Ворон, без сомнения, выбрал окольный путь. Мы прошагали не меньше десятка миль, прежде чем перебрались через горный хребет и увидели перед собой долину, полого уходящую к большой дороге. Справа виднелось несколько ферм. Вдали в голубой дымке угадывалось море. Пейзаж вокруг был окрашен в коричневые тона, ибо в Медополь пришла осень. Листва начинала менять окраску. Аза, показав на кленовую рощицу, вдруг заговорил о том, какой красивой она станет через неделю. Странно. Никогда бы не подумал, что у человека типа Азы может быть развито чувство прекрасного.

– Вон там! – Масло ткнул пальцем в сторону кучки строений в трех четвертях мили к югу от нас. На ферму они смахивали мало. – Спорю на что угодно – это придорожная гостиница, и Ворон направился именно туда.

– Молчун?

Он кивнул, но не очень уверенно. Ему хотелось пройти по следу, чтобы убедиться. Мы сели на коней, предоставив Молчуну возможность проделать оставшийся путь пешком. Мне лично до смерти надоело топать на своих двоих.

– Может, мы в ней и заночуем? – спросил Одноглазый. Я взглянул на солнце:

– Я тоже об этом подумываю. Как ты считаешь, там безопасно?

Одноглазый пожал плечами:

– Дымок из труб курится – похоже, все пока спокойно.

Он словно прочел мои мысли. Я внимательно рассматривал фермерские постройки, мимо которых мы проезжали, выискивая признаки того, что твари из глыбы совершают набеги на округу. Но фермы выглядели мирно и буднично. Очевидно, выродки ограничивались пока похищением людей из города, где их исчезновение было менее заметно.

След Ворона вышел на Тряскую дорогу в полумиле от строений, в которых Масло опознал гостиницу. Я поискал глазами указатель, не в силах определить, далеко ли мы ушли на юг от двенадцатой мили. Молчун махнул мне рукой, указывая направление. Ворон и правда свернул на юг. Мы поехали по дороге и вскоре миновали каменный столбик с шестнадцатимильной отметкой.

– Ну и долго еще ты собираешься идти по его следу, Костоправ? – спросил Одноглазый. – Зуб даю: он просто встретился здесь с Душечкой и двинул дальше.

– Скорее всего. Далеко отсюда до Тряски? Кто-нибудь знает?

– Двести сорок семь миль, – ответил Шишка.

– А что тут за народ? Разбойники на дорогах водятся?

– Я, по крайней мере, не слыхал, – откликнулся Шишка. – Но впереди есть горы, и довольно крутые. Перебраться через них будет нелегко.

Я прикинул про себя: если не спеша, то на такую дорогу уйдет недели три. А Ворон гнать особенно не сможет, поскольку при нем Душечка и бумаги.

– Фургон. Он наверняка нанял фургон.

Молчун тем временем тоже сел на коня. Мы быстро доскакали до строений. Масло оказался прав. Типичная придорожная гостиница. Как только мы спешились, из дома вышла девушка, посмотрела на нас, округлив глаза, и кинулась обратно. Видок у нас, конечно, был страшноватый. А если кто из нашей кавалькады и не выглядел грозным, то уж странненьким наверняка.

В дверях показался встревоженный толстяк, подвязывавший на ходу фартук. Физиономия его никак не могла решиться – то ли еще больше залиться румянцем, то ли побелеть.

– День добрый, – сказал я. – Можем мы рассчитывать на ужин и корм для наших лошадей?

– И вино! – воскликнул Одноглазый, расседлывая коня. – Я должен нырнуть в галлон вина, а потом – на перину!

– Посмотрим, – сказал толстяк. Выговор у него был непривычный. В Медополе говорят на местном диалекте того же языка, на котором разговаривают в Арче. Поэтому горожан мы понимали без труда, тем более что между двумя городами постоянно поддерживается связь. Но хозяин гостиницы говорил на сельском диалекте и совсем в ином ритме. – Полагаю, вы сможете заплатить?

Я протянул ему две серебряные монеты из Вороновых запасов.

– Если этого не хватит, скажешь. – Я бросил поводья на перила коновязи, взобрался на крыльцо и мимоходом похлопал толстяка по руке. – Не волнуйся. Мы не разбойники – мы солдаты. Следуем за одним человеком, который проезжал через ваши края.

Хозяин недоверчиво нахмурился. С первого взгляда было ясно, что мы не состоим на службе у принца Медополя.

Гостиница оказалась уютной, и, хотя у толстяка было несколько дочерей, ребята вели себя пристойно. Когда мы отужинали и почти все разбрелись по спальням, хозяин вздохнул с облегчением.

– Могу я задать тебе пару вопросов? – спросил я, выложив на стол серебряную монету. – Глядишь, и подзаработаешь немного.

Толстяк уселся напротив, рассматривая меня через прищур поверх гигантской пивной кружки. Он опустошил ее уже раз шесть после нашего приезда, что вполне объясняло наличие столь объемистого брюха.

– Что вас интересует?

– Высокий человек – вон тот, немой, – разыскивает свою дочку.

– Да?

Я показал на Молчуна, который устроился, как дома, возле камина на полу и поклевывал носом.

– Глухонемую девушку – она была в ваших краях. Возможно, ехала в фургоне. А здесь могла встретиться с одним парнем. – Я описал Ворона.

Лицо у толстяка застыло. Он вспомнил Ворона. И не хотел о нем говорить.

– Молчун!

Тот подпрыгнул как ужаленный. Я сказал ему знаками пару слов. Молчун нехорошо улыбнулся.

– Он колдун, хотя по виду и не скажешь, – объяснил я хозяину гостиницы. – А теперь подумай. Парень, который здесь был, наверняка пообещал, что вернется и перережет тебе горло, если ты проболтаешься. Но он сейчас далеко. Молчун же сию минуту может навести такую порчу, что коровы твои перестанут доиться, поля повысохнут, а все вино и пиво прокиснет.

Молчун сотворил одно из тех мелких чудес, которыми так любят забавляться наши колдуны. По залу поплыл светящийся шар, тыкаясь во все предметы, точно любопытный щенок.

Хозяин гостиницы поверил, что я не блефую.

– Ладно. Они тут были. Все верно. Летом у меня много народу, так что я мог их и не заметить, но девушка действительно была глухонемая, а парень очень крутой. Она приехала утром – похоже, провела в пути всю ночь. В фургоне. Он пришел вечером, пешком. Они держались особняком, в уголку. А наутро уехали. – Толстяк взглянул на мою монету. – Расплатились они, кстати, такими же чудными деньгами.

– Понятно.

– Вы прибыли издалека, верно?

– Да. А куда они поехали?

– На юг. По дороге. Судя по вопросам, которые задавал тот парень, они, похоже, направлялись к Трубе.

Я вздернул бровь. В жизни не слыхал такого названия.

– Нужно ехать вдоль побережья, мимо Тряски. Оттуда – по Игольной дороге, потом по Ключевой. Там, южнее, будет перекрестная дорога, так вам надо свернуть на запад. Труба находится на Салатном полуострове. Где именно – не знаю. Я только слыхал про этот город от путешественников.

– Хм. Длинный путь. Насколько длинный, как по-твоему?

– Сейчас прикинем. Двести двадцать четыре мили до Тряски. Еще добрых двести до Иглы. А от Иглы до Ключа вроде сто восемьдесят миль. Или двести восемьдесят, я не помню. Перекрестная дорога будет в сотне миль от Ключа, и сколько-то еще нужно проехать до Трубы. Понятия не имею сколько. По крайней мере еще сто миль, а то и двести. Или триста. Я как-то видал карту, мне парень один показывал. Этот полуостров выпирает в море, как палец.

Молчун присоединился к нам, достал листок бумажки и ручку со стальным кончиком. Он заставил хозяина гостиницы повторить все сначала, набрасывая схемку и исправляя ее до тех пор, пока толстяк не сказал, что она похожа на виденную им карту. Молчун накарябал в столбик несколько цифр и подсчитал приблизительное расстояние от Медополя. Оказалось девятьсот с лишком миль. Зачеркнув последнюю цифру, Молчун приписал рядом «дни» и знак плюс.

– Как минимум четыре месяца пути, – кивнул я. – Даже дольше, если они будут останавливаться на отдых во всех этих городах.

Молчун провел прямую линию от Медополя до кончика Салатного полуострова и написал: «прибл. 600 миль, со скор. 6 узлов = 100 ч.».

– Да, – сказал я. – Да. Вот почему корабль все еще на приколе. Он ждет, пока Ворон доберется до полуострова. Нужно будет завтра же расспросить экипаж. Спасибо, хозяин. – Я подтолкнул к нему монету. – У вас в округе ничего странного не происходило в последнее время?