– Ну вот… Ровно в шесть ангел открыл врата, и я вышел наружу. Ты когда-нибудь видел ангела?
Винни покачал головой.
– Нет? Тебе повезло. Жуткая штука. У него мужское тело и женская голова. И еще – он горит. Языки пламени ползают по нему, слизывая кожу и мясо, точно это мороженое. И, когда лица становится совсем уже мало, ангел меняет голову. Он подбирает красивые головы, этот ангел: гордые и холодные, всегда женские. И этот огонь… Огонь, в котором он вечно горит… Его языки разбрасывают не искры, но капли крови. Всюду, где прошел ангел, остается копоть, сажа и брызги крови. На полу, на потолке, на стенах. Это ангел, поставленный над всеми работающими.
– Покажешь как-нибудь, – заметил Винни. – Кстати, Эйч, ты сейчас кем работаешь?
– Я, честно говоря, не спрашивал. Это важно?
– Да не то чтобы очень. И потом, это не трудно выяснить. Не отвлекайся. Итак, ты вышел с работы…
– Да. Среди того что остается от людей к вечеру…
– Остается?
– Ну да. Ангелы, они ведь отрезают от людей прожитое. Каждый день заново. А восемь часов работы – это уже треть. При том, что раньше был еще ангел спящих и ангел странствующих. В общем, вечером, когда ты выходишь на улицу, город напоминает огромную бойню. Все эти обрубки ужасно мучаются. Они шевелятся, ползут. Они очень хотят домой, Винни, ведь там они смогут залечить раны и отрастить утраченное. Они, как паразиты, цепляются за машины, автобусы, вагоны метро…
– Разумеется. Что было дальше?
– Дальше я спустился в метро.
– Спустился? Отчего же не сполз, как все остальные?
– Я работаю на полставки.
– Понятно. Я должен был догадаться.
– Кстати, Винни, как ты относишься к слонам?
– Нормально. Абсолютно ничего не имею против слонов.
– Тогда, готов спорить, у тебя есть машина.
– Разумеется. Слушай…
– Да?
– Сделай мне одолжение. Ты ведь знаешь, я не самый большой поклонник ангелов, демонов и прочих плодов твоего воображения. Да и слонов, если уж честно, не жалую. Мы не могли бы как-нибудь обойтись без них?
– Но я так вижу!
– Если бы ты так видел, то был бы сейчас нобелевским лауреатом, – не удержался Винни. – Э… извини. Но так мы действительно сэкономим себе кучу времени.
– Хорошо, я постараюсь, – вздохнул Эйч. – В общем, обычно по дороге от метро к дому я сочиняю лучшие свои стихи. Уж и не знаю, почему так: в голове после работы такая всё дрянь. Но в тот вечер муза покинула меня, едва я оказался на улице. Ее крылышки… Впрочем, неважно. В общем, я даже постоял под фонарями лишние пять минут, но это не помогло. Тогда я купил водки и пошел домой.
– Выпил сразу?
– Тут же. За помойкой. Неужели я так похож на бомжа?
– Ну, извини. Привычка.
– Нет, дружище, я донес эту бутылку до дома и аккуратно поставил там в холодильник. В общем, я поднялся на лифте, открыл дверь своим ключом и… Ты знаешь это странное состояние, когда из внешнего переменчивого и оттого хоть сколько-то незнакомого мира ты попадаешь в место настолько уже увиденное и рассмотренное, что оно давно растворилось для тебя в небытии, и только сдвинутый с места стул или новый яркий пакет на дверной ручке чуть выступают из странного и зыбкого сумрака, имя которому – ничто…
– Эйч!
– Ой, извини. Я крикнул Кларе, что пришел, переобулся и пошел в ванную мыть руки – столько бактерий погибло, ты представить себе не можешь! А среди них, между прочим, были хорошенькие.
Эйч грустно улыбнулся, из чего Винни заключил, что это была шутка.
– Ну вот, – продолжил Эйч, – пока я мыл руки, в дверь позвонили. Потом еще. Я думал, откроет Клара, но она, похоже, не слышала. Тогда открыл я. На пороге стояли два зверька. Может, с виду они и походили на милиционеров, но это были не люди, точно. Шерсть у них стояла дыбом, зрачки расширились, дыхание было зловонным и очень частым. Будь это люди, я сказал бы, что у них жуткое похмелье и им до смерти страшно. Настолько, что один тут же ударили меня ногой в живот, а другой – прикладом в лицо. У них, представь, были с собой автоматы. Удивляюсь, как это они не начали сразу стрелять. А очнулся я уже где-то здесь. И они все время твердят, что я убил Клару. Скажи им, что это не так. Скажешь?
Винни внимательно посмотрел на бывшего одноклассника.
– Эйч, а почему ты позвал меня?
– Чтобы ты объяснил им…
– Нет, почему меня?
– Ну… ты единственный адвокат, которого я знаю. И потом, мы ведь дружили в школе.
– А откуда ты знаешь, чем я занимаюсь?
– Гулял как-то по городу и увидел твою вывеску. Давно уже.
– Ясно. И как тебе вывеска?
– Изумительно, Винни, нет слов.
– Чистая медь. Так чего же ты от меня теперь хочешь?
– Чтобы ты вытащил меня отсюда. Здесь плохо. Здесь…
Пухлые ладони Винни деликатно придавили конец фразы к столу.
– Погоди, дружище, – мягко улыбнулся он. – Разумеется, мы тебя отсюда вытащим.
Его ладони снова взлетели, на этот раз отталкивая слова Эйча.
– Но, боюсь, не сегодня. Может быть, и не завтра. Видишь ли…
Он задумался, внимательно разглядывая Эйча.
– Видишь ли, – продолжил он, – я разговаривал со следователем, которому поручили твое дело. Я его немного знаю. Не с лучшей, к сожалению, стороны, но и повод для знакомства у нас, признаться, был не особо… Впрочем, не важно. Главное, я уверен в его порядочности.
Винни взглянул на Эйча и пояснил:
– То есть, он не станет брать денег, если заведомо не сумеет помочь.
Эйч, для которого материальный мир только что распахнул еще одну из своих потайных дверей, важно кивнул.
– И, если говорить прямо, как раз в твоем случае он их брать не станет. Иначе говоря, убедить его, что ты не при чем, у меня как-то не получилось. У тебя, я так понимаю, тоже. Что, впрочем, неудивительно. Когда он изложил факты, я, признаться, задумался.
– Ты сам-то понял, что сказал? – поморщился Эйч.
– Факты, улики, свидетели, – все показывает на тебя, – скучным голосом сказал Винни.
– Чушь собачья, – фыркнул Эйч. – Факты! Я же говорил им как было. Но они даже не слушают. Начинают хихикать, стоит мне открыть рот. Давай ты им объяснишь. Я просто пришел домой и, пока я мыл руки… – Эйч запнулся и побледнел так, что, казалось, сейчас упадет в обморок. Но он справился и тихо закончил: – кто-то убил Клару.
– Почему убил? – спокойно заметил Винни. – Возможно, она сделала это сама.
Эйч удивленно взглянул на Винни.
– Ты же знаешь Клару.
Винни знал.
– У вас были враги? – спросил он, чтобы сменить тему.
Эйч просто скривил губы.
– Возможно, в доме были какие-то ценности? – упорствовал Винни.
– Попробуй еще раз, – засмеялся Эйч.
– Вы часто ссорились?
– Идиот, – добродушно резюмировал Эйч.
Винни грустно покачал головой.
– Хорошо, тогда смотри, как это выглядит со стороны. В девятнадцать десять ты пришел домой. Соседи видели, как ты входил в подъезд. Через несколько минут из твоей квартиры раздался звон стекла – заметь, ссоры никто не слышал – и жуткий крик. В заключение – глухой удар об асфальт. Разумеется, через секунду из каждого окна торчало по две-три головы. Если верить участковому, каждая пятая тут же и проблевалась. Внизу, частью на асфальтовой дорожке, частью на газоне – ну, ты знаешь, сколько железных оградок понаставил во дворах мэр, убей не пойму, зачем ему это понадобилось, – в общем, там она и лежала. Ну, если быть совсем точным, не только там, но давай оставим подробности. О скорой речи уже не шло. Вызвали милицию. И представь, совсем рядом проезжал патруль. Не прошло и минуты, как он был на месте. Оперативники поднялись на седьмой этаж и позвонили в твою дверь. Ты им открыл, Эйч. И кроме тебя, там никого не было.
– Значит, он успел сбежать.
– Подожди. Соседи сообщили в милицию о несчастном случае, поэтому оперативники не рассчитывали застать кого-нибудь дома. Им, однако, открыл ты. И знаешь, почему они так с тобой обошлись?
– Нет.
Винни вздохнул.
