- Вам откуда знать?

- Ну, я ведь потерял на этой дурацкой войне не только ноги, а и еще кое-что! - задыхаясь от быстрого приступа визгливого хохота, воскликнул Зе. - И поверьте мне на слово, Май, после этой потери моя жизнь стала намного спокойнее, она стала намного осмысленней и ее течение совершенно точно сделалось намного более ровным и предсказуемым. А сколько килокалорий я сэкономил на этой потере? Сколько хрустящих вафель осталось лежать в карманах моих галифе? Страшно даже подумать! Да если бы завтра квадратные приказали стерилизовать весь наш личный состав, я бы не раздумывая выполнил этот приказ. Поверьте, после поголовной стерилизации наша армия приобрела бы совсем другой вид и другую боеспособность. Да и зачем ждать, пока нас стерилизует какой-нибудь взрыв, луч или пуля? Не лучше ли заранее позаботится об этом самим? А? Ха-ха-ха!

Хохот капитана достиг такой частоты и силы, что ему стало трудно дышать и он несколько раз ударил себя кулаком в грудь, чтобы его успокоить. Удары сопровождались хриплым надрывным кашлем, сержанту пришлось перегнуться через стол и сильно похлопать капитана по спине, чтобы облегчить его страдания.

- Благодарю, - сказал Зе, отдышавшись. - Кстати, вот возьмите. Примите это от меня в подарок.

Он покопался в нагрудном кармане кителя, извлек из него какую-то крохотную круглую вещицу и с сильным прихлопом положил ее на стол перед Деем.

- Что это? - спросил сержант.

- Титановая монета, - сказал Зе, убирая руку, под которой оказался крохотный кругляш синеватого металла. - Одна из первых. Говорят, что их отчеканили всего несколько сотен. Сгоряча, сразу после прихода кризиса, но еще до начала военных действий. Теперь она ваша. Знающие люди уверяли меня, что такие монеты можно сейчас продать на любом прифронтовом черном рынке за просто безумные вафли.

- На что она мне? - удивился Дей. - Килокалории меня давно не интересуют, потому что в окопах их просто не на что тратить.

- Ну, тогда вставите себе титановый зуб и будете сверкать им по прифронтовым борделям. Пусть все знают, что военные СЗК не какие-то голодранцы, а вполне респектабельные люди.

- Бордели меня тоже не интересуют.

- Вы тоже потеряли свое кое-что вместе с правой половиной лица?

- Нет, представьте себе - меня почему-то тошнит от дешевых золотых масок, которыми так любят пользоваться прифронтовые проститутки, все эти жрицы Афродизи, все эти ее служительницы. Знаете, когда я вижу в прорезях этих масок их бесстыжие и безмысленные глаза, меня посещает одно ужасное прозрение и всякое желание возиться с ними сразу меня покидает.

- Последствия контузии?

- Скорее всего.

- Ну, все равно, возьмите. Может быть, сгодится на что-нибудь. А теперь подпишите бумаги и ступайте с Маммонэ. Я не спал всю ночь из-за этого проклятого боя и сейчас мне нужно немного отдохнуть.

- Так точно, господин капитан.

Дей быстро подписал бумаги, сгреб их со стола вместе с пачкой отпускных вафель и неожиданным подарком капитана, а потом быстро отдал честь, щелкнул каблуками и четко развернувшись на месте, направился к выходу.

- И ничего не бойтесь, Май! - послышалось сзади. - Ничего и никогда! Здесь просто нечего больше бояться.

Дей быстро направился к выходу и сразу уловил за спиной слабый звук разрываемой чайной упаковки и вдруг подумал, что вся сегодняшняя беседа о золотых и титановых инопланетянах была хитрой уловкой Зе. Трюком, направленным на то, чтобы отвлечь его внимание от общей мерзости порученного ему задания, способом убедить его в правильности дальнейших действий.

Это показалось Дею настолько самоочевидным, простым объяснением происходящего, что все его кровавые звери сразу к нему вернулись.

И все же он был благодарен Зе, ведь тот отнесся к нему сегодня достаточно тепло, по-человечески, так, как только один старый окопник мог отнестись к другому окопнику. Так, как один настоящий, найденный на войне, старший фронтовой брат мог отнестись к своему непутевому и пропащему младшему брату. Как один несчастный, искалеченный войной, уже состоящий наполовину из грязного золота, человек, мог отнестись к другому искалеченному войной и грязным золотом человеку.

И еще - хотя бы в одном Зе точно был прав. Все они просто жертвы сложившихся обстоятельств. Несчастные жертвы. И не все ли равно, кто сложил эти обстоятельства таким вот именно образом - жадный и расчетливый Маммонэ, похотливая Афродизи, кровавый Морс, титановые инопланетяне или квадратные хомо? Теперь это не имело никакого значения. Теперь им всем действительно оставалось только одно - честно и до самого конца выполнять свой долг.

Сержант отчетливо осознал это уже на выходе из кабинета капитана Зе, когда прикрывал за собой тяжелую железную дверь.

***

Джоуль

Сержанту Ули Май Дею ОДиссу было поручено сопроводить в госпиталь совсем еще молодого поискового пса по кличке Джоуль. Это была полная сил, здоровая и почти чистокровная молодая овчарка, которая прибыла на линию фронта не из армейского питомника, а просто приблудилась, прибилась к одному из расчетов распылительной установки залпового огня около шести месяцев тому назад совсем еще молочным щенком.

В этом обстоятельстве было совсем мало радости для Мая, так как, несмотря на то, что фактически Джоуль был внештатной собакой, бойцы передовой линии уже успели к нему привязаться. В этом не было ничего удивительного, потому, что молодой пес обладал легким и веселым нравом, а также той простой непосредственностью в обращении с хомо, которая так часто присуща молодым и неопытным собакам, и которая так разительно отличает их от опытных и старых собак. К тому же он был очень игрив по своей природе и как бы распространял вокруг себя некую ауру теплоты и участия. То есть Джоуль был источником именно тех ощущений, которых всегда так не хватает любому хомо, насильно выхваченному из гражданской жизни, оторванному от своих родных и близких, переодетому в дешевую военную форму и отправленному Маммонэ, Афродизи и Морс знают, куда с одной только целью - убивать и калечить других хомо.

Но главными были даже не теплота, непосредственность и игривость, излучаемые Джоулем в бездушное сырое пространство окопов передовой линии. Главным было то, что он за короткое время сумел сделаться очень опытным поисковым псом. Именно Джоулю удалось обнаружить тот самый крайний бункер глубокого залегания, который был выжжен саперами на прошлой неделе.

Случилось это так - когда поисковые работы по всему местному фронту были уже закончены и команды саперов уже сворачивали свое оборудование, один только Джоуль продолжал метаться по расположению и проявлять сильное беспокойство. Он все время крутился вокруг большого завала, состоящего из искореженных кусков старого бетона и массивных камней. Джоуль не отходил от этого завала, а если его отгоняли, он все время возвращался назад, а вернувшись, скулил, лаял, и скреб когтями по о камням, которые даже на взгляд опытного сапера выглядели вполне естественно и не вызвали бы у него никаких подозрений - вокруг было полно похожих завалов и все они выглядели очень естественно.

В результате Джоуль сорвал голос и уже не мог лаять или скулить, теперь он мог только хрипеть, а несколько позже даже перестал принимать пищу и сильно исхудал.

Наконец, один из старых саперов не выдержал мучений собаки и подогнал к камням минный разградитель с горизонтальным ножом. Разградитель столкнул два верхних камня и под ними сразу показался окрашенный "под базальт" гриб воздушного фильтра бункера глубокого залегания.

Все остальное было делом техники в прямом смысле этого слова и Джоуля больше не касалось.

Уже на следующий день после обнаружения бункера Джоуль мгновенно сделался главным героем местной передовой линии потому, что именно благодаря его настойчивости этот конкретный бункер не был пропущен саперами, и на фронте сразу было объявлено очередное бункерное перемирие, а затем начался и многодневный бункерный праздник.