Опустившись перед отцом на корточки, я стал закидывать его руку себе на плечи. При всей своей ненависти мне никогда не приходилось сомневаться в том, что я - тот единственный человек, кому он никогда не причинит вреда.

- Папа... - свободной рукой он погладил мои мокрые волосы, - Как давно ты меня так не называл, сынок...

- Пап! Тебе вредно тут сидеть, пойдем спать!

- Мне уже все вредно. - Но он не сопротивлялся подъему и походу в сторону спальни. Николай с дядькой Рафом облегченно переглянулись, Коля бросился подставлять свое плечо с другой стороны, а Рафаэль придерживал перед нами двери.

- Точно! И пить столько вредно! Вот зачем ты пил?

- Сынок... - уже лежа в постели, он никак не выпускал моей руки из своей, - Когда-нибудь я умру с твоим именем на губах...

- И нафига мне такое счастье? Живи, давай! Умирать он собрался!.. - проворчал я напоследок, покидая отцовскую комнату.

В пять утра я не спал, но не потому, что встал заранее, а потому что опять еще не ложился. Странный, пошедший кувырком день поставил все с ног на голову. Проснувшись к обеду, я впервые не смылся из дома до вечера, а спустился на общую трапезу. Отец тоже не заперся в своей мастерской.

Весь обед мы как два хищника наблюдали друг за другом, кружили, принюхивались. И молчали. Я не знал, о чем с ним говорить, он, подозреваю, мучился той же проблемой. И так, может быть, все ничем бы и окончилось, но положение спасли дюжие курьеры, доставившие ящики с грузом на наше крыльцо.

- Твой очередной заказ? - спросил я, только чтобы что-то спросить.

- Да, новые материалы из Конго.

Африка? Это интересно. Далекий континент таил массу неизведанного.

- Поможешь?

- Тебе помочь? - одновременно произнесли мы. И так же разом неловко замолчали.

- Конечно, пошли! - первым спохватился он.

Сортировать и разбирать посылку пришлось до самой ночи. Мы мало говорили, а если и приходилось переброситься словом, то это было по делу, но до чего этот вечер был похож на те, из прошлой и забытой жизни! И, расходясь глубоко за полночь по комнатам, я впервые за долгое время произнес без малейшей издёвки:

- Спокойной ночи, папа.

Машка оказалась сиротой, как и я, только наоборот - у ней была жива мать. Встретив ее не на обратном пути, а еще только когда она отправлялась на ферму, просто отдать штаны почему-то показалось мне неправильным, и я два километра туда и обратно тащился рядом, выслушивая поток сознания, которым она забивала окружающую тишину.

Достаточно обыденная история для нашего городка: отец - военный, мать - домохозяйка. Семь лет назад часть, расквартированную поблизости, срочным порядком перекинули на Аравийский полуостров, где мы, я имею в виду сейчас нашу Российскую империю - ввязались в конфликт и ощутимо получили по щам. Тогда вообще чудом до второй мировой не дошло, но как-то смогли удержаться и договориться.

Договориться-то удалось, а вот из откомандированной части домой вернулись только четыре офицера, и Машкиного отца среди них не было.

Восточное наследство, головная боль нашей империи. Саудовский принц, совершая турне по Европе, сделал остановку в Петербурге, да там и застрял, влюбившись в младшую дочь императора - великую княжну Елену. Княжна была сосватана чуть ли не с пеленок, но именно тогда произошел разрыв помолвки, принц Генри вопреки всем договорам женился на другой. Международный скандал, обмен гневными грамотами, высылка послов. В общем, свистопляска та еще! Ну и, понятное дело, девушке-то обидно! Идти за кого попало нельзя, а все остальные принцы-то уже заняты!

А тут: красавчик, настоящий принц, еще и наследник, в отличие от предателя Генри. Дорогими подарками заваливал, даже серенады под окнами по непроверенным данным пел! Судя по тому, что свадьбу сыграли неприлично быстро, не устояло не только девичье сердце, но и весь остальной ливер. И как-то очень удачно разрешились и религиозные препятствия, и остальные преграды.

Вывод: для арабов наша империя справа, потому что "направу ехати - женату быти".

Вся эта история случилась задолго до моего рождения, и знать бы я о ней не знал, если бы не последующие события. Сначала умер король-папа Фирсал ибн чего-то там, на трон взошел женатый на нашей принцессе принц Абдалла. А семь лет назад скоропостижно скончался и он, оставив единственного наследника - несовершеннолетнего Сауда, по совместительству - внука нашего императора. Ну, чем не повод вмешаться в дела далекой Аравии?

Учитывая, что в том регионе традиционно сохранялось высокое влияние Великобритании и Франции, мы явно полезли играть не в свою песочницу. И уже резвящиеся в ней "детишки" очень не хотели пускать туда нового игрока. Совочками и ведерками нас били долго. И до сих пор иногда получаем, но это уже мелкие пакости по сравнению с тем, что творилось семь лет назад.

Так что Машкину историю я выслушал, принял к сведению и... тут же забыл, проводив девчонку до дома. Лично нашей семье вялотекущая где-то на другом краю мира гражданская война шла только на пользу: новые боевые действия - новые заказы отцу - новые поступления на его банковский счет. Уж эту-то цепочку я отлично понимал даже в шестнадцать лет.

Мы с отцом не поменялись в одночасье.

Но, вероятно, я просто устал от своей ненависти, и хрупкое, робкое перемирие между нами так и продолжалось весь май и июнь. Я снова стал просиживать часами в его лаборатории, помогая и расспрашивая, а отец, боясь меня вспугнуть, рассказывал, над чем работает, учил редким приемам, а иногда вообще закатывал целые лекции. И, наверное, я впервые осознанно понял мать: видя его таким увлеченным, если не сказать - вдохновленным, невозможно было оставаться к нему равнодушным.

Казалось мне или нет, но в своей вотчине он сбрасывал года, которые в обычное время тянули его вниз. Там он выпрямлялся, расправлял плечи и снова становился тем гигантом, каким виделся в смутных детских воспоминаниях. Тем, кто подбрасывал меня к потолку, вызывая восторг, тем, кто катал на плечах, даря целый мир. Тем, кем я гордился: "Смотрите, люди, завидуйте! Это - мой папа!!!",

И впервые в середине мая я сам нарушил сложившееся между нами негласное табу:

- Расскажи о ней.

Мне не надо было пояснять, о ком я спрашиваю.

- Что именно?

- Знаешь, я тут вдруг понял, что почти ее не помню. Рыжие волосы, солнечная улыбка, а пытаюсь в голове сложить лицо - не получается. Какая она была?

- Она была... - он мечтательно улыбнулся, - Яркой! Впервые я увидел ее во дворце...

- Во дворце?! Ты?!

- По-моему я уже рассказывал тебе, что почти десять лет отслужил придворным артефактором.

- Не помню...

Может когда-то и рассказывал, но я на самом деле не помнил.

- Что сказать... было такое в моей биографии. Ей было семь лет. На каком-то чаепитии, уж не помню, в честь чего, она уселась ко мне на колени и заявила, что когда подрастет - выйдет за меня замуж.

- А ты?

- Посмеялся, конечно! Мне уже тогда было пятьдесят с лишним, не думаешь же ты, что я серьезно отнесся к словам крохи?

- И?..

- Годы шли, а она не отступалась. Почти преследовала. Не поверишь - бывало, прятался по коридорам от сопливой девчонки! Когда ей исполнилось тринадцать, у меня состоялся серьезный разговор с его величеством.

- С его величеством?!! - неверяще переспросил, потому что умом я понимал, что отец крут, но то, что он запросто беседовал с императором!!! Этот факт не спешил укладываться в моей голове!

- Чему ты удивляешься? Свою воспитанницу он любил! А по слухам - не просто воспитанницу, а родную дочь! - добил меня отец.

Дар речи мне отказал. Это что же получается? Я внук императора?!!

- Не спеши радоваться! - сполна насладившись всей палитрой сменяемых чувств на моем лице, спустил меня с небес родитель, - Родственницей в каком-то далеком колене она ему вполне вероятно была, но вот дочерью - вряд ли. Он ее так никогда и не признал.