Через две недели я встал с постели, хотя профессор Голиков настаивал на продолжении постельного режима до трёх недель. Но я больше не мог лежать, всё тело ныло и стонало от бездействия, несмотря на то, что его ежедневно полностью массировал доктор китайского происхождения, который почти не говорил по-русски. Он разминал и растирал мои кожу и мышцы, занимался с суставами и позвоночником, и даже делал массаж головы. Кроме того, он каждый день тыкал в меня иголки, налаживая потоки Ци в моём организме. К сожалению, на возвращение памяти нормализация движения энергии никак не повлияла. Зато я почувствовал себя вполне способным вести более подвижный образ жизни, чем лежать в постели, читать, слушать, смотреть видео и играть в шахматы.

Итак, я встал. И сразу же направился в гардеробную, вход в которую был между кроватью и окном. Здесь я увидел невероятное количество костюмов, рубашек и других видов мужской одежды. Всё было аккуратно развешено и разложено. Я выбрал свободные джинсы и футболку синего цвета, такие же синие кроссовки и пошёл гулять по дому. Виктор и доктор Света неотступно сопровождали меня. Я же надеялся на память тела, о которой мне рассказал академик Зимницкий. Может быть, она поможет мне всё вспомнить.

Дом также казался мне незнакомым. Открывая двери комнат, которых было не мало, я ни разу не угадал, что ждёт меня внутри. Я по-прежнему ничего не помнил. Даже, когда сидел в своём кресле в собственном рабочем кабинете, мне не удалось вызвать воспоминания своих былых ощущений и эмоций.

Обедал и ужинал я в компании с Леной и Анной Андреевной, которые не скрывали своей радости, что я вышел к столу. Они дружелюбно разговаривали друг с другом, из чего я сделал вывод, что моя мать и жена хорошо ладят между собой, хотя одновременно сразу двоих у своей кровати я их не видел ни разу. Перед Леной стоял бокал вина, и она время от времени отпивала из него по глотку. Ей хватило бокала на весь обед, который длился минут сорок. Это меня порадовало: значит, моя жена хоть и любит выпить, но до алкоголизма пока не дошла.

После обеда мы перешли в гостиную и удобно устроились в креслах. Женщины разговаривали, время от времени пытаясь втянуть меня в свой разговор; я же большей частью молчал, слушал и впитывал в себя информацию о быте семьи, детях и общих знакомых. Что я мог обо всём этом сказать? Мне оставалось только вежливо улыбаться.

Ещё через пару дней после ужина я вышел на улицу в сопровождении Виктора. Мы беседовали обо всём, что попадалось нам по пути. За нами молча следовали Света и Джон. Теперь эта парочка сопровождала меня повсюду: Джон, как телохранитель, а Света, как врач, на всякий случай. Таково было распоряжение Виктора, хотя я и не совсем понимал, зачем моему телохранителю ходить за мной по пятам в моём собственном доме, где секьюрити на каждом шагу, да и камеры повсюду. Против Светы я ничего не имел, её сопровождение мне приятно. Впрочем, и против Джона я тоже ничего не имел, просто не понимаю: зачем?

Вскоре к нам присоединились Лена и Анна Андреевна, которые тут же стали помогать Виктору восстанавливать мои утерянные знания о собственном доме и территориях вокруг.

Мы гуляли по парку вокруг дома, который оказался и не домом вовсе, а настоящим дворцом: кругом мрамор, колонны, скульптуры, лестницы, фонтаны.

Когда я почувствовал усталость и вялость в ногах и сказал об этом Виктору, он пригласил нас всех пройти в беседку неподалёку. Внутри беседки было просторно, по кругу стояло несколько кресел-качалок. Я тут же занял одно кресло и стал смотреть на открывшийся мне вид заката.

Дворец был построен на возвышенности. Вокруг него был разбит парк с аллеями и фонтанами. С западной стороны местность постепенно понижалась, представляя собой достаточно пологий склон холма; внизу, у подножия протекала река. За рекой открывался красивый вид на зелёные просторы и огромный окрашенный в розовые тона купол неба: там сейчас садилось солнце. Удивительное зрелище. Ярко-розовые всполохи прорывались сквозь череду сизых облаков, подсвечивая их изнутри.

Видел ли я раньше закат? Но ведь я же понял, что это закат. Значит, видел. Но почему сейчас я, как будто впервые в жизни, любуюсь этой необыкновенной красотой?

Впервые за последние дни я ощутил спокойствие. И понял, что смирился с потерей памяти. Если мир так прекрасен, он достоин того, чтобы его узнавать заново.

Прошло ещё несколько дней. Я уже вполне освоился в доме и в своём прошлом, специально познакомился и пообщался со всей прислугой и каждым из секьюрити, надеясь, что хоть что-нибудь, как крючок, подцепит мою память, и я смогу вытащить за этот крючок её содержимое. Ни у кого из работающих в моём доме моё поведение не вызвало подозрений, потому что, как сказал Виктор, после трагедии, происшедшей со мной, весь старый обслуживающий персонал, был уволен и набран новый. Кроме Джона и Сергея. Да ещё, пожалуй, повара – Эллы Матвеевны, которая была не просто поваром, а подругой Анны Андреевны со времён службы отца на Дальнем Востоке.

Элла Матвеевна также была женой офицера, как и моя мама. К сожалению, она рано овдовела: её муж умер от рака лёгких, он был заядлым курильщиком. Детей у них не было. Зато готовить Элла Матвеевна умела отменно, обучая поварскому искусству скучающих офицерских жён. Спустя годы, когда в дом олигарха потребовался повар, Анна Андреевна вспомнила о ней, написала письмо и пригласила жить в нашем доме. С тех пор вот уже больше двадцати лет Элла Матвеевна – неизменный повар в доме Айдашевых. Хороший, покладистый человек, чуть младше Анны Андреевны, она стала душой нашей кухни. Конечно, рядом с ней всегда были и сейчас есть помощники, которые под её чутким руководством занимаются черновой кухонной работой. Элла Матвеевна же всегда сама проверяет и закладывает в готовящиеся блюда продукты, тщательно наблюдая за процессом приготовления пищи, снимает пробу.

Надо сказать, факт замены обслуживающего персонала в доме после моего падения меня удивил. Подумаешь, упал, стукнулся головой! Персонал то зачем менять? Виктор объяснил, что сделано это было с целью сокрытия факта потери мной памяти, ведь я мог проколоться перед людьми, некоторые из которых знали меня и мои привычки в течение нескольких лет. Кроме того, они могли рассказать мне о том, что же со мной случилось, а беспокоить меня раньше времени доктора, наблюдающие за мной, запретили строго настрого.

Так я узнал, что всё-таки произошла трагедия, но никто не торопился просветить меня, что же всё-таки случилось. Уклонился в очередной раз и Виктор со словами: «Всему своё время. Ты обязательно всё узнаешь. Никто ничего от тебя не собирается скрывать. Ведь я же говорю тебе, что твоё падение – не случайность». Совсем заинтриговав меня, Виктор сменил тему. Я не стал настаивать, понимая, что из генерала вытащить информацию, которую он пока не желает разглашать, невозможно. В противном случае он бы не был генералом ФСБ.

За прошедшие дни я прочитал несколько книг и прослушал пару лекций по истории, затем перешёл к экономике. Каждый вечер, если погода позволяла, а она позволяла, потому что было начало августа, я шёл в беседку смотреть на закат. Света и Джон (или Сергей), следовали за мной тенью. Таково было условие моего передвижения по дому и парку, озвученное мне Виктором и мамой: доктор и телохранители должны быть рядом. И хотя моё самочувствие, на мой взгляд, в докторе уже не нуждалось, мне это нравилось: пусть Света будет рядом. Пусть молчит, лишь бы была рядом, лишь бы я мог время от времени её видеть.

Иногда к нам присоединялся Виктор, который не всегда был в доме, довольно часто он отлучался по своим делам, или, как он говорил: по долгу службы. Он уже давно не мой телохранитель, а начальник всей службы охраны, которая насчитывает несколько десятков человек, дежуривших по сменам. Впрочем, не только их. Как я понял из рассказов Виктора, у меня есть что-то типа небольшой частной армии. Но пока что он не распространялся об этом, а я не спрашивал. Всему своё время.