- Колдовство, - шептала Марфа, - не зря Егор из дальних краев себе женушку привез. Дунька сама колдует и дочку ремеслу выучила.
- Сметливая наша Гостюшка, - говорили деревенские, - вся в отца и мать, ишь как Марфу проучила.
Но родители дочку за смекалку не похвалили.
- Виновата ты в том, Ксюша, что без спросу в сундук залезла, - пеняла дочери Дуня, - Разве для того я кольцо прятала, под полотно подсовывала, чтоб ты его брала. Человека выпугала.
- Какого? - удивлялась Гостюшка. - Тётку Марфу что ли?
- И Марфа человек. А братец твой Стёпушка упал, ножку зашиб, весь вечер плакал. А ведь про то колечко мы никому не рассказывали, не простое оно. Хорошо отец успел дыру в стене спрятать, пока деревенские не увидели.
- Как, маменька, как отец дверь спрятал? - встрепенулась Гостюшка. - Дверь делать у меня получается, а спрятать нет.
- Вот оно что! - хлопнул себя по колену Егор. - Зря, видать, мы бабке Евлашке не поверили, когда она говорила, что у нее в стене завалившегося сарайчика дверь открылась. Эх, Ксюша, Ксюша, большая ты уже, восьмой годок, а одно озорство на уме.
Гостюшка насупилась:
- А чего она деда старого обижает?
- И это не дело, - согласился отец. - Старики мудрость нам дают, каждое их слово ловить нужно. Но там чужая семья, не нам в неё мешаться. Разве у Марфы мужа нет, разве не мог он сам жёнушку приструнить? А ты, выходит, их на посмешище выставила.
В душе Егор с Дуней были согласны, поделом досталось нахальной Марфе и ее мужу, который не хотел заступиться за старика, но похвалить дочь не могли, а то привыкнет над взрослыми потешаться.
- Видать настала пора тебе, Ксюша, узнать как Влас и Протас решили по свету пойти, и как их сыновья Протасик и Власик мальцами-удальцами стали.
- У, - отмахнулась Гостюшка. - Я эти сказки с детства слышу.
- То от чужих людей слышала, теперь от меня послушай, - сказал Егор.
Много вечеров рассказывал он дочери о своих странствиях. Гостюшка то восхищенно охала, то сочувственно всхлипывала, то досадливо морщилась.
- Ах, тятенька, - воскликнула она, когда история подошла к концу, - вот мне обидно, что сейчас ничего любопытного в мире не осталось. Гляну на нашу Скородумовку, до зевоты здесь скучно. Мужики пашут да сеют, бабы прядут и языками мелют. Родилась бы я мальчишкой, сбежала бы из дома и пошла по миру.
- Была бы ты мальчишкой, - крякнул Егор, - я тебя за такие мысли выпорол бы.
- Наша доля бабья за прялкой сидеть, детей нянчить, мужу угождать, - сказала мать.
- Тоска, - топнула ногой Гостюшка.
Мать мудро усмехнулась:
- Платком голову покроешь, все мечты укроешь.
- Не хочу, не буду, - сердилась девочка, - тоже хочу подвиги совершать!
Девочка села к окошку, прижалась носом к стеклу. Казалось, огоньки, гаснувшие в домах, поднимались в небо, чтобы в нем сиять до утра. Деревня тихо готовилась ко сну. И вдруг над лесом багровым пламенем вспыхнул огненный столб и рассыпался искрами, что-то тяжело ухнуло, Гостюшке даже показалось, что изба качнулась.
- Тятя, маменька, - воскликнула девочка, - в лесу пожар!
- Где? - всполошились Егор и Дуня, - подскочили к окну и рассмеялись: - звезды сегодня ярко горят.
Гостюшка чуть не плакала.
- Своими глазами видела, как огненный хвост прямо в землю ушел.
- Умаялась ты, задремала у окошка, вот и приснилось. Полезай на печку, спи, доченька, - сказала мать.
Утром по Скородумовке бежала, торопилась весть. Принесли ее ребятишки, ходившие за грибами: на лесной опушке незнамо как появилась избёнка. По рассказу ребятишек, жили в той избёнке мужик с бабой.
- Ох, чудны, ох, страшны, - только и могли сказать дети.
- Откуда избушка взялась? - задумалась Гостюшка, - не она ли ночью к нам прилетела? А пойду, сама гляну. Нечего чужие разговоры слушать, нужно самой всё разузнать.
Девочка отвела братца к соседке, подхватила корзину, вроде собралась за грибами и побежала в лес. На опушке, где ещё вчера росли ромашки да колокольчики, и впрямь стояла скособоченный домик.
Гостюшка спряталась в малиннике и с любопытством рассматривала избушку. В ней было тихо, но вот дверь отворилась, на пороге показалась приземистая, крепкая баба. Потянулась, хрустнула костями, зевнула.
- Ох, чуть с крыльца не полетела, - посетовала баба и крикнула в глубину избёнки: - говорила тебе, ставь ровней, на бок завалил, кривоглазый.
- Сама-то сама, - бухтел кто-то.
- Фу, - сморщилась Гостюшка, - жаба-жабой. Лицо в бородавках, рот от уха до уха, и вся какая-то зелёная.
На крылечко вышел мужик.
- Опять недовольна, Дива, - загудел он, - мы тут ненадолго.
- Тьфу, головёшка, - прошептала Гостюшка, - такого в бане неделю парить надо. Уж очень черен.
Мужик был высок, худ и тёмен лицом. Спутанные длинные волосы схватывал обруч. Бороду мужик заплетал по-иноземному, как девка косу.
- Сделаем дело, сестрица Дива, - гудел мужик, - и восвояси.
- Ох, сделаем, Змеюшко, - потерла руки баба, - хорошо как сделаем, братец!
- Змеюшка, Змеем его что ли зовут? - удивилась Гостюшка, - странное имя, а взгляд у мужика и впрямь змеиный.
Змей ушел в избу, Дива еще раз потянулась, хотела последовать за братом, но тут кусты затрещали, и прямо к избушке, едва не наступив на руку Гостюшке, выкатилась рыжая Полька. Она споткнулась о выступающий корень дерева, свалилась и заверещала:
- Ой, оюшки, яжык прикушила.
- Чего пришла? - неласково встретила ее Дива.
- На зенихов гадать, - зарделась Полька и прикрыла глаза рукавом.
Гостюшка так и прыснула. Женихов у Польки было, как летом снега.
- Принесла чего? - деловито спросила Дива.
- У мамани куцок полотна подтибрила.
- Лучше б хлеба захватила, - загудел из избы мужик, - есть охота.
- Будет и хлеб, и сметанка, - хохотнула Дива, - молочка принесут и творожку, наешься, Змеюшка, и напьёшься. Я в сегодняшнюю ночь сон бабам и девкам наслала, все придут, увидишь.
Полька взобралась на кривой порог, через некоторое время вышла из избы пунцовая от радости, поправила платок, поклонилась хозяйке и опять ринулась в кусты.
- Мой Сенька будет, мой, - довольно пыхтела Полька.
Гостюшка только головой покрутила: Сенька был самым красивым парнем в деревне.
Едва успела уйти Полька, к избе вышла еще одна девка, Варька, она тоже заглядывалась на Сеньку.
- Эк их поперло, - покрутила головой Гостюшка, - идут хороводом, друг с дружкой не встречаются.
Девки, бабы шли вереницей. Не успевала одна скрыться в лесу, как на опушке показывалась другая. Дверь в избу открывалась и захлопывалась без остановки.
Проводив очередную посетительницу, Дива, плюнула ей вслед.
- Надоели, дурехи, и чего ходют? Пойду сосну, умаялась.
Но тут из леса к избушке вышли ещё две женщины, каждая держала в руке узелок.
- Тётки Фрося и Фотинья, - удивилась Гостюшка, - какая нужда их привела?
Фрося и Фотинья огляделись по сторонам, словно боялись, что их могут увидеть.
- Дурное мы затеяли, - пробормотала Фрося и повернулась было, чтобы уйти, но тётка Фотинья ухватила её за рукав.
- Пускай дурное, лишь бы к хорошему привело. Сколько ещё мучиться будем?
- Топайте, топайте отсюдова, - крикнула с покосившегося крыльца Дива, - замаялась я с вами, отдохнуть надо бы.
- Бабушка, - робко сказала Фотинья, - нам про мужей своих узнать надобно.
Хозяйка, было уже повернувшаяся к просительницам спиной, резко обернулась, её лицо озадаченно вытянулось.
- Что-о? Какая я тебе бабушка? - рассвирепела Дива. - Иль внуки за мной гурьбой ходят. Да я венец надену, гривну, с серьгами нацеплю - красоты небывалой становлюсь.
Гостюшка захихикала.
- Да вот мужья наши Влас и Протас, - начала было Фрося.
- Ну-ка, прочь пошли со своими мужьями, - рявкнула Дива, - ишь, бабушку нашли.
- Тихо, сестрица, - на крыльцо мягко и тихо вышел старик, - зачем добрых жен обижаешь?
