Она тонко смеется:
- Нам в институт к первой паре. Конечно, увидимся.
- Поскорей бы, - раздается ответ и снова слышится мелодичный тихий смех.
- Подожди! - окликает он ее еще раз.
- Да?
- Как зайдешь домой, включи на балконе свет. - И добавляет смущенно: - Я буду знать, что все в порядке.
- Разве со мной может что-то случиться? - искренне удивляется спутница.
- Мне будет так спокойней, - объясняет парень.
- Хорошо. Включу. - Обещает она.
Скрип. Затем хлопок. Дверь закрывается. Спутница ушла, парень секунду топчется на месте, вздыхает тяжело и протяжно, а затем уходит.
И снова во дворе расползается тягучая тишина.
- Молодо - зелено, - бормочет с досадой журналист, будто он сам совершил непозволительную ошибку.
Бросая окурок в банку, Туполев идет в комнату, и неожиданно спотыкаясь, обо что-то с шумом падает. Матерясь звонко и неудержимо, потирая ушибленное колено, Григорий на ощупь находит кнопку включателя.
Невыносимо яркий свет тут же заполоняет комнату. На полу валяются хаотично с десяток книг. Ворча, журналист собирает книги в стопку, убирая подальше от прохода.
- Мудрые греки говорили: знание - это сила. Но забыли упомянуть, что знание это еще и великая опасность для неподготовленных умов. - Произносит в пустоту Гриша и тушит свет.
Мужчина снова устраивается на кровать. Та продолжает жалобно скрипеть.
Но уснуть журналисту мешает шум на улице.
Раздается непонятный окрик. Затем мгновение тишины. И что-то с шумом влетает в распахнутое окно на балконе.
- Да что же это! - восклицает Туполев с возмущением и отправляется с разведкой.
На полу лежит букет цветов.
Чужой букет цветов.
ПРОИСШЕСТВИЕ В ТРАМВАЕ
У каждого человека утро начинается по-своему. У каждого имеется свой, особый ритуал. И это очень важно, ведь именно утреннее настроение задает ритм для продолжения дня.
Ритуал Григория Туполева неизменно начинался с посещения уборной, где журналист мужественно, не щадя пупа своего боролся с порослью щетины, упорно и монотонно работая острой бритвой. После, умывшись и со всей возможной тщательностью удостоверившись, что процедура выполнена на отлично, без халтуры, журналист отправлялся на кухню. Следующий обязательный этап в программе - варка свежего ароматного кофе.
"Хорошо, что Володька такой же педант, как и я, - пронеслось у Туполева в голове. - Другой бы не стал держать ни турку, ни молотый кофе, обошелся бы растворимым".
Что же касается чая, так этот напиток подходит для завершения трудового дня. В меру успокаивающий, в меру тонизирующий. Что до кофе - вот напиток необходимый здоровому организму утром. Это вам и бодрость и энергия и пробуждение.
Неспешно - куда уж спешить, находясь в отпуске? - Гриша сварил кофе, перелил в чашку и сразу поспешил вымыть в раковине турку. Затем без лишней суеты достал из холодильника батон и колбасу, нарезал и выложил на тарелку. Мелкими глотками, потягивая целебный эликсир, чередуя с поеданием бутерброда, журналист с интересом взял одну их книг со стола. Надо отметить, что книги у друга детства находились не только в кабинете. Их присутствие имелось везде. В коридоре, на кухне на подоконнике и на столе, и даже в таких на первый взгляд неподходящих местах, как в холодильнике или в ящике для обуви. А вот на самом нужном месте - на сливном бочке унитаза - искомого объекта не обнаружилось. А зря. Вот там как раз священное место для знаний и трепещущих душу историй.
Взятая со стола книга оказалась отнюдь не захватывающим детективом или приключенческим вестерном.
"Алгоритмические вычисления и дифференциальное исчисление величин высшего порядка" - прочитал Туполев и с сожалением вернул книгу на место. Эх, Володька! Математик от кончиков ушей и до пяток. Даже дома повсюду твоя единственная возлюбленная - мать всех наук. И ведь и не удивишься, если окажется, что друг детства читает эту литературу во так по утрам, за кружечкой кофе. Читает внимательно и осмысленно. Нет, даже перечитывает. Откроет любимую главу об двоичных интегралах и восхищается, как ловко выведено доказательство. Какая легкость в вычислении! А какая красота формулировки! Хотя чему особо удивляться? Вовка еще и в молодости увлекался математикой. Бывало, лежишь, загораешь у речки. Солнце припекает, пора окунуться, а ты терпишь, дочитывая до главы приключение героя Джека Лондона, и желаешь поскорей вернуться и узнать, что там скрывается в тени ущелья? И не подстерегают ли на вершине утеса храброго героя хитрые коварные индейцы? А рядом лежит Петренко, сопит, и тоже читает. Взгляд на страницу, а там все те же формулы, теоремы и доказательства. Ужас! И сразу мурашки по коже. Да как же так! Лондона променять на это?!
А Володька в этом весь и есть. Такой уж человек.
И вот сейчас возьми - стоит, поди, перед целой аудиторией и ведет лекцию об интегралах, с упоением рассказывает. А студенты смотрят тупо, пытаясь разобраться в хитросплетениях. Кто-то прилежно делает записи в тетради, другие ловят ворон. И сидит где-нибудь на задней парте тот самый парень, что провожал накануне ночью до подъезда девушку, зевает протяжно, и нет ему никого дела до интегралов. Все мысли о возлюбленной. Получила ли она букет? И почему тогда молчит, не говорит ничего? Или сделал что-то не так? Обидел? Переполошил шумом спящих родителей?
Нет, брат. Не переполошил спящих. Не дошел букет до адресата. Затерялся. И стоит сейчас твой букет сиротливо на подоконнике в трехлитровой банке. Никто им не любуется, никто не сжимает в руках и не вдыхает аромат полевых цветов.
Туполев поднялся, отряхнулся от крошек. Вытер тряпкой со стола, а после вымыл посуду и отправил на полку сушиться.
Букет журналист решил оставить на лавочке у подъезда. Правильней бы, конечно, вернуть владелице или хотя бы владельцу да как узнать кому и куда?
Не отправишься же по квартирам дома, стучать в двери, звонить в звонок и, протягивая цветы, спрашивать: не вам ли вчера молодой человек хотел в окно букет забросить?
Глупая затея вырисовывается.
Ничего, встретятся, поговорят, объяснятся друг с другом и все у них наладится само собой, без постороннего вмешательства. А у него, Григория Туполева, свои дела имеются. Его тоже возможно ждет, женщина, выглядывает в окно или вспоминает. И гадает: придет или нет? И она тоже дождется и получит в подарок свой букет цветов, и будет радоваться, вдыхать аромат, и поставит потом в вазу. А затем они выпьют вина, и станут наслаждаться обществом друг друга. Сначала робко и осторожно, а после ласково и нежно...
Теплота человеческого тела есть истинное наслаждение. Ничто не дарит тебе такую легкость и окрыленность.
Туполев совсем недавно попрощался с Ириной. Журналист шел в тени вязов и размышлял. Размышления эти имели характер всеобъемлющий, и протекали медленно, тягуче с любимой возвышенностью. Туполев размышлял о женщинах, о том, что такое счастье и о времени.
Время непостижимое явление. Оно то внезапно замедляется, падает на дно, то ускоряется с неудержимой силой и рвется вперед и вверх. Если пофантазировать - время можно представить эдаким огромным массивным мельничным колесом. Бывает, оно движется медленно и неотвратимо, бывает, останавливается и тихо, жалобно поскрипывает, а иногда наоборот получает незримый толчок и набирает обороты и звенящую скорость и мчится, мчится по кругу, все ускоряя стремительный бег, сливаясь с безграничной синевой.
Думать, размышлять было приятно.
"Чем бы заняться дальше? Немного прогуляться для начала, допустим. А затем? Отправиться обратно в квартиру? Скучно. Может в институт податься? Все новые впечатления. Опять же - материал для статьи найдем, а затем предложу ее в местную газетенку. Или же отправиться на озеро купаться? Пусть октябрь, но вот как тепло. Да и не поздно начать закаляться. В здоровом теле - здоровый дух! А если подхвачу ангину и воспаление? Буду лежать в палате на восемь человек, на скрипящей кровати, на матрасе, кривом и кособоком, продавленным за годы сотнями лежащих на тем тел, буду пялиться в побеленный потолок и ждать, когда освободится медсестра и выдаст порцию пилюлей. Ладно, решено, отправлюсь в институт, а там дальше видно будет".
