Это вернуло Курска на землю. Переглянувшись с Орлом, они интуитивно поняли друг друга, и в следующую атаку шли уже вместе.
Начало осени 1615 года, г. Курск.
Если ещё в конце шестнадцатого века Орёл думал, что у него никогда не получится быть хорошим воином, то теперь, в семнадцатом, он, вспоминая свои старые мысли, лишь посмеивался. Ещё бы — отныне он, уже давно усвоивший уроки своего наставника, Курска, мог, наконец, дать отпор многим своим врагам. Но, хоть поляков, литовцев и прочих западных соседей Ваня уже боялся меньше, они всё равно ещё были довольно опасными для него. Самым же страшным всё также оставался главный противник — Бахчисарай. Орёл уже не раз встречался с ним как в крупных сражениях, так и один на один, однако крымчанин всё ещё довольно часто побеждал его в бою. Благо, что всё уже не заканчивалось так, как тогда, много лет назад — в год взятия Москвы, один из самых тяжёлых для всего Русского царства.
Раньше, когда Ваня ещё объяснял свои поражения неумением драться и после каждого из них корил себя за это, он надолго опускал руки, тормозя своё развитие и улучшение своих навыков.
Теперь же Ваня уже не боялся своих неудач. Он знал, что его враг всё ещё очень силён, но, вместо того, чтобы замыкаться в себе, Орёл всегда восстанавливался, брал себя в руки и твёрдо шёл к своей цели. Помогала ему в этом поддержка со стороны друзей и, особенно, Курска — севрюк был рядом со своим учеником после всех самых тяжёлых разгромов, помогая ему залечить раны и снова обрести веру в себя и свои силы. И, если бы не он, Орёл бы, наверное, совсем разочаровался в своих возможностях.
Ваня уже давно не высказывал своего недовольства их тренировками. Он не только оценил их важность для себя самого, но и пользовался ими как возможностью снова и снова видеть Курска в деле и, главное, рядом. Орёл хорошо помнил, как их занятия выматывали его в начале, но постепенно, со временем, его тело начинало слушаться и поддаваться, вслед за этим становясь сильнее и выносливее.
Вот и теперь, когда после очередного, на этот раз слишком болезненного, поражения от литовцев его земля была разорена, главный город снова лежал в руинах, а сам он чувствовал себя очень и очень скверно[4], Курск снова был с ним. Глеб не только дал временный приют жителям Орла, потерявшим кров, но и денно и нощно возился с самим олицетворением, мало-помалу вновь вытаскивая Ваню едва ли не с того света.
То, что его старания не прошли даром, севрюк понял в тот момент, когда он, сидя рядом с лежавшим без сознания пареньком, беспокойно сжимал его руку в своей. Вообще, Глеб теперь проводил довольно много времени с подопечным именно так: он то разговаривал с ничего не слышащим Орлом, то просто молча смотрел сквозь него, думая о чём-то и, вероятно, стараясь отвлечься.
А когда, спустя много часов, дёрнулось и само тело Орла, Курск с волнением наблюдал за его пробуждением, готовясь оказать любую посильную помощь.
— Слава Богу, ты пришел в себя! — Когда Ваня, наконец, открыл глаза и начал медленно озираться вокруг, пытаясь вспомнить всё то, что с ним произошло, радостно выпалил Курск. — Я так волновался! Как ты себя чувствуешь?..
— Не очень… — Было видно, что слова давались Ване с трудом, однако Глеб не упускал возможности узнать о состоянии подчинённого напрямую. — Что со мной было?
— После того, как тебя изрядно потрепали литовцы, ты очень долго был без сознания. — Он замялся. — Ты нас очень напугал, некоторые даже подумали, что ты умер…
— Вот как… — Орёл, уже более-менее придя в себя, сделал было попытку сесть, но был вовремя остановлен собеседником.
— Отставить! — Его голос стал твёрже. — А ну лежать! Тебе с такими ранами лучше не двигаться, иначе кровь может снова пойти! — В глазах Вани читалось недовольство, и поэтому последняя фраза Курска прозвучала гораздо мягче, чем первые, больше напоминавшие собой команды.
Но Курск уже не хотел думать о плохом, и потому вернулся к тому, о чём говорил ранее.
— Знаешь, я переселил тебе часть жителей. Твоих же, ну, помнишь, которых когда-то отдавал мне ты… Может быть, это из-за них?..
— Может быть… — Несколько долгих секунд молчания, а затем новая попытка сесть на кровати, снова вовремя предотвращённая Курском. — Курь… Всё хорошо, правда. — Улыбнулся Ваня. — Просто… Не знаю… Кажется, належался уже…
А потом, заметив взволнованный взгляд Глеба, добавил:
— Ну не смотри на меня так, Глеб. Всё хорошо, не волнуйся. Голова и тело еще болят, но вполне терпимо…
— Ну, раз ты просишь… — Было видно, что Курск сомневался, но, заметив уверенность в глазах и голосе Орла, севрюк всё-таки помог тому сесть.
— Слушай, а… Столько перевязок точно нужно? — Воспользовавшись новым положением, Ваня оглядел себя.
— Ты просто не знаешь, как выглядел ещё несколько дней назад…
— Всё было так плохо? — Не обращая внимания на кивок Курска, Орёл принялся ощупывать себя. — Ну… Сейчас я во многих местах не чувствую боли вообще. Это все твоя магия, да? — Хрупкий блондин снова одарил собеседника улыбкой.
— Какая?..
— Ну, твои жители. Скорее всего, это они повлияли. Спасибо тебе. — Его улыбка стала шире и лучезарнее, и только теперь Курск полностью узнал в этом парнишке своего Ваню.
— Мы не можем знать наверняка… — Севрюк смутился. Почему-то ему вдруг стало очень неудобно находиться рядом с Ваней, а тем более — полуобнажённым.
— Знаешь, мне неудобно… — Сидя уже на краю кровати. Орёл недовольно поёрзал. — Как-то… Чувствую себя связанным… Поможешь размотать плечо? Я не достаю до узла, он на спине…
— Но…
Всеми силами стараясь не смотреть в столь манившее, но почему-то и слишком сильно его смущавшее лицо Орла, Курск тщетно искал возможность мягко отказать подопечному в этой просьбе. Не то что бы она была какой-то странной или ненормальной… Нет, в ту минуту она казалась севрюку довольно закономерной и даже правильной, но…
Но было в ней и что-то такое, из-за чего Курском резко овладело волнение, и он сидел, будто на иголках.
— Ты же ещё… — Курск хотел оттянуть неизбежное, но мысль о том, что он, быть может, из-за своей природной серьёзности придаёт ситуации излишнюю значимость, уже заставляла его поддаться игре Орла.
— Мне лучше, правда. — Он посмотрел на севрюка почти в упор. — Правда, Курь. Ну так что?
Под взглядом этих больших, чистых и невинных голубых глаз Глеб уже не устоял. И, так как Ваня поворачиваться к нему не захотел, а лишь только изогнулся, открывая доступ к своей худенькой и стройной спине, Курск завёл обе руки парня за неё. Через пару минут узла уже не было, а снятый с тела Орла самодельный бинт лежал рядом на кровати.
— А можно ещё вот этот? — С какими-то странными нотками в голосе снова попросил Ваня.
Курск медлить не стал и, торопясь, несколько раз случайно коснулся руками кожи Орла. Она была непривычно тёплой, гладкой, очень нежной и мягкой — такой, что Курск в первые несколько касаний даже был удивлён тому, как Ваня при всех их занятиях и сражениях сумел сохранить её столь хорошо. Отвлёкшись на эти мысли, Глеб даже и не заметил, как его подчинённый пододвинулся к нему чуть ближе. Так, что Курск уже мог слышать его всё ещё пока что сбивавшееся дыхание.
Очнулся севрюк лишь от ощущения Ваниных губ, накрывших его собственные и увлекавших его в их первый, неопытный, но довольно чувственный поцелуй. Как будто этого было мало, Ваня ещё и обнял его одной рукой за шею. И, хоть Курск всё ещё не отвечал, Орёл не торопил его, то ли давая привыкнуть, то ли почему-то ещё…
2 августа 1572 года, вблизи д. Молоди современной Московской области.
Сдвоенные атаки принесли свои плоды: с каждым новым ударом Бахчисарай слабел на глазах. Хоть Курск и Орёл и не сразу научились действовать сообща, а Крым продолжал яростно отбиваться, они со временем вошли во вкус и уже подсознательно понимали друг друга. Возможно, происходило это потому, что ранее Глеб учил Ваню и таким образом передал ему свой стиль ведения боя.
