти мгновений предателей — хотелось выгнать прямо сейчас, не дожидаясь, пока они удерут. Но сделать так было равносильно закапыванию самого себя в могилу, поэтому приходилось терпеть. А потом, если секретный план осуществится, терпеть Невеньен придется всю жизнь.

В носу снова защипало, и она сморщилась, сдерживая слезы. Это было невыносимо. В потоке забот для скорби не оставалось места, и Невеньен хотелось плакать уже не из-за Эсти, а из-за измождения. Она и представить не могла, что короткое сидение у столицы обернется таким мучением. Да что там — она вообще не думала. Ей казалось, что отец чудесным образом соберет для них возле Эстала всю армию центральных земель — многотысячное войско — и бояться будет нечего, даже если провалятся восстание сехенов внутри крепостных стен и тот самый тайный план. Но Стьид не мог за несколько оставшихся до коронации дней привести к Эсталу верные лично ему отряды, а таких было немало, хотя он и пообещал разделаться со всеми офицерами, которые могли продаться Иньиту. Восстание сехенов тоже следовало готовить дольше, чем три-четыре дня. Через час после сумерек Виш встретился с одним из шпионов и назвал имена лордов, которые община обязалась устранить. Список показался Невеньен внушительным, однако кесет смотрел на вещи более трезво. Он предупредил, что хорошо, если союзники-сехены выполнят хотя бы половину обещаний. Эффект от их действий будет, но вряд ли такой, на какой рассчитывали Тьер и Невеньен. Паника в городе не возникнет.

Спасти их мог лишь секретный план. План, который одна часть союзников считала лишь «наведением тумана» от окончательно свихнувшихся мятежников, а вторая — тем, что обеспечит гарантированный успех. Только Невеньен, Тьер и еще пара доверенных человек знали, что все висит на соплях.

Но слезами горю было не помочь. Она должна была делать то немногое, что могла. Конкретно в данный момент — выспаться, если уж выдалось свободное время.

Невеньен заставила себя сесть и снять с ноющих ног сапоги. В Серебряных Прудах и Остеварде ей обычно удавалось все решать, не выходя из кабинета, однако здесь ей приходилось бегать из одного конца лагеря в другой, причем не по одному разу. Стукнуть кулаком по столу и приказать явиться к ней в походных условиях было сложно. Зачастую люди не могли оторваться от важных дел или им по некоторым соображениям не стоило появляться возле ее шатра. Поэтому икры Невеньен с непривычки болели, а ступни, то потеющие в теплых носках, то замерзающие от ожидания на холоде, зудели.

Сбросив сапоги, Невеньен начала распускать косы с вплетенными в них лентами. Когда волосы волной легли на плечи, она огляделась в поисках ларца с принадлежностями для причесок, но в темноте его очертания рассмотреть не получилось. Шен приступала к обязанностям только завтра; попросить о помощи было некого. Что за печаль…

Лента, зашуршав, упала возле постели. Невеньен решила, что найдет ларец завтра, когда будет светло. Скинув платье, она замоталась в одеяло, подтянула к себе колени и засунула замерзшие пальцы в сгибы ног, чтобы поскорее согреться и заснуть.

Однако почти сразу она поняла, что заснуть не получится.

Лагерь, гигантское живое существо, тихо рокотал, глухой к треволнениям отдельного человека. Королевский шатер находился в сердце лагеря, неподалеку от шатров всех важных чинов и лордов-союзников. Мимо то и дело пробегали гонцы, с неосторожной громкостью разговаривали аристократы. Причем в центре было еще относительно спокойно, а будь Невеньен среди солдатских палаток, кто-нибудь обязательно нестройными голосами пел песню, а то и раздавались бы другие звуки — страсти. Ламану и Стьиду не удавалось выгнать всех проституток, потому что каждый день из Эстала, чуя наживу, прибегали все новые, и всегда находились солдаты, которые предпочитали понести наказание ради короткого удовольствия.

Невеньен перевернулась на другой бок, но сосущее под левой лопаткой одиночество не исчезло. Она уже привыкла к тому, что рядом с ней, прямо под рукой, кто-то есть: в Остеварде — Эсти, в Гайдеварде — Бьелен и Шен. Сейчас рядом не было никого.

Как и всегда, когда ей было плохо, она вспомнила об Иньите. После того как лорда-разбойника чуть не отравили вместе с ней, Тьер настойчиво посоветовал (фактически приказал) им видеться как можно меньше, убив этим сразу двух зайцев — давать меньше почвы для нежелательных слухов и уменьшить опасность покушения, так как изменник мог нацелиться и на лорда-разбойника. Иньит, который обычно сопротивлялся давлению Тьера, на сей раз согласился с поразительной легкостью. Невеньен решила, что это ужасно несправедливо. Он был единственным человеком, возле которого она чувствовала себя спокойно. Неужели, лишив Эсти, у нее забирали и Иньита?