– Что ты затеял? – спросила она удивленно, но не подозрительно.

«Отлично!» – подумал Шед, заканчивая одеваться.

– Не спрашивай ни о чем, дорогая. Это будет самый большой сюрприз в твоей жизни. Я не хочу его испортить.

Он направился к двери.

– Через пять минут? – спросила она вдогонку.

– Только не опаздывай. Я терпеть не могу, когда меня заставляют ждать. И не забудь надеть цепочку.

Шед прождал минут пятнадцать. Он весь извелся от нетерпения, хотя и не сомневался, что жадность заставит Сью выйти. Она крепко сидела на крючке. А опаздывала просто так, чтобы его подразнить.

– Каштан! – Голос ее, мелодичный и мягкий, чуть не надорвал ему сердце. Разве он сможет это сделать?

– Я здесь, любовь моя.

Сью подошла к нему. Шед заключил ее в объятия.

– Ну-ну, хватит. Где мой сюрприз? Я хочу его видеть!

Шед глубоко вздохнул. «Ну же, давай!» – кричал ему внутренний голос.

– Я подсажу тебя.

Она повернулась к нему спиной. «Ну же!» Но руки его точно налились свинцом.

– Чего ты тянешь, Каштан? – спросила Сью.

Он замахнулся. Сью треснулась о фургон, успев лишь тихо пискнуть. Начала приподниматься – и тут он ударил еще раз. Она обмякла. Шед схватил из фургона кляп, сунул ей в рот, пока не разоралась, и быстро связал руки. Когда он начал связывать лодыжки, Сыо попыталась его лягнуть. Шед больно пнул ее в ответ, чуть не потеряв голову от злости.

Сью перестала сопротивляться. Шед затянул последний узел и усадил женщину на сиденье фургона. В темноте они казались супружеской парой, собравшейся вечером куда-то по делам.

Шед впервые заговорил с ней, только когда они проехали через мост:

– Ты, наверное, понять не можешь, в чем дело, дорогая!

Сью что-то проворчала. Она была бледна и напугана. Шед сорвал с нее цепочку с амулетом, а заодно и все прочие украшения.

– Я любил тебя, Сью. Любил по-настоящему. Я готов был сделать для тебя все что угодно. Когда убиваешь такую любовь, она превращается в ненависть. – Украшений по меньшей мере лев на двадцать. Скольких мужчин она разорила? – Ты продала меня Гилберту с потрохами. Ты хотела украсть мою «Лилию». Я все простил бы тебе, только не это. Да, только не это.

Он говорил без умолку всю дорогу, не переставая. Его болтовня отвлекала внимание Сью, пока черный замок не вырос настолько, что его просто нельзя было не заметить. И тогда глаза у нее стали громадными. Она задрожала, потеряла над собой контроль… От нее неприятно и резко запахло.

– Да, дорогая, – ласково промолвил Шед. – Да. Черный замок. Ты хотела отдать меня на растерзание своим друзьям. Что ж, ты сделала ставку и проиграла. И теперь я отдам тебя моим приятелям.

Он остановился, слез на землю, подошел к воротам. Они распахнулись мгновенно.

Длинная нечисть встретила его, потирая паучьи ладони.

– Молодец! – сказала она. – Ну просто молодец! Твой партнер никогда не привозил такую славную добычу!

Шед похолодел. Ему хотелось все переиграть. Он хотел только наказать и унизить Сью… Но было поздно. Он ничего уже не мог изменить.

– Прости, Сью. Ты сама виновата. Ты и Гилберт. Скоро придет его черед. Каштан Шед вовсе не такой олух, каким кажется.

Кляп заглушил стоны Сью. Шед отвернулся. Ему хотелось поскорее убраться отсюда. Длинная тварь начала отсчитывать ему монеты прямо в ладонь.

Шед, как и прежде, не торговался. Он даже не глядел на деньги, распихивая их по карманам. Все его внимание было приковано к темной мгле позади твари.

Там толклась и шипела целая толпа такой же нечисти. Шед различил даже толстую тушу, с которой имел однажды дело.

Длинный выродок уронил ему в ладонь последнюю монету. Сунув ее в карман, Шед вернулся к фургону. Твари рванулись из тени вперед, схватили Сью, начали сдирать с нее одежду. Кто-то вытащил кляп изо рта. Шед подал фургон назад.

– Бога ради, Каштан! Не бросай меня!

– Поздно, женщина. Поздно. – Он схватил поводья. – Н-но, залетные! Пошли!

Когда он свернул к воротам, Сью пронзительно завопила. Шед не оглянулся. Он не хотел ничего знать.

– Н-но! Пошли вперед, родные!

– Поскорее приезжай опять, Каштан Шед! – крикнула ему вдогонку длинная нечисть.

Вызов Шепот застал меня врасплох. Для ежедневного доклада было слишком рано. Я только что кончил завтракать. Стало быть, решил я, очередное чепе.

И не ошибся.

Взятая металась, как зверь в клетке, излучая бешеную злобу. Я отважно вошел и застыл по стойке «смирно», не пытаясь оправдаться в ответ на потоки отборной брани, чтобы не переусердствовать, если чепе произошло все-таки не по моей вине.

Несколько минут она разряжалась, игнорируя меня. Потом села, воззрившись на свои ладони.

И подняла глаза. Она уже полностью владела собой, даже улыбнулась. Будь Шепот так же прекрасна, как Госпожа, от ее улыбки расплавился бы гранит. Но поскольку была она старым, покрытым шрамами воякой, улыбка лишь смягчила мрачность ее физиономии.

– Как были расположены твои люди прошлой ночью? – осведомилась она.

– Простите… Вы имеете в виду их настроение? – озадаченно переспросил я.

– Где они находились? На каких постах?

– А-а! – Вообще-то это епархия Ильмо, но я предпочел не вякать. Взятые терпеть не могут оправданий, как бы разумно они ни звучали. – Трое вместе с Волом отбыли на юг в погоню за пресловутым Азой. – Меня тревожило то, что она их послала. Когда я не понимаю мотивов Взятых, я сразу становлюсь параноиком. – Пятеро по-прежнему в Котурне, косят под иноземных моряков. Еще трое там же следят за людьми, вызвавшими наш особый интерес. Мне надо бы справиться у Ильмо для верности, но как минимум четверо дежурили ночью в других районах города, пытаясь разнюхать что-нибудь интересное. Остальные были здесь, во дворце. Погодите-ка, сейчас вспомню: один, по-моему, торчал в кабинете тайной полиции герцога, а двое вместе с Хранителями слонялись по Выгородке. Сам я почти всю ночь трепался с инквизиторами – старался выяснить, что у них на уме. Знаете, наши силы сейчас слишком распылены. Я жду не дождусь, когда наконец прибудет Капитан. У нас слишком много дел и слишком мало людей. Планы оккупации еще далеки от окончания.

Шепот вздохнула, встала и снова зашагала взад-вперед.

– Думаю, я виновата не меньше других. – Она уставилась в окно, потом кивнула мне.

Я подошел. Она показала на черный замок:

– Осталось всего ничего. Они уже пытаются открыть Властелину выход. Еще не время, но они торопятся. Возможно, почуяли нашу заинтересованность.

Это арчинское дело походило на гигантского спрута из морских баек. Что бы мы ни делали, как бы ни старались, его щупальца сжимали нас все теснее. Преследуя цели, противоположные целям Взятых, стараясь замести все более очевидные следы, мы осложняли начальству работу по предотвращению опасности, исходящей от черного замка. А если нам все-таки удастся замести следы, не исключено, что тем самым мы дадим возможность Властелину явиться в ничего не подозревающий мир.

Я не хотел брать такой страшный грех на свою совесть. Боюсь, из моих записей это не очень-то явствует, но мы совершенно запутались в серьезных моральных дилеммах. А решать их мы не привыкли. Большинство наемников не имеют опыта в принятии нравственных решений. Как правило, наемник отбрасывает мораль или, в лучшем случае, подгоняет общепринятые моральные нормы под свой образ жизни. Главными критериями становится то, с каким умением он делает свою работу, как добросовестно выполняет взятые на себя обязательства, насколько неукоснительно соблюдает неписаный закон, требующий неколебимой верности товарищам. Наемник дегуманизирует мир за рамками своего подразделения. И тогда все, что он делает или чему бывает свидетелем, становится несущественным, пока не коснется непосредственно Отряда.

Мы сами загнали себя в ловушку, в которой нам, возможно, придется сделать самый кардинальный выбор за всю историю существования Черного Отряда. Не исключено, что мы будем вынуждены предать его четырехсотлетние мифы ради более глобальных ценностей.