«Хорошо, хоть он сюда без своей пассии пришёл. Не думаю, что смогла бы с достоинством выдержать подобное разочарование.… Ну и ладно, скоро вечер подойдёт к концу, и можно будет отдохнуть…»

Закончив свои дела, я быстренько помыла руки и, поправив слегка растрепавшуюся причёску, взглянула на себя сбоку. Ну что же, кажется, наведённый лоск всё ещё выполняет своё предназначение.

Пропустив вперёд двух женщин, я далеко не сразу осознала происходящее. Вернее, просто не поверила. Нахально подпирая стену, прямо напротив дамской комнаты стоял тот самый Дэвид Райт.

Со скрещенными на груди руками, он безразлично смотрел в пол, но стоило мне появиться, как его фирменный взгляд исподлобья тут же устремился прямо на меня. Откачнувшись, убирая руки в карманы брюк, он неспешно направился в мою сторону.

Испуганно сглотнув, отступая назад, я с ужасом поняла, что упираюсь в стену.… Бежать было некуда, а он всё подступал и подступал.… Через секунду до меня донёсся приятный аромат его духов, заставляя понять, что ещё немного, и мне придётся подойти к своему пределу. Рядом с ним было жарко! Слишком жарко! Показалось, что от подобного жара я вполне способна лишиться чувств.

Чтобы видеть его лицо, пришлось задрать голову, впервые осознав, что тот куда выше, чем всегда казалось. Его хищные глаза так нагло блуждали по моему лицу что, я метнулась в сторону, в поисках спасения. Но, не успела…

Крепко схватив за плечо, болезненно впиваясь в него длинными пальцами, он прижал меня к стене, собственническим поцелуем…

О Боги.… Ну, разве можно так целовать…? Так томительно сладко… Так изнуряющее пылко… Так, что весь мир вокруг вас перестаёт иметь значение…

Чувствуя, как его язык прикасается к моим губам, как умело проникает в рот, я сходила с ума.… Прижимаясь ко мне всем своим телом, он жадно водил руками по пояснице и уже напрягшимся ягодицам.

Поддаваясь этой пылкости я, с настоящим удовольствием обняла его за шею, всё больше и больше прижимая к себе. Не знаю, как долго это продолжалось, но когда Дэвид наконец-то оторвался от меня, позволяя отдышаться, показалось, что я вполне способна сползти по этой самой стенке. С трудом раскрыв сонные глаза, я увидела, как сквозь мерцающие белые блики появляется его красивое лицо.

– Черт побери, да кто же ты такая?

Отстранившись, он поспешно зашагал прочь, оставляя меня на грани потери сознания…

Лондон, 1820 год

Рассматривая багровые следы у себя на шее, я с ужасом поняла, что после глухого стука, дверь открылась слишком быстро. Кинувшись к лежащей в трёх метрах от меня повязке, поспешно закрывая глаза руками, я повернулась спиной к решётке, надеясь, что тот не заметит моей оплошности.

– Доброе утро, мисс, – раздался незнакомый голос. – Не бойтесь, вам больше ненужно завязывать глаза.

Это заявление меня по-настоящему удивило. Боязливо поворачиваясь, я увидела стоящего по ту сторону комнаты семидесятилетнего невысокого старика. Добродушно улыбаясь, он, как казалось, совершенно не видит существующей между нами решётки.

– Меня зовут Адлэй. И отныне я буду за вами ухаживать.

– Ухаживать? – непонимающе переспросила, пытаясь в полной мере осознать, что же именно он имеет в виду.

– Позволите? – приподнял поднос с едой, дав понять, что теперь именно на него возложена ответственность, которую прежде выполнял непосредственно мой владелец.

– Это хорошо?

– А вы сами как думаете? – поставил тот на пол, просовывая по решетку.

– Не знаю.

– Позволите мне ваше постельное бельё?

– Что? А, да. Конечно! – я далеко не сразу поняла, что он говорит об окровавленной простыне. – Вот.

– Скоро я принесу Вам свежую. Приятного аппетита, мисс, – так и не дав ответа, старик неспешно ушел прочь.

Внутренний голос подсказывал, что я должна успокоиться. Не может же быть, чтобы ко мне приставили личного слугу, если бы всё, на самом деле, оказалось плохо.

«Неужели, я ему подошла?» – умостившись прямо на каменном полу, принимаясь за куриный суп, я почувствовала огромное облегчение. Хотя, с другой стороны… Мне совершенно не давало покоя то, для чего же он меня подготавливал прошлой ночью…

Но мои волнения не оправдались. После случившегося тот мужчина не появлялся уже третий день. Что же до Адлэя, то старик не особо-то и жаждал со мной разговаривать. Для меня было удивительно наблюдать за тем, как спокойно и непринуждённо тот трижды в день приносит мне еду, забирает вещи, выносит «уборную» и меняет свечи рядом с запертой за решёткой девушкой. Но, даже не смотря на то, что он был единственным живым человеком, о чём-либо с ним говорить я всё ещё боялась. Вместо этого каждый день проходил в бестолковых блужданиях по замкнутому пространству.

Пусть даже и без окон, но моя комната была довольно просторной. Десять шагов от стены до стены и семь от стены до решетки. Прислонившись спиной к холодным прутьям, я взглянула на задвинутую в угол кровать, слева от которой находилась дверь в ванную комнату, а ещё чуть дальше огромный, переполненный одеждой шкаф. Красивые вещи были практически одних персиково-бежевых оттенков и состояли из лёгких летних платьев, полупрозрачных сорочек и кружевных халатов, от чего не могло не радовать, что моя обитель как следует, обогревается. В противном же случае, я уже бы давным-давно околела.

Ни обуви, ни чулок, ни, какого-либо, другого нижнего белья в моём распоряжении не было. Так же как и заколок для волос. Всё, что я могла себе позволить – лишь заплести косу или же, как было в большинстве случаев, ходить простоволосой. Длинные волосы безумно мешались, зато с ними я чувствовала себя в какой-то необъяснимой безопасности. Словно те укутывали меня в тёплый, мягкий кокон, пряча от всего плохого.

Матушке всегда нравилось их расчёсывать, ведь её собственные никогда не отличались особой красотой. Она любила повторять, что одни мои волосы должны заставлять мужчин желать женитьбы. Хотя… у меня и без этого не было проблем с поклонниками. В моём распоряжении оставался последний год девичества перед предстоящим вступлением в брак.

Не знаю, правда, за кого бы я хотела выйти, ведь спустя столько времени в моей жизни ещё не появилось ни одного мужчины, который бы меня заинтересовал. Как и все мои ровесницы, я хотела любви, о которой пишут в книгах. Хотела красивых поступков, красивых слов! Вот только в большинстве случаев идеальные мужчины были идеальны лишь на бумаге. Впервые я поняла это во второй месяц своего служения семье виконта Дернье.

Будучи посудомойкой, матушка сумела привести меня в их дом в качестве одной из служанок. Я прислуживала пятнадцатилетней Кристин Дернье, самой младшей из дочерей виконта. Тогда-то, мне и выдалось впервые встретиться с их сыном, Антуаном Дернье. Сколько же было сладких слов,… сколько любовных признаний… Мне буквально приходилось убегать от него, пока однажды, не оказавшись зажатой в чулане, я в полной степени сумела осознать всю суть его «любви»…

Благо, тогда нас застал дворецкий. Как же удивлённо округлились глаза мужчины, когда, выскальзывая из объятий виконта, я перепугано вцепилась в его холодную руку с блаженным: «Спасибо!»

– Мисс.

Утопая в своих воспоминаниях, я даже и не услышала стука, заметя Адлэя уже тогда, когда старик стоял у самой решетки.

– Сегодня в семь, – сообщил, передавая широкую чёрную ленту.

– Я думала, мне больше не придётся её использовать, – но тот лишь беззаботно улыбнулся:

– Господин попросил вас подготовиться.

Взглянув на огромные часы, с ужасом понимая, что уже без пяти шесть, я тут же отскочила от решётки, скрываясь во мраке ванной комнаты.

До его прихода оставалось чуть дольше пяти минут.… Несмотря на то, что мы уже были близки, я всё же слегка нервничала. Бог его знает, что именно могло произойти на этот раз. И от тревожного ожидания этой встречи было сложно удержаться, чтобы, снова и снова, не начать выламывать вспотевшие пальцы. Хотелось сесть, но ноги не слушались. Инстинкт заставлял бежать, но вместо этого мне лишь снова и снова приходилось ходить от одного кресла к другому.