— Шен, ты тоже иди, — разрешила Невеньен.

Девушка рьяно поклонилась, чуть не сшибив подсвечник, и убежала прочь.

— Чего вы изволите, леди Невеньен? — спросил Гередьес. — Вино свежего урожая или горячее пряное?

В холодный зимний вечер не было ничего лучше горячего, сдобренного специями вина, разгоняющего кровь по жилам, но осеннее арджасское славилось как любимый женский напиток. Невеньен с удовольствием отведала бы оба, если бы не риск того, что Гередьес вздумал ее опоить. Как известно, захмелевшие женщины становятся более сговорчивыми.

— Чая, — ответила Невеньен.

Анэмьит шевельнулся. Гередьес поднял ладонь, останавливая его. Затем лорд встал, принес чайник и вместо чашки наполнил кубок. Такое ухаживание было знаком высшего расположения — или заботы мужа о жене — и заодно позволило мужчине коснуться плеча своей пленницы.

— Я не ждал такой сдержанности, но — все как вы пожелаете.

Невеньен криво улыбнулась. Интересно, чего он ждал? Что она напьется и начнет плакаться на тяжелую жизнь, а то и приставать к нему? Ага, сейчас. Беседовать с Гередьесом Невеньен намеревалась на ясную голову. И без того очень легко попасться в искусно расставленные им ловушки.

Анэмьит тем временем обошел стол и замер рядом с Бьелен.

— А вы, прекрасная леди, какое вино желаете? — наклонившись к ее уху, прошептал он.

Бьелен вздрогнула.

— Пряное, — твердо сказала она, пододвигая кубок, который теребила в руке.

О ее неравнодушии к этому напитку знали все в Остеварде. Вероятно, сегодня от него стоило воздержаться, но для Бьелен он был единственным способом не трястись под пристальным вниманием Анэмьита. Когда секретарь налил исходящее паром вино и вернулся к Гередьесу, на лице Бьелен проступило облегчение.

— Вы уверены, что не хотите попробовать знаменитое осеннее вино? — Гередьес развернул стул, чтобы смотреть прямо на Невеньен. — Его доставили на днях из арджасских виноградников. Посыльные изо всех сил старались везти бочки аккуратно, чтобы не разбить их в спешке или не испортить вкус ненадлежащим уходом.

— Насколько мне известно, закупить в Арджасе новое вино и успеть довезти его в центральные земли в такой срок — это дорогое удовольствие, — сказала Невеньен. Заплатить столько денег мог, пожалуй, один Ливьин, но он не пил спиртное сам и не давал Эмьир (которую, впрочем, запреты брата не останавливали). Иньит тоже любил выкинуть что-нибудь эдакое, чтобы произвести впечатление на дам, однако он закупал напитки не в Арджасе и, скорее всего, пользовался нечестными способами их добычи, которые не подразумевали крупных трат. — Лорд Гередьес, многие считают вас человеком среднего достатка. Неужели вы занимаете деньги из королевской казны?

Гередьес откинулся на спинку стула, вдыхая аромат осеннего вина, и оценивающе посмотрел на Невеньен.

— Вижу, вы уже прикинули в уме мои доходы и расходы. Хорошее качество для жены — уметь считать деньги.

Невеньен вспыхнула. Когда она была женой, она как раз не занималась счетоводством. Ей вообще казалось это ненужным — есть же секретари. Зато позже, когда на нее нахлынул поток безумных лордов вроде Таймена, вечно бубнящего что-то об арендах, бенефициях и кредитах, поневоле пришлось разобраться в денежных вопросах.

— Я отлично осведомлен о том, что ваша казна сейчас похожа на протершийся кошелек бедняка, — продолжал Гередьес. — А у мятежников, между прочим, нет таких затрат, как у престола. Например, если вам нужны стрелки из лука, вы их нанимаете, месяц платите им определенную сумму, а потом отпускаете восвояси. Корона же обязана держать стрелков постоянно. Как вы думаете, если даже ваша казна в бедственном положении, почему у королевской она должна быть в другом?

Потому что королевская казна изначально была несравнимого размера или потому что корона могла кормиться налогами со всей Кинамы? Невеньен понимала, что это глупые отговорки, и предпочла промолчать.

— Отвечаю на ваш вопрос, леди Невеньен: нет, я трачу собственные деньги, потому что из кинамской казны нечего брать. Если я оттуда что-то и заимствовал, то не больше, чем вложил.

— Как же тогда вам удалось скопить богатство?

— Во многом благодаря хитрости, — он прищурился, отпивая вино. — Отец всегда говорил мне: «Кажись высокой знати слишком незначительным, чтобы она не догадалась, кто на самом деле хозяин положения». Во времена смуты его совет очень мне помог. Просто потрясающе, что о тебе начинают думать, если ты не разряжаешься в шелка, а придерживаешься скромного поведения. Пока претенденты на трон тянули из всех лордов деньги, мне верили на слово, что я для этого слишком беден.

— Но ведь это не все, не так ли? — настаивала Невеньен. — Только лишь хитростью не умножить состояние настолько, что оно готово сравняться с королевским. Вы вкладывали деньги в торговые предприятия? Может быть, вы открываете новое производство — тканей, станков?..

Гередьес усмехнулся в бороду.

— Всего понемногу. Но мое главное вложение — это земля и народ. Нищающие короли требовали средств у лордов, а те высасывали последние соки у крестьян и ремесленников. Я же старался уберечь их от пустой сумы. Сейчас вы не увидите в Гайдеварде ни одного серебряного канделябра, а когда-то их было множество. Я продал их восемь лет назад, когда случилась засуха, и закупил еды и зерна, которыми поделился с местными жителями. Тогда нам пришлось туго, зато сегодня мои закрома полны, а люди, живущие на моих землях, с удовольствием выполняют мои просьбы.

Вот как ему удалось не разориться в перипетиях десятилетней гражданской войны. Он брал для себя самое необходимое, остальное щедро раздавая своим подданным. А те воздавали ему сторицей. Невеньен поднесла кубок к губам, не заметив, что он пуст. Гередьес будет хорошим королем. Не чета генеральской дочке, вдове мятежника, которая не имела никакого представления об управлении.

— Позвольте спросить, лорд Гередьес, — зазвенел под сводами зала голос Бьелен. — Если вы так заботитесь о подданных, почему же вы медлите помогать беженцам из Аримина и других северных поселений? Вы наследник престола и, я готова поспорить, обладаете не меньшей властью, чем король Тэрьин. Почему столица молчит в ответ на просьбы Севера справиться с када-ра?

Гередьес засмеялся, открывая в улыбке мелкие зубы. Брошенный на девушку взгляд был отнюдь не благожелательным.

— Я разговариваю не с вами, леди Бьелен, но, так уж и быть, отвечу вам. Как победить Детей Ночи, пока неизвестно, поэтому отложим это и возьмем вопрос исключительно способствования жителям Севера. Вы городская жительница, из зажиточной купеческой семьи, и вряд ли знаете, что для того, чтобы вырастить урожай, допустим, моркови, нужно ее регулярно прореживать. То есть выдергивать одни корнеплоды, чтобы выросли крепкими и здоровыми другие. Когда я стану королем, в моем подчинении окажется все население Кинамы. Если я попытаюсь заботиться о нуждах всех без исключения — северян, сехенов, нищих, богачей, пекарей, золотарей и так далее, — то моя грядка, — он щелкнул языком, — захиреет. Нужно уметь жертвовать малым ради блага большинства. Север экономически невыгоден; идущие ему из средств короны дотации не оправдывают себя. Его почва камениста, на ней сложно развить сельское хозяйство. Как центр научной мысли регион зачах, а уникальные школы исчезли или переместились на Юг. Шахты по добыче майгин-таров — единственная ценность Севера, то, благодаря чему эле кинам когда-то сумели подняться над соседними странами, — иссякли. Больше мы оттуда не получаем ни одного кристалла в год. Кажется, вы не знали об этом? — удивился Гередьес, увидев пораженные лица двух девушек. — Впрочем, корона держит это в строжайшем секрете. Если Каснар, активно разрабатывающий новые шахты, поймет свое преимущество, для Кинамы это будет конец. Хотя если они однажды захотят арендовать территории на Севере, я не буду против сдать их. Кинама легко без них обойдется, а Каснар ждет большая неожиданность.

— А как же када-ра? — спросила Бьелен. В ее тоне Невеньен уловила тщательно скрытую насмешку. — Вам, наверное, выгодно, что они прореживают грядку?