Назад по радуге Гостюшка никак не могла подняться, несколько раз поскальзывалась и падала в речку. Да и ведро, хоть и было небольшим, казалось неподъемным.

- Эй, копуха, - крикнула одна женщина с вершины радуги, - долго возиться будешь? Мы уж по дюжине ведерок перенесли, а ты одно никак не подымешь. Думаешь, цветное коромысло до вечера гореть будет? Ох, попадет тебе от госпожи. Она нерасторопных не любит.

Гостюшка взглянула под ноги: разноцветная дорожка поблекла.

- Бочком ступай, - кричали женщины.

Идти было тяжело, ноги скользили, вода расплескивалась.

- Давай, быстрей, милая, - кричали женщины, - исчезнет сейчас радуга.

Гостюшка пыхтела, когда оставалось всего пару шажочков, радуга погасла, но женщины протянули руки, крепко ухватили девочку и втянули ее на облако.

- Уф, успела, - вздохнула Гостюшка, - а то на кусочки об землю бы разбилась.

- Вот и видно, что ты здесь недавно, - рассмеялись женщины, - не привыкла еще, что мы легче пуха лебяжьего. Не упадешь ты и не разобьешься, а будешь летать с облачка на облачко перепрыгивать. Хорошо, если Ветерок, Коварнин дружок, смилостивится и тебя назад занесет. А то так и будет по небу носить.

- Ты у Коварнихи в служанках? - спросила маленькая девочка Гостюшку. Гостюшка кивнула.

- Работы у нее вроде не много, не то что ведра день-деньской носить, пока спина не онемеет или за ткацким станком гнуться, радугу ткать. Каждый день новая радуга с неба спускается. Без нее мы и водицы не наберем.

- Спину у Коварны на службе не сломаешь, - вздохнула одна женщина, да уж очень капризна старуха. От каждой пылинки в ярость приходит. А когда злится, косами по ногам сечет. Больно!

- Отчего ведра здесь такие тяжелые?

- Это не ведра тяжелые, - засмеялись женщины, - это мы легонькие. Потому у Коварны и ведерки крохотные, большое мы не поднимем. Старуха новеньких в служанки берет, помыть, почистить - дело нетрудное, но главное за нарядами ухаживать.

- А она над ними трясется, - пискнула маленькая девочка, - особенно над звездным платьем. Прежде чем до него дотронуться руки с щелоком вымыть надо.

- Не слыхали, где тетка Марфа?

- Здоровая, толстая? Да в кузне, молнии кует.

- Ах лодырюги, только и умеете языками молоть, - послышался визгливый голос, самой Коварны не было видно. Женщины и девочки подхватили ведерочки и побежали по своим делам, попрятались в облаках.

- А ты, негодная, первый день работаешь и туда же...Забылась, лапотница. Не у себя в деревне.

Гостюшка заспешила в покои госпожи, сунулась было в кладовочку, ухватила метлу, но метла не давалась, кололась прутьями.

- Поставь на место, - велела Коварна, - это моя метелка, я на ней по ночам летаю.

Гостюшка оторопела:

- Так ты ведьма!

- А ты как думала, - расхохоталась старуха, - кто еще заблудших путников в сети ловит, в рабы к себе забирает? Кто всех обманет, чтобы царствовать на Руси? Пойду гляну, как новая раба молнии кует.

Коварна ушла, Гостюшка осталась в тереме одна. Высокий бело-голубой свод поддерживали витые столбики. На столике перед трехстворчатым зеркалом стояли бутылочки, склянки, лежал костяной гребень. Гостюшка заглянула в зеркало и расхохоталась, увидев конопатую девчонку, показала ей язык, сделала нос, но, вспомнив о наказе хозяйки, принялась мыть и чистить.

Когда все в покоях сверкало и блестело, а сама Гостюшка еле держалась на ногах, вернулась старуха.

- Хорошую рабыню я себе добыла, - довольно потерла она руки, - сильная, спорая, молотом как мужик размахивает.

Сморщив нос, Коварна провела пальцем по столику:

- Не очень-то старалась. Сегодня еще прощу, а уж в следующий раз не жди от меня милости, высеку. А сейчас подай мне звездное платье, вот-вот Ветерочек мой дружочек прилетит. Что смотришь? Вон там за занавеской висит.

За бледно-голубым пологом на крючках висели платья Коварны.

- Да поосторожней, не порви, такого платья ни в одной лавке не купишь, из звездного света оно соткано.

Гостюшка замерла от восхищения: платье было расшито маленькими звездочками, они загорались и гасли, голубые, розовые, зеленоватые. Невесомое платье само соскользнуло с крюка на руки девочки.

Коварна уже стояла в длинной белой рубашке. Распущенные седые волосы старухи падали до пола. Коварна вытянула худые жилистые руки, нырнула в платье, а вынырнула черноокой красавицей. Довольная, дотронулась гладкой рукой до упругих щек, намотала на тонкий пальчик смоляной локон и хохотнула:

- Люблю это платье, оно как-то свежит. Жаль поизносилось, боюсь лишний разок и надеть. Что стала, рот раскрыла? - грубо крикнула Коварна на Госюшку, - пошла отсюда, негодная.

Гостюшка кинулась было бежать, но на пороге была сбита дюжим молодцом. Копна вьющихся непослушных волос молодца развевалась.

- Коварнушка! - крикнул молодец, раскрывая объятия.

- Ветерочек, - проворковала Коварна, - где был, что делал?

Спрятавшись за пологом, девочка рассматривала занятного гостя.

- По морю сегодня гулял, волны поднимал, корабли топил.

- Ах, ветерочек, милый дружочек, ты с моим облачным теремом не шути, не играй, в дальние страны не уноси. Ложись ко мне на колени, я твои буйные волосы причешу.

Коварна села на широкую скамью, обитую бархатом, Ветер лег ей на колени, и старуха

начала чесать костяным гребнем густые спутанные волосы Ветра, он сонно прикрыл глаза:

- Отдохнуть что ли?

- Отдохни, поспи, - ворковала Коварна, - был буйный ветер, стань ласковым ветерком.

...Дни бежали. Одно развлечение было у девочки: прокатиться по радуге. В это время можно было перекинуться словцом с женщинами и девочками. Они, хотя и выполняли тяжелую работу, но были вместе. Каждый раз, подбегая к радуге, девочка смотрела на черную тучу, в которой грохотало и сверкало.

- Марфа, верно, там, - шептала Гостюшка.

Земля с облака казалась далекой и чужой. Все реже вспоминался родной дом, голос матери, поначалу будивший чуть ли не каждую ночь, становился все глуше, тише, пока совсем не исчез. Бывало, за день Гостюшка о доме ни разу и не вспомнит, порой она думала, что всегда жила у Коварны на облаке.

В покоях Коварны перегородки были словно из белых кружев, стены завешаны тканью. Нужно было оттереть до блеска каждую завитушку, листочек и шишечку на перегородке, пройти по всем складочкам ткани, потому что одна-единственная пылинка приводила Коварну в бешенство. Волосы старухи начинали тут же свиваться в тонкие плети и сечь по ногам. Гостюшка перетряхивала постель старухи, взбивала легчайшую перину, чистила хозяйкины туфли, на которых никогда не было и крохотного комочка грязи, мыла безупречно чистые полы, стирала белье, развешивая его потом позади терема на веревке. Давно научилась девочка легко взбираться по радуге, иной раз под старухиным приглядом варила кисель, что давал легкость телу.

Как-то Коварна сидела у трехстворчатого зеркала. Солнечные зайчики вспыхивали на гладком стекле, прыгали по баночкам и флакончикам на столике.

- Кыш, кыш, - ругнулась старуха и затрясла на зайчиков рукавом. Коварна расчесывала седые волосы и любовалась на свое отражение.

- Не смогла я завоевать Русь, когда была молода и хороша собой, но теперь-то стану царицей. И не нужно мне обольщать ваших царей. Залью водой город, запалю молниями. Не будет русским людям спасения ни в домах, ни в горах. Весь русский народ передо мной на колени встанет, пощады просить будет.

Коварнины слова обожгли Гостюшку, девочка, бросила тряпку, которой терла пол:

- Никогда такого не будет!

- Лапотница, - старуха даже не повернула головы в сторону девочки, - от земли далеко, а о земном никак не забудешь. Тебе ли рот раскрывать, - вон поди, крестьянка.

- Соберется народ русский... - не унималась Гостюшка.

- Ну и что будет-то? - рассмеялась Коварна, продолжая рассматривать свое отражение в зеркале, - пускай собирается, чем гуще, тем лучше. Я богатырей ваших огнем пожгу, бурей размету. А меня в облачном тереме никто не достанет. А ты, раба, иди платье мое молодящее почисти, а то звездочки потускнели. Возьми мягкую тряпочку. Дыхнешь на звездочку, тряпочкой до блеска потрешь. Сегодня придет жених мой - Ветер буйный, Ветер ласковый, я перед ним во всем блеске появиться хочу.