Через несколько минут длительного ожидания, когда уже даже несколько воинов-татар, оторвавшись от столь любимых занятий, стояли чуть поодаль и смотрели на него едва ли не в упор, Ваня вдруг заметил, как к ним откуда-то из глубины улиц подъехал всадник. На вид он был весьма молод, но вот одежда и доспехи его, как и в целом всё убранство, заметно отличались от окружавших его воинов в лучшую сторону. Неужели это и был сам… Бахчисарай?

А затем он развернулся к всё ещё стоявшему напротив Орлу и заговорил на практически идеально чистом русском.

— Так вот какой ты, новенький! — Он усмехнулся и сразу же продолжил. — Какая сегодня прекрасная ночь! Подумать только: тот, кого я так долго не мог поймать на его же земле, наконец-то показался мне! Я-то представлял тебя похожим на того бугая, Курска, но тебе удалось меня удивить.

— Ты ведь Бахчисарай, да? — С трудом заставив голос быть ровным, решился спросить врага Орёл. Пришлось кричать, ведь Крым, — хотя, он ли это? — был ещё далеко.

— Что, тебе разве не рассказывали обо мне? Мне казалось, что моя слава идёт впереди меня. Что ж, Орёл, вот мы и познакомились. — Он двинулся к Орлу и, проехав буквально несколько метров, остановился.

— Я тебя не боюсь! Просто скажи мне: как тебе удалось так быстро добраться сюда? — Ваня ещё крепился, но его силы, как и самообладание, таяли с каждой секундой.

— Хм, а тебе многого не сказали. — Татарин спешился и ласковым шлепком отогнал лошадь ближе к своим. Почему-то думая что Крым будет выше него, Орёл не мог не отметить роста татарина, столь схожего со своим собственным. Это обстоятельство удивило парня, но, в то же время, дало ответы на многие вопросы, которые он задавал сам себе раньше. — Я — тень, которая не заметна до самого момента нападения. Я знаю всю территорию от Крыма и до центра Московии лучше, чем кто-либо другой, знаю все ходы и тропы. Если захочу, я и в Москву незамеченным проберусь, и никакой Курск, а уж тем более ты, мне не помеха.

— Что тебе нужно? — Голос Орла задрожал, но Ваня всё ещё пытался придать ему мужественность.

— Э не-ет, так важные разговоры не ведутся. — Крымчанин ещё на пару шагов подошёл к Орлу.

— Что ты имеешь в виду?

— А что, не видно? Смотри: я своё животное отпустил, теперь твоя очередь.

— Но у меня не… — Вовремя вспомнив о стоявшем рядом с ним воине, Ваня осёкся. «Всё правильно, — думал он, — Крым не был бы собой, если бы не отзывался так о людях. Он что, и правда такое чудовище, как и говорил Курск?..»

Немного поколебавшись, Орёл отдал ставшему лишним телохранителю команду отойти к обратно к воротам, но, как только тот, сомневаясь, сделал несколько шагов, его тело было проткнуто меткой стрелой также, как и его товарищ чуть ранее.

— Ну вот, другое дело. — Бахчисарай крикнул что-то подчинённым на своём, словно благодаря за помощь. Вздрогнув, Ваня вновь посмотрел на врага. Его лицо теперь было хорошо видно, и Орёл заметил на нём то, что потрясло его до глубины души — улыбку. Он наблюдал смерть и радовался ей. Ваню передёрнуло.

— Так что тебе нужно?

— Твоя наивность соответствует твоей внешности. — Засмеялся Бахчисарай. — Набрать рабов, конечно. — Слишком приторно и наигранно протянул он следом. — Но, коль я встретил тебя, то, возможно, моя добыча будет поменьше, но куда значительнее, чем простой скот.

— Почему ты думаешь, что я сдамся тебе?

— Прямо сейчас мне ничего не стоит забрать тебя силой, Орлик. — Теперь тон татарина был слишком ровным и спокойным, видимо он уже на ходу продумал весь этот разговор, а также его исход. А ещё он всё также улыбался, чем и бесил рисковавшего растерять всю свою решимость Ваню.

«Да как он вообще может так легко говорить об этом! И всё решать за меня!»

— Прежде скажи: ты видел Курска и… И остальных? — Наконец-то задал главный вопрос Орёл, и его рука, доселе лежавшая на рукояти сабли дрогнула, приготовившись к атаке.

Заметив, как напрягся его оппонент при упоминании севрюка, Бахчисарай, видимо поймав в голове очередную гениальную идею, снова растянулся в улыбке. То, что сам же и рассказал татарину о том, что Курск не один, Ваня так и не заметил.

— Да, но я не только видел его. — Решил поиграть с загнанной жертвой Крым. — В любом случае, в его нынешнем состоянии он гораздо более полезен для меня, нежели до этого.

По телу Орла снова прошёлся холодок, а затем он, задрожав, ощутил, как в нём поднимается ярость.

— Ты лжешь, он жив! — Резко выхватив из ножен саблю, Ваня бросился на врага. Но, прежде, чем он успел хотя бы ранить Крыма, его порыв был остановлен быстрым и мастерским блоком татарина.

— Поймай меня, если сможешь. — Усмехнулся Бахчисарай, отражая шквал атак Вани и всем своим видом показывая, что для него это не полноценная битва, а так, развлечение.

Орёл вкладывал в каждый удар всю свою силу, мощь, ловкость — словом, всё то, что так упорно воспитывал в нём Глеб. Но он был ещё неопытен и, конечно, составить конкуренцию знаменитому хищнику степей не мог. А потому все старания парня были по сути тщетными, но сам он этого не замечал — ярость и месть застилали ему глаза.

А вот Крым продолжал веселиться: он находил такое сочетание решительности и неуклюжести, как у Орла, весьма интересным. Более того, оно даже напомнило ему его самого несколько столетий назад.

Словно вспомнив что-то плохое, Крым, замешкавшись на несколько секунд, не успел вовремя поставить очередной блок. Последствия не заставили себя долго ждать: когда кончик сабли Вани царапнул его по щеке, Бахчисарай одним лишь взглядом показал своему оппоненту, насколько это его действие было лишним.

А потом татарин просто перестал сдерживаться. В ход пошло не только мастерское владение саблей, но и идеальные движения самого тела, и опыт, позволявший предугадать выпады ещё такого предсказуемого соперника, как Орёл.

И, когда спустя десяток с чем-то минут, Ваня, потеряв сознание от боли, рухнул к ногам победителя, Крым понял, что его игра, к сожалению, закончилась слишком рано.

Обведя взглядом разорённые и горящие улицы, татарин остановил его на крепости. Он уже вошёл во вкус и заканчивать на полпути был не намерен.

Бахчисарай покинул город поздним утром — только после того, как оставил после себя лишь обгорелые развалины ещё совсем молодого главного города Вани. Сам же Орёл, всё ещё не приходя в себя, ехал в татарском войске на север.[2]

Туда, где Калуге, будущей жертве Крыма, ещё только предстояло пасть под его ударами.

Туда, где лежал сам центр царства и Москва, в которую Орёл так и не доставил своих вестей.

21 мая 1571 года, г. Чугуев.

Военный совет в этот раз длился куда меньше, чем в день приезда Белгорода. Курск, видимо, всё ещё находясь под влиянием обстановки, говорил быстро, чётко и по делу, а потому все его слова и здесь звучали приказами.

— Пропускать Бахчисарая внутрь страны нельзя. — Сосредоточившись на проблеме, говорил севрюк. — А потому, если он сам не хочет показываться нам и, возможно, пошёл обходной дорогой, нам следует изучить окрестности.

— А почему ты думаешь, что Крым всё-таки здесь? — Вернулся к начатому на улице Воронеж. — Почему ты не рассматриваешь вариант того, что твой, прости Господи, брат нас обманул?

Молчавший до этого Белгород заметно напрягся и посмотрел на Вадима тяжёлым взглядом.

— Ну ты сам посуди, — продолжил брюнет, — является к нам неизвестно откуда, едва ли не ночью, имеет при себе чисто ордынскую саблю, заявляет о том, что видел Крыма… Что, только мне это показалось подозрительным? Я-то поверил потому, что ты, Курь, уж больно яро его защищал и вообще ручался за него, но, по честноку, ты же и сам не видел его с его детства. А уж чем он жил и вовсе не знаешь. А о том, что он самый что ни на есть шпион, не думал?

Курск молчал. Он сидел во главе стола и, подперев одной рукой голову, вспоминал о том, что именно это же говорил ему и Орёл несколькими днями ранее. Взгляд его гулял по горнице, но чаще всего возвращался ко вновь обретённому брату. А что, если Воронеж прав?