Стук в дверь прервал рефлексию.

- Можно?.. - Незабудка протиснулась в комнату мимо меня.

Ожидал всего, чего угодно: упреков, ругани...

На всякий случай проверил, что никаких незаконченных изделий в доступной близости не наблюдается.

Но... девушка принялась спокойно раздеваться.

- С меня ржет пол-отряда. Остальные полбазы будут ржать завтра, когда сплетня разойдётся. - Незабудка с вызовом посмотрела на меня. - Я хочу убедиться, что это хоть того стоит!

Вид силуэта, подсвеченного загороженной лампой, сбил дыхание. Грустные воспоминания вылетели из головы сами собой. Сделав шаг навстречу, выдохнул в сладкие губы:

- Ты слишком много говоришь!

Интерлюдия.

- Христ, можно к тебе?

- Что-то случилось? - встревожено взглянула наемница на позднего гостя, - Что-то с малышом?

- Малыш! Слышал бы тебя этот малыш! - добродушно усмехнулся Санни, устраиваясь в кресле, - Он же Кабан - Стальные яйца! И никак иначе!

- Для меня он прежде всего малыш - золотые руки!

- Или курочка - золотые яйца? - заломил маг рыжую бровь, намекая на все возрастающую выгоду валькирии от наличия в техничке юного мастера рун.

- Дались вам эти яйца, словно без них жить невозможно!

- Кому как, - отозвался мужчина, - Кому как. Но я не об особенностях анатомии пришел к тебе поговорить.

- А ты что-то имеешь против? Или вас не устраивает мой процент? - в голосе командира отряда прорезались царапающие нотки.

- Оу, Христ! Придержи коней! - Санни приподнял обе ладони в примиряющем жесте, - Чего ты такая ершистая? Я ничего подобного не имел в виду!

- Извини, это я на нервах. Просто ты не представляешь, как часто его стараются переманить! И условия сказочные предлагают и процент минимальный. Это нам с тобой ясно, что надуют в чем-то другом, но своего ума же не вложишь!

- Спасибо, Христ, что присматриваешь, хотя на этот счет ты зря волнуешься.

- Не за что! Он моя единственная ниточка к Аглае, так и хочется иной раз шваркнуть его об стену и вытрясти, где она теперь! Только ведь уйдет в несознанку! И угораздило же нас с ней так поссориться напоследок! А в другой раз смотрю на него и вижу сестру. Не знала бы точно - приняла бы за племянника, очень заметно, что она приложила руку к его воспитанию. Так что мы с тобой, Санни, можно сказать родственнички теперь, благодаря одному мелкому колокольчику.

- Сама только так не назови его - обидится. Малыша от тебя он еще стерпит, а Колокольчиком его только Незабудка называть может!

- Вот, тоже не было печали! Кто мог предположить, что они так споются? И по-отдельности-то язвы, а не люди, а уж вместе! Не дай бог, разом им на язык попасться! Но Санни, христом-богом прошу, осади его немного! Пусть поменьше по Слободке шатается!

- Я к тебе с этим и пришел, Христ. Засиделся он. Сколько парень уже здесь? Больше чем полгода? Почти восемь месяцев? - женщина согласно кивнула, вроде бы не так давно, а уже представить себе невозможно жизни отряда без одного наглого юнца, - А что он видел кроме Слободки? Потому и лезет во все приключения, что заскучал. Он же не только руновед, но еще и семнадцатилетний пацан. - Про себя валькирия отметила оговорку Санни, до сих пор она даже возраста весьма выгодного постояльца не знала. Примерно предполагала, в принципе почти попала, всего на год промахнулась. - Ты не представляешь, как он мне уже мозг выел своими просьбами взять хоть куда-то! У меня Зинка подарки не так клянчит, как пацан куда-нибудь выбраться!

- И что ты от меня хочешь?

- Я понимаю, что вам с местными порядками не до экскурсий, но очень прошу: возьми простенький контракт до какого-нибудь большого города, я по ставке любой твоей валькирии схожу за компанию, лишь бы не ныл. А подышит пылью, посмотрит на нашу работу, глядишь, и обратно в техничку запросится.

- По ставке любой валькирии, говоришь? - задумчиво протянула наемница, - А ты хоть представляешь, насколько это от твоего обычного гонорара отличается?

- Христ, я не вчера родился. И ставку эту прошу парню отдать, я же понимаю, что вы ему не заплатите, а только как балласт прихватите. А так - пусть порадуется, что наемником побыл.

Валькирия помялась немного, а потом задала давно интересующий ее вопрос:

- Санни, ты святой? Ну ладно, ястребы, с которыми ты носился! В конце концов, соотрядники, у тебя с ними контракт, твою заботу можно понять! Но парень-то, он же тебе никто! Приблуда! Для друга - слишком большая разница в возрасте. Для сына - слишком маленькая. Братьев у тебя нет, мы давно знакомы, я бы знала. Отец парализованный, мать, две сестры, обо всех я слышала так или иначе. А о брате никогда ни слова не было. Да и непохожи вы с ним. Ты рыжий, бледный, он чернявый и смуглый, ничего общего! О себе почти ничего не говорит, о судьбе Аглаи с трудом вытянула, так и то адрес до сих пор не дает! Уверена, ты о нем тоже мало знаешь. Так почему?

Открытое улыбчивое лицо замерло, а светлые глаза наполнились льдом, напомнив валькирии, что перед ней не просто молодой коллега по ремеслу, а сильнейший маг, убивший людей больше, чем весь ее отряд вместе взятый со времен основания, и до кучи имперский аристократ в черт знает каком колене.

- Мы уже много лет друг друга знаем, и я не стану заострять внимание, что ты сейчас нарушила основную заповедь наемников - не лезть в душу, - от этих слов повеяло холодом, - Все мы тут не святые. Но ты еще ошиблась почти в каждом утверждении. И друг, и брат, и побратим - всё вместе. А остальное тебе знать незачем, - мужчина поднялся, давая понять, что разговор окончен, - Так подумай насчет чего-нибудь простенького, иначе потеряем пацана. А мне бы этого не хотелось.

Дверь мягко закрылась за собеседником, погружая кабинет в тишину, но последние слова долго еще звучали в голове испуганной Христ. Солнечный Санни нечасто становился для своих Пустынным Ужасом, но если такое случалось - никто не мог игнорировать его настоятельные пожелания. А у единственного исключения, известного наемнице, помощи в этот раз просить было бесполезно.

- Мадлен, а, Мадлен! - заорал я, едва дверь нашей технички закрылась за заказчиками, притащившими на буксире сразу два одинаковых Лендхорса.

- Чего тебе, Кабанчик? - Мадлен - штатный техник "Валькирий" - меня неформально усыновила, поэтому обращалась от "Кабаненка" до "Свиненыша" в разных ситуациях. Поскольку с ней я проводил большую часть дня, сначала сопротивлялся, а потом привык.

- Хочешь тысячу заработать?

- Что надо сделать? - она оторвалась от собственного занятия и подошла к пригнанным машинам, вытирая ветошью руки.

- Выточи четыре "эха" из образца номер семь, замени на этих драндулетах.

- Думаешь дело в них?

- Я не думаю, я знаю. Слышишь? - я запустил двигатель, который сначала как положено несколько раз прокрутился, а потом с характерным воем заглох, после чего пересел за руль второй "земляной лошадки", которых за проходимость и неприхотливость, вообще-то стоило бы назвать мулами, и повторил процедуру. - Даже думать не надо, опять местные умельцы "эхо" из не того сплава поставили.

- Я-то сделаю, а сам чего?

- Лень.

- Ну-ну.

Опытным путем выяснено, что даже тяга к рунам имеет пределы. Просидев безвылазно в техничке больше полугода, я осознал: всё! Не могу больше! Любимое занятие превратилось в рутину, и если поначалу все было в диковинку, то теперь почти любая поломка предсказывалась мною еще на подходе к привезенной технике. Во французских машинах чаще всего отказывало истертое песком зажигание, в немецких не выдерживал забитый пылью кондиционер, русские машины в девяти из десяти случаев требовали ремонта, вызванного производственным браком на особо тонких участках. Обычно это были не до конца заполированные заусеницы или каверны в металле, которые заводская приемка не должна была пропустить, но есть подозрения, что кто-то хорошо на этом наживался. Отказы других производителей тоже не блистали разнообразием.