Широкая ладонь скользнула по внутренней стороне бедра, и я инстинктивно дёрнулась. Но грубости не последовало. Он не стал меня придавливать и не стал продолжать эту ласку. Вместо этого рука поднялась к груди, уступая место его колену.

Потянув за шнурок, он запустил руку за ворот, накрывая дрожащую грудь. Сжимая простыни, я с ужасом поняла, что этот мужчина вполне успешно добивается желаемого. Как бы сильно я не боялась, а тело всё равно откликается на его призыв…

Сжав пальцами напрягшийся сосок, заставляя меня выгнуться от удовольствия, он тут же потянулся к лицу. Я уже было решила, что, видя, как несдержанно я ответила на его прикосновения, он меня поцелует, но ошиблась.

Вместо этого он впился в них большим пальцем, словно желая проникнуть в рот. Казалось, что трогать их ему доставляло куда больше удовольствия, нежили целовать. Ведь за всё это время он даже и не попытался прикоснуться ко мне своими собственными губами.

Чувствуя, как любовник снова вернулся к груди, продолжая действительно умело её ласкать, ритмично водя коленом вверх-вниз, я не сдержала восторженного стона. И тут же смутилась, как никогда прежде. Какого чёрта я делаю? Неизвестно кто, неизвестно где, вытворяет со мной неизвестно что, а я безвольно лежу в его постели, словно вещь! Ну да… Он ведь и сам так сказал: «Вещь».

– Что случилось? – непонимающий голос горячим дыханием обжег мне висок.

Из-за повязки он не мог увидеть моих слёз, но трясущиеся губы в полной мере выдавали мой настрой. Чем больше я пыталась успокоиться, тем отчаянней становился плачь…

– Ну вот… Ты всё испортила… – после этих слов от его былой ласки не осталось и следа. – Пора заканчивать.

Раздражённо взгромоздившись сверху, стянув сорочку, мужчина развёл мне ноги. И, приподняв за ягодицы, придерживая другой рукой за спину, довольно грубо вошел в меня. Вскрикнув от резкой боли, я инстинктивно подалась вперёд.

Позволяя мне, как следует, выгнуться, усмиряя эту невыносимую резь, он совершил первый толчок. А затем ещё один, и ещё.… Сначала было больно. Действительно больно, но вскоре боль отступила, и стало совсем не так, как я того ожидала. Я чувствовала сильное давление, от которого мне становилось неприятно и достаточно дискомфортно, но никаких мук или страданий не испытывала.

Его неторопливость позволила уловить нужный ритм,… принуждая бедра задвигаться в такт… Мне не было больно, но и никаких приятных ощущений я не испытывала. Кроме тех, которые пробуждала во мне близость с этим мужчиной. Зарываясь лицом в его волосы, я ощутила приятный аромат его кожи, а проведя руками по спине, с невольным трепетом поняла, что мой любовник обладает воистину красивым телом.… Я не могла его увидеть, но отчётливо ощущала, как у меня под пальцами играют твёрдые мускулы. Как они напрягаются от каждого страстного движения.…

В одно мгновение он не выдержал и довольно сильно укусил за шею, заканчивая нашу близость в несколько жёстких толчков.

Усмиряя бешеное биение сердца и невольную дрожь изнемождённого тела, я с необъяснимым ужасом осознала, что абсолютно не сожалею о случившемся.… Не жалела, пока, не отпрянув от меня, уступая место липкой прохладе, он не заговорил:

– Тебе нужно помыться.

Пока незнакомец одевался, я ещё могла держать себя в руках, но стоило раздаться оглушающему «можно», и слёзы непрерывным потоком побежали по щекам.

Лондон, 2018 год

– Ты заболела? – присел на кровать Питер, заботливо всматриваясь в моё побледневшее лицо.

– Думаю, да. Хорошо, что сегодня суббота, и можно остаться дома…

– Ты забыла? Мы же с тобой пообещали поехать к моим родителям. Они ждут нас к двум часам. Не уж-то всё так плохо?

– Очень…. Думаю, это кишечный грипп… – жалостно проскулила первое, что пришло в голову, только бы не пришлось никуда ехать.

– Может, мне тогда тоже дома остаться?

– Ну что ты. Вы же уже месяц не виделись. Обязательно поезжай. Всё-таки не каждый день выдаётся загородом отдохнуть.

Меньше всего на свет мне хотелось видеть около себя мужа, так бесстыдно страдая из-за другого мужчины…

– Уверена?

– Конечно. И Джека не забудь. Пусть и малыш там как следует порезвится.

Как бы грубо не звучало, но я терпеть не могла их семейные посиделки. Меня, то и дело, спрашивали о детях, в то время как все кузины Питера имели уже по одному-двум карапузам. Но самым ужасным было именно то, что должно было ожидать меня, именно сегодня… Сегодня был тот самый день, когда в одном месте собирается вся их многочисленная родня…

Ну, уж нет! Увольте, но от подобной перспективы мне становилось только хуже!

– Окей. Тогда, прежде чем уеду, скажи, что из лекарств тебе купить.

В мыслях пронеслось одно единственное лекарство от подобного недуга «Jack Daniels Tennessee Honey», но вслух я лишь робко прощебетала:

– Не переживай, любимый. Всё, что нужно, я уже нашла в нашей аптечке.

«Вот же лицемерная дрянь!» – не сдержалась, чтобы не накричать на саму себя, когда, поцеловав меня в лоб, обеспокоенный супруг покинул спальню. Но поступить иначе, совершенно не было сил…

В одно мгновение, вид удаляющейся черной Ауди, вырвал из меня всё желание двигаться дальше.… Безумие какое-то – вот так вот страдать непонятно из-за кого! Подумаешь, мужчина понравился, и что теперь? С моста, что ли, сигануть, раз у него уже есть другая?

Конечно же, нет! Но от мыслей, что мой незнакомец целует, ласкает или занимается сексом с другой женщиной, меня перекручивало, ломая пополам… Мда… а говорят, что только мужчины могут быть собственниками…

Укрывшись с головой, я изображала из себя спящую. Закрыв дверь, Питер не позволил Джеку меня беспокоить, за что я до умопомрачительного безумия была ему благодарна.

Спустя два часа, я, наконец-то, услышала спасительный щелчок замка и тут же потянулась за телефоном. Оливия была в самом верху списка. Быстро напечатав «Тащи реанимационный набор» и, нажав «отправить», я снова рухнула на кровать.

О Боги! Если бы не моя милая Оливка, то я бы уже, наверное, впала в депрессию. Как же хорошо иметь такую подругу! В любое время дня и ночи она была именно тем человеком, который всегда придёт на помощь и ни за что на свете не предаст.

Даже удивительно, и почему на первом курсе мы с ней никак не могли найти общий язык? Зато теперь… теперь мы понимали друг друга без лишних слов. Чем-чем, а нашей с ней дружбой я дорожила куда больше, чем работой, машиной или деньгами. Рядом с такой подругой я точно знала, что способна пережить абсолютно всё!

Красивая, невысокая и невероятно живая! Интересно, в каком именно месте она прятала свой вечный двигатель? Ведь иначе, чем волшебством, я никак не могла объяснить подобную жизнерадостность.

Спустя час я подскочила к двери. Трижды могла звонить только моя дорогая подруга.

– А вот и доктор! – весело улыбнулась Оливия, качая увесистой бутылкой. – Держи пакет. Я тут нам всяких вкусностей накупила, так что разбирай.

Она не задавала никаких вопросов вплоть до того момента, пока журнальный столик не оказался полностью готов к предстоящим посиделкам, а сами мы не рухнули на стоящий возле него диван. И ни о чём не спрашивала, пока мы, наконец-то, не прикончили первую рюмку.

– Ну, так что у тебя стряслось? – слегка поморщившись, откусывая колючий апельсин из своего «Виски Сауэр», Оливка откинулась на спинку дивана.

– Я видела его.

– Кого «Его»?

– Мужчину из кафе. Он был всего в паре кварталов отсюда.

– Ого! – кажется, она действительно удивилась, поражённо подняв брови. – Так может, это судьба?

– Возможно, и судьба, вот только, по всей видимости, не моя.

– В смысле?

– Он приезжал сюда за женщиной.

– И…? – многозначительно потянула, снова подняв брови.

– И у него есть женщина.

Это утверждение заставило её рассмеяться:

– Дорогая моя, а у тебя вообще-то есть муж!