Я встал. Толстяк помог подняться Одноглазому и схватил с земли чей-то меч. Мы втроем сгрудились над Хромым. Он лежал в луже крови, слегка повернувшись набок. Маска его соскользнула, и нам открылось изъеденное временем лицо, которое она скрывала. Хромой вяло отбивался от собак, не в силах поверить в случившееся.

– И все впустую, – сказал я. – Бумаг здесь давно уже нет.

– Это тебе за брата! – воскликнул толстяк и замахнулся мечом. Однако он был так избит, бедняга, что удар получился слишком слабым.

Хромой пытался собраться с силами. Тщетно – сил у него больше не было. Он понял, что умирает. После стольких веков. После того, как он пережил Белую Розу и гнев Госпожи, которую предал в битве при Розах и в Облачном лесу.

Глаза у него закатились, и я понял, что Хромой зовет мамочку на помощь.

– Скорее, мы должны убить его! – сказал я. – Он призывает Госпожу.

Мы рубили, кололи и кромсали. Псы рычали и кусали. Он не умирал. Даже когда мы выбились из сил, в нем еще теплилась искорка жизни.

– Давайте оттащим его на задний двор.

Мы так и сделали. И там я увидел Шеда, лежащего на земле рядом с солдатами, бывшими нашими братьями по Черному Отряду. Я поднял глаза к тускнеющему горизонту и заметил Молчуна, который приближался к гостинице. За ним шли Ведьмак и Масло. У меня немного отлегло от сердца. Слава Богу, что эти двое уцелели! Сколько я их помню, они всегда были неразлучны. Не представляю, что было бы, переживи один из них другого.

– А Вола убили?

– Да, – откликнулся толстяк. – Его и этого парня, Шеда. Вы бы видели, как они дрались! Выскочили на дорогу и стянули колдуна с коня. Вол отрубил ему руку. А еще они вдвоем убили четверых солдат.

– Как погиб Вол?

– Кто-то раскроил ему голову мечом, точно спелую дыню.

– А Шишка?

– Затоптан насмерть. Но он им тоже выдал будь здоров.

Я сел на корточки рядом с Шедом. Одноглазый тоже склонился над ним.

– Как они тебя поймали? – спросил я хозяина гостиницы.

– Слишком я толстый, чтобы быстро бегать. – Он выдавил слабую улыбку. – Никогда не собирался быть солдатом.

Я улыбнулся ему в ответ.

– Что скажешь, Одноглазый?

Я с первого же взгляда понял, что Шеду ничем помочь не смогу.

Одноглазый покачал головой.

– Двое солдат еще живы, Костоправ, – сказал Гоблин. – Чего с ними делать будем?

– Несите их в гостиницу. Я подлатаю.

Они были мне братьями. То, что Взятые настроили их против нас и превратили в наших врагов, ни в коей мере не лишало их права на мою помощь.

В сумерках возникла долговязая фигура Молчуна.

– Маневр, достойный Капитана, Костоправ, – сказал он знаками.

– Да уж.

Я уставился на Шеда с грустью, какой от себя даже не ожидал.

Лежавший передо мной человек пал так низко, что дальше некуда. Но он боролся с собой, он силой заставил себя подняться и обрести достоинство. Он стал настоящим человеком, гораздо лучше меня, ибо нашел в своей душе путеводную звезду и без колебаний последовал за ней, несмотря на то что это стоило ему жизни. Возможно, хотя бы отчасти, он искупил свои грехи.

Погибнув в схватке, которая, по моему мнению, его не касалась, Шед стал для меня кем-то вроде святого покровителя, примером для подражания на всю оставшуюся жизнь. Он очень высоко поднял планку перед своим концом.

Шед открыл глаза, улыбнулся и спросил:

– Мы победили?

– Да, Шед. Благодаря тебе и Волу.

– Хорошо. – Он с улыбкой закрыл глаза.

– Эй, Костоправ! – окликнул меня Ведьмак. – Что ты думаешь делать с этим предателем Азой?

Аза по-прежнему сидел в кустах ежевики и орал, взывая о помощи. Собаки окружили кустарник.

– Копье ему в глотку, и все дела, – пробурчал Одноглазый.

– Нет, – еле слышно прошептал Шед. – Не трогайте его. Он был моим другом. Он пытался вас догнать, но его поймали. Отпустите его.

– Хорошо, Шед. Ведьмак! Вытащи его из кустов и отпусти на все четыре стороны.

– Что?!

– Выполняй приказание! – Я посмотрел на Шеда. – Ты доволен, Шед?

Он ничего не ответил. Не смог. Просто улыбнулся.

– Ну, хоть один человек погиб так, как хотел, – сказал я, вставая. – Масло! Бери лопату в руки – и вперед!

– Но, Костоправ…

– Бери лопату, черт тебя дери, и за работу! Молчун, Одноглазый, Гоблин, за мной. Надо обсудить, что делать дальше.

Уже почти стемнело. До прибытия Госпожи в Медополь, по прикидкам Лейтенанта, осталось несколько часов.

– Нам нужен отдых, – заявил Одноглазый.

– В могиле отдохнем, – возразил я. – Мы сожгли за собой все мосты, Одноглазый. Мы сделали то, чего не сумели сделать повстанцы: мы прикончили последнего из старейших Взятых. Госпожа погонится за нами, как только закончит прополку всходов черного замка. У нее нет другого выхода. Если она быстро не прижмет нас к ногтю, все мятежники на пять тысяч миль вокруг воспрянут духом и зашевелятся. А у нее осталось всего двое Взятых, и из них только Шепот чего-то стоит.

– Да. Я понимаю. Просто очень хочется. Ты же не можешь запретить человеку хотеть, Костоправ!

Я посмотрел на висюльку Шеда. Нужно бы оставить ее Госпоже, но серебро могло пригодиться нам в долгом пути. Я собрался с духом и начал выковыривать у змеек глаза.

– Что ты делаешь, черт побери?

– Скормлю их Хромому. Авось, вылупятся.

– Ха! – развеселился Гоблин. – Браво! Классная шутка.

– Я подумал – это будет в каком-то смысле справедливо. Вернуть его Властелину.

– А Госпоже придется самой его уничтожить. Мне это нравится.

Одноглазый нехотя согласился с ним.

– Я так и знал, что вы оцените. А теперь сходите и посмотрите, всех ли похоронили.

– Да они только десять минут как приволокли из леса тела!

– Ладно. Тогда помогите им.

Я с трудом поднялся и пошел навестить своих пациентов. Не знаю, все ли солдаты, которых Ведьмак с Маслом притащили с места засады, были мертвы в тот момент, когда эти двое до них добрались. Но теперь-то они точно были трупами. Друзья прихватили с собой и Шишку, чтобы я его осмотрел, но тот уже окоченел.

Мои пациенты шли на поправку. Один уже настолько очухался, что даже успел испугаться. Я похлопал его по руке и поплелся на двор.

Ребята только что опустили в землю Шишку рядом с могилами Шеда, Вола и одного из солдат Хромого, которых похоронили раньше. Осталось закопать всего два трупа. Аза рыл могилу. Все остальные стояли кружком и наблюдали, пока не поймали на себе мой свирепый взгляд.

– Как улов? – спросил я у толстяка, которому велел пошарить в карманах убитых.

– Не густо. – Он протянул мне шапку с монетами и безделушками.

– Возьми сколько нужно, чтобы покрыть убытки.

– Вам, ребята, эти цацки нужнее, чем мне.

– Ты лишился фургона с упряжкой, не говоря уже о собаках. Возьми сколько надо. Я в любой момент могу ограбить кого-нибудь, кто придется мне не по душе. – Никто не знал, что я стащил кошелек у Шеда. Его вес меня приятно поразил. Это будет мой тайный резерв. – И пару лошадей себе оставь.

Толстяк покачал головой:

– Не хочу, чтобы у меня нашли чужих коней, когда все утрясется и принц начнет искать козлов отпущения. – Он взял несколько серебряных монет. – Этого мне хватит.

– Ладно. Ты сховайся на время в лесу. Госпожа непременно пожалует сюда. А она еще хуже Хромого.

– Хорошо.

– Ведьмак! Если не хочешь копать, иди приготовь лошадей. Живо!

Я подозвал к себе Молчуна. Мы оттащили Хромого под тенистое дерево напротив гостиницы. Молчун перекинул через сук веревку. Я затолкал змеиные глаза Хромому в глотку. Потом мы подвесили его. Он плавно покачивался в холодном лунном сиянии. Я разглядывал его, потирая ладони.

– Долго же ты нас морочил, приятель. Но в конце концов попался.

Десять лет я мечтал увидеть его мертвым. Он был самым бесчеловечным из Взятых.

Ко мне подошел Аза:

– Всех похоронили, Костоправ.