Через пять минут она уже скакала с вещами по тропинке в сторону остановки – надо было спешить, времени было мало. Ей повезло – на кругу одиноко урчала машина такси, из которого выгружалось приехавшее на отдых семейство.

Тут же с разбегу кинула в освободившейся багажник вещи и, не оборачиваясь, абсолютно без всякого сожаления покинула навсегда это место.

– В город, в Трансагентство.

– За былэтами? – улыбался усатый южный красавец.

– Да, золотой! – так же обворожительно улыбаясь, ответила девушка. – И, если можно – побыстрее!

– Можьно! Такую красавыцю мигом дамчу!

«Все вы такие, – с презрением подумала Ольга, не переставая улыбаться хачику, а тот просто цвёл в лучах её улыбки, – дай только глупую русскую бабу трахнуть! Любым способом под юбку залезть, ухарь восточный, твою мать!»

Ольга сдала билет, потеряв значительный процент, но ей было плевать. Купила самый дорогой телефон, какой был в ближайшем магазине сотовой связи, вставила заботливо сохранённую после выходки подруги симку. Повертела в руках трубку, стала набирать номер, вспомнила, как Ирина раскурочила предыдущий телефон:

– А ведь в ней есть потенциал, – пробормотала Ольга, с пиканием придавливая кнопочки, – да и Ванька после выпускного что-то такое говорил. Надо же – а с виду, такая клуша… Алё, милый!.. Ты проснулся?.. Как кто, Денчик!.. А-а-а-а, да-а-а!.. Короче, чисти зубы, беги за вином, я лечу к тебе… Нет, да хрен с этой Москвой! Я решила ещё недельку с вами потусовать, как ты на это смотришь?.. Прекрасно, я – мигом!

А Ирина до самой посадки прождала Ольгу, в тайне надеясь, что подруга примчится за ней вслед – конечно же, с извинениями. И представляла себе диалог в лицах, как она выговаривает сурово и обличительно, как Ольга плачет и кается, и как, в конце концов, хорошенько помучив, Ира милостью своею…

Кончились мечты тем, что москвичку стали вызывать по громкой связи, приглашая на посадку.

В самолёте на месте Ольги оказался какой-то абрек, что привело Ирину в бешенство – она всё поняла и ненависть к подруге вспыхнула с новой силой.

Весь полёт она просидела, насупившись и прикрываясь шляпкой, пряча лицо. Как только сосед порывался пару раз выйти по необходимости, она вскакивала, как ужаленная, пропуская его к проходу. Мужчина заметил её состояние и тактично не проявлял никакого интереса.

У трапа она была первой.

«Кинула, сука!» – эх, если бы Ира знала, что подруга не только её кинула, но и ещё неплохо наварилась, она, возможно, при встрече отомстила по примеру наказания Джарика, но…

– Съездила отдохнуть, твою мать, блин! – съязвила мать, увидев дочь с разбитым лицом. – Вот вся в отца!

Это была наглая ложь и абсолютно бессовестный наговор – Георгий Иванович был дипломатом от природы и мог, при необходимости, разрулить бескровно и без потерь любую ситуацию. К сожалению, в таких делах дочь пошла в мать.

Ольга же развлекалась от души, как никогда в жизни.

Джарик просидел, забившись под одеяло полтора месяца, трясясь и ожидая в каждую минуту ареста. Ему даже в голову не приходило куда-то спрятаться или удариться в бега – так его потрясло наказание посредством туфелек Ирины. Он сильно похудел, особенно на лицо – еда не лезла ему в глотку, мать совсем с ног сбилась, пытаясь хоть как-то ублажить сына.

Но раны постепенно зажили, аппетит на радость матери вернулся, причиндалы заработали и всё явственнее требовали погонять кровь. И кемпингист стал потихоньку выползать из своей норы. Увеличил немного стоимость за постой и впихнул на поляну ещё два вагончика, чтобы компенсировать потери на Ольге, но всё равно народ в сезон валил валом: место было прикормлено и очень удачно расположено с кучей достоинств. Да, Джарик платил ежемесячную мзду за него, но овчинка стоила выделки, очень даже стоила.

И некоторые одинокие дамы опять стали проявлять интерес к южному ловеласу, наслышавшись о его подвигах от подружек. Джарик всенепременно и с возрастающей самоуверенностью отвечал удовлетворительно на их естественные желания, постепенно обретая былую харизму. И как бы жизнь вернулась на круги своя…

Настолько, что в один из августовских вечеров, не в силах противостоять неслышному зову, опрокинув в себя сто пятьдесят дагестанского коньяка (своё вино на дело он никогда не пил – оно слишком расслабляло и предназначалось для дамочек), Джарик выскочил незаметно из домика и пустился быстрым шагом по знакомой тропинке в сторону моря. Опять стояла тихая безлунная анапская ночь, способствовавшая охоте…

Он знал, что в соседнем кемпинге, всего в километре, молоденькая, но вдруг повзрослевшая дочка очень-очень, практически вдрызг, разругалась сегодня с матерью, молодой и активной женщиной. Из-за чего была большая вероятность, что юная девушка в раздраенных обидой чувствах побежит гулять…

Он плохо кончил, любитель ночной клубнички.

Нашли его с проколотой пилочкой для ногтей печенью на песчаном берегу рано поутру, прямо напротив своего кемпинга, у той самой тропочки. Он лежал на спине, раскинув руки и ноги, смотрел в сереющее утреннее небо.

Несколько чаек деловито прохаживались рядом с трупом, примериваясь к мягкой плоти Джарика, выбирали – с чего начать пиршество. Крабы суетились по песку, их не приглашали, но они явились в радости. Обнажённый живот с чёрными разводами запёкшейся крови торчал вверх, в полузакрытых глазах застыла последняя мука.

Нашла его парочка, вздумавшая после бурной ночи искупаться.

Подняли крик, в ужасе помчались в кемпинг.

Поставили всех на уши, молотили ладонями по стенам, дверям и окнам вагончиков, созывая людей.

– Джарика зарезали!

Мать выскочила из дома, в чём была со сна, и, подбирая длинные полы ночнушки, побежала, что было сил, вместе с тремя десятками отдыхающих к берегу, воя в голос на ходу…

Изрезала ступни об острые камни, корни и хворост, не замечая уколов. И, выскочив на пляж, увидев на берегу распластанное тело сына с альбатросом на груди, который по-хозяйски топтался и выбирал – с какого глаза он начнёт свой завтрак, она закричала подстреленной птицей, упала на колени, схватив враз застывшую голову. Альбатрос лениво соскочил с убитого, недовольно крикнул. И жар ударил в лицо матери Джарика, как шесть лет назад, когда на её глазах сбила мужа насмерть машина, но теперь огонь яростными толчками сжёг изнутри корни волос…

Она доползла до сына, мыча перекошенным ртом и обливаясь слезами. И только смогла схватить его за лодыжку, почувствовать холодную неживую твёрдость плоти, как душа её устремилась ввысь за любимым и единственным сыночком, стараясь догнать…

Эта картина была настолько ужасной и трогательной одновременно, что люди, столпившиеся вокруг, не стесняясь друг друга, рыдали в голос.

Но один из них незаметно отделился от толпы, быстро вернулся в кемпинг, беспрепятственно проник в дом хозяев, без особого труда в три минуты обнаружил и сейф с ключом и тайник с драгоценностями матери Джарика, быстренько выгреб содержимое. А в тайнике была шкатулочка с золотыми цацками и брюликами – мама Джарика, выскочив из дома, само собой ничего не взяла, кроме маленького нательного крестика. Так что всё досталось вору. Затем неизвестный нашёл кошельки с мелочью на каждодневные нужды, собрал в сумки кое какие вещи хозяев, погрузился в своё видавшие виды тачло и потихоньку на малом газу выехал с кемпинга. И скрылся, унося почти два ляма, а с цацками и все три…

Утром следующего дня этот человек был обнаружен в своём автомобиле недалеко от Краснодара. Со стороны казалось, что водитель просто спит, навалившись как-то не очень удобно на руль. И лишь струйка запёкшейся крови в нижней части затылка, там, куда пришёлся удар шилом, говорила, что всё не так просто…

Само собой, ни денег, ни драгоценностей при нём не оказалось.

…Сейчас на этом месте солидный пансионат.

Нет никаких вагончиков и бивачной вольницы, домика хозяев кемпинга и в помине нет. Красивые тенистые аллеи, посыпанные белым кварцитом, невысокие корпуса с кондиционерами и любыми развлечениями для отдыхающих – бассейн, водяные горки, СПА, медкорпус. Пляж оборудован и имеет все необходимые прибамбасы для безопасности и удовольствия. Отдельно летний кинотеатр и танцплощадка. Прекрасный ресторан. Да, ничего уже через три года не напоминало о былой дикой нетронутости побережья, где любвеобильный, но немного увлекающийся и терзающийся детскими обидами мужчина выходил к морю, мечтая о той единственной, которая всё ждёт и ждёт его в том самом школьном туалете…