Сех удивленно взглянул на него.

— Почему?

— У меня появились верные друзья. Будь ночью со мной моя бывшая банда, никто не стал бы ждать меня под окнами.

— А они полезли бы в осажденный замок с сотней врагов? — поинтересовался Виньес.

— Э… Нет.

— То-то и оно.

Сони обиженно замолчал. Ну вот, не дали ему подбодрить Сеха.

— Ты из-за Шен такой расстроенный? — спросил Кален.

— Не только, но… Да, — печально подтвердил сехен.

— Сегодняшний вечер проведешь с ней, — вздохнув, позволил командир. Все равно, если армия снимется с лагеря, делать будет нечего. — Увидишь, она примет тебя совсем по-другому. И доешь кашу.

Мальчишка сразу заулыбался и послушно вернулся к поглощению еды. Сони почесал затылок. Нет, все-таки любовь категорически не его стихия. Почему Сех сердился на Шен, которая его неласково встретила, он понимал. Но чего он так обрадовался сейчас и отчего бы девчонке этим вечером принимать его иначе? И вообще, зачем забивать себе этим мысли? Это ведь не накормит тебя, не напоит и не вылечит саднящие царапины.

После недолгих размышлений Сони бросил ломать голову над этой неразрешимой загадкой и нашел в себе силы проглотить ложку каши. Она оказалась не так уж плоха.

— Простите! — между палатками, запнувшись о завязки, пробрался человек в потертом дорожном плаще, из-под которого выглядывала яркая одежда гонца. Он приблизился к Калену и внимательно его осмотрел. — Вы лейтенант Кален?

— Я.

— Могу ли я увидеть вашего подчиненного лорда Дьерда Адэлла?

— Зачем он вам?

— У меня срочное послание к нему лично.

— От семьи?

Гонец обеспокоенно переступил с ноги на ногу. Было заметно, что он много времени провел в пути и не отдыхал.

— Да. А что, с лордом Дьердом что-то случилось?

— Возле его поместья видели када-ра, — вспомнил Виньес.

На мгновение наступила тишина. Кален медленно встал.

— Я передам ему письмо.

— Извините, но мне заплатили за то, чтобы я лично вручил ему…

— Я передам ему письмо! — прогремел Кален, намного превышающий размером низкорослого гонца.

Мужчина шагнул назад и огляделся в поисках пути отступления. Срочные гонцы славились быстротой и выносливостью своих ног — или коней, если им приходилось отправляться на далекие расстояния. Однако он все-таки понял, что от человека с офицерскими полосками на груди и эмблемой мага ему вряд ли удастся удрать.

— Ладно, — сдался он. — Вы его непосредственный командир, думаю, не будет ничего плохого, если письмо отдадите ему вы.

Кален, нашарив на поясе кошелек и не глядя пересыпав все монеты в ладонь пораженного гонца, почти что вырвал у него помятый конверт со стрелой в уголке. Края бумаги склеивал бесцветный сургуч, на котором вырисовывался герб Адэллов. Ничто не указывало на то, каким может оказаться содержание письма.

— Его заклеивали с помощью господской печати, — тихо произнес Виньес. — Кто-то из семьи должен быть жив.

— Может, лучше придержать его до тех пор, пока Дьерд не выздоровеет? — тоскливо спросил Сех.

Он, без сомнения, вспомнил, как складывал погребальный костер для своего отца. Если Дьерда, и без того находящегося на пороге Небес, ждет подобная новость, то лучше не травмировать его, чтобы не подтолкнуть к смерти.

— Открывай, — сказал Сони. — Я знаю способ, как вернуть печать на место, даже если она была сорвана.

Командир бросил на него взгляд и порвал конверт. Письмо было небольшим — всего несколько строчек. Виньес попытался заглянуть в них, но не успел — Кален уже спрятал бумагу на груди.

— Что там? — с любопытством, перемешанным напополам с тревогой, спросил горбоносый маг.

— Ничего, — бесчувственными губами произнес Калена.

Сони цыкнул. Побери Бездна этого северянина с его каменным лицом!

И снова время потянулось, как смола. Ученики хирургов выносили трупы, пел жрец, воняло гарью… Мимо прошли солдаты, один из которых выкрикнул что-то бойкое и приятное в адрес Орлов Гайдеварда. Ага, орлы, конечно же… Сони не знал, как он выглядит, но ощущал себя побитой собакой. А кто они еще, если их даже не пускают узнать, как себя чувствует их друг?

Скоро из шатра вышел высокий человек в длинном черном одеянии хирурга. Его фартук почти полностью покрывали пятна крови. Мужчина был утомлен до такого состояния, что его лицо ничего не выражало, а глаза, казалось, ничего не видели.

— Вы те гвардейцы, которые принесли раненного в ногу мага? — спросил он.

— Мы, — Кален распрямил спину. — Я его командир. Он будет жить?

— Жить-то будет, — безразлично, глядя куда-то вдаль, сказал хирург.

Не самый обнадеживающий ответ.

— А что не будет? — уточнил Кален.

— Воевать. Ходить, наверное, сможет, но с трудом.

Кален прикрыл покрасневшие веки. Дернулся острый кадык.

— Спасибо за вашу работу. Мы можем поговорить с ним?

— Это палатка хирурга, а не…

— Пожалуйста.

Это было сказано таким тоном, что врач осекся.

— Ладно, — помолчав, разрешил он. — Все равно моя работа здесь закончена. Но не мешайте моим помощникам и не тревожьте больного. Пока он находится под действием обезболивающих лекарств, но скоро боль вернется, и к этому моменту его лучше оставить в покое.

Кален кивнул и махнул рукой подчиненным, чтобы те шли за ним. Внутри шатра витал тяжелый дух крови, лекарств и раскаленного железа, которым прижигали раны. На подстилках, брошенных на землю, лежали стонавшие или спавшие солдаты. Палатка была узкой, и, чтобы пройти между ними, требовалось переступать через их ноги, тревожа больных невольными касаниями. Дьерд, к счастью, находился недалеко от входа — его принесли одним из последних, когда войско уже отступило от стен Гайдеварда.

Парень лежал под одеялом, пустыми глазами глядя в «потолок» шатра и не шевелясь. Он не обращал никакого внимания на молодую служанку, которая пыталась напоить соседнего раненого, в беспамятстве отбивавшегося от лекарей, и вертела задом прямо перед лицом Дьерда. Сони от его равнодушия почему-то стало больно. Дьерд никогда не пропускал ни одной юбки.

— Гвардеец, как дела? — спросил Кален, пытаясь улыбаться.

— О! Я знал, что вы где-то тут, — с наигранной беспечностью, которую полностью сводил на нет охрипший слабый голос, сказал Дьерд.

Он мог сколько угодно изображать из себя полного жизни, но вблизи он походил на мертвеца. На коже с синеватым оттенком ярко выделялись прежде незаметные веснушки, щеки впали, взгляд стал мутным, а движения — вялыми. От веселого молодого парня почти ничего не осталось. Пока что его поддерживали лекарства, притуплявшие боль, а что будет после, когда их действие прекратится? Сони не хотел оказаться на его месте.

— Дьерд… — сурово начал Кален, но его голос сорвался. Командир опустился на колени и неловко поправил одеяло, прикрывавшее ноги рыжего мага. Прокашлявшись, он смог снова заговорить. — Дьерд, в Гайдеварде ты допустил много ошибок. Позволить себя окружить было непрофессионально. И почему, когда твои силв иссякли, ты остался стоять, а не последовал за нами?

— Это был план, — невозмутимо ответил парень. — Он просто не сработал.

— Дьерд, — Кален с укором посмотрел на него.

— Ну ладно, ладно… Я прикрывал вас, а они как полезут…

— Мне придется тебя наказать, — сказал Кален, однако его тону не хватало жесткости. И слишком много в нем было грусти.

— С нетерпением этого жду, — тихо ответил Дьерд.

— Ты уже знаешь, да? — спросил Виньес, прочитав все его глазам.

— Ага. Здешний врачун… не отличается деликатностью. Я не хочу… — он облизнул сухие губы. — Не хочу возвращаться в поместье, — прошептал Дьерд, болезненно сморщившись. Напускной жизнерадостности у него как не бывало. — Мое место здесь, с вами.

Гвардейцы замолчали. Всем было ясно, что Дьерд больше не присоединится к ним ни на одном задании. Скорее всего, ему все же придется поехать домой — калеке не найти работу там, где требуются крепкие, выносливые мужчины. Домой… Сони вспомнил гонца. Если этот дом еще существует.