Ехали недолго: Гоня даже не успел подремать, привалившись к маме, как он обычно делал в машине, а папа уже затормозил у бело-зеленого, довольно-таки обшарпанного дома. Потом папа быстро всех перецеловал (Яна с привычной готовностью подставила щечку, а Гоня умело увернулся – поцелуи он считал излишним проявлением нежности) и умчался по своим делам. Мама исчезла не менее стремительно – довела их до квартиры, почмокалась с Люсей, пять раз поблагодарила, десять раз извинилась, дала кое-какие рекомендации по пользованию детьми, «они такие послушные, совсем тебе не помешают, ты работай, а они тихонечко поиграют» – вряд ли мама сама верила в то, что говорила. А когда Гоня решительно направился в комнату знакомиться с котом, она незаметно выскользнула за дверь, и остался только запах ее духов. Хорошо, что сын был занят важным делом и не среагировал на ее уход.
Общение с животным не состоялось: как только Гоня, семеня на толстых ножках, с довольным воплем устремился к пушистому полосатому существу, подлый зверь повел себя бестактно и негостеприимно: стрелой метнулся в дальний угол квартиры, забился под диван и зыркал оттуда недобрыми зелеными глазами, наотрез отказываясь выходить. И напрасно Гоня колотил по дивану кулаком и выкрикивал недавно освоенную им фразу из мультика: «Кто там? Это я!» – бессердечное четвероногое оставалось равнодушно к его призывам.
Разочаровавшись в котах, Гоня соизволил, наконец, обратить внимание на хозяйку квартиры, которая нацеловавшись с Яной, давно уже с умилением кудахтала над крестником. Вопросы, которые задавала тетя Люся, отличались отсутствием какого-либо смысла и логики, так что отвечать на них было бесполезно. «А кто это к нам пришел?» – щебетала тетя. «Это кто такой пухленький? А чей это маленький носик? Чьи такие толстенькие щечки?» Гоне то и дело приходилось уворачиваться от навязчивых ласк. Устав от назойливого внимания, мальчик повторил маневр кота, забравшись под стол и ответив из этого укрытия разом на все заданные вопросы четко и категорично: «Нэ!» Крестная всплеснула руками и радостно констатировала, что «Игорек научился разговаривать».
Игорек – это настоящее имя Гони, на которое он не считал нужным откликаться. Судя по всему, когда он вырастет, в паспорте у него будет записано «Гоня Александрович». А все благодаря сестре. Когда родился маленький братик, Яна еще не умела выражаться членораздельно и вместо «Игорь» произносила «Го». С течением времени и развитием речевого аппарата появилась необходимость придумать ласкательную форму этого имени. Так и появился «Гонечка», с энтузиазмом подхваченный всеми членами семьи, и «Гонька» – в минуты ссор. Хотя ссорились дети редко. Взрослая Яна (три с половиной года – солидный возраст!) проявляла по отношению к брату мудрость, такт и безграничное терпение, снисходительно закрывая глаза на его капризы и шалости. И, хотя Гоня по росту стремительно приближался к ней, а по объему и весу давно перегнал, все равно считала его беззащитным малюткой, как в тот день, когда он неожиданно, откуда ни возьмись появился в ее жизни, крошечный, ничего не умеющий, кроме того, как верещать, широко разевая беззубый ротик. Наверное, именно тогда Яна поняла, что на ней лежит ответственность за это орущее существо, ведь никто не сумеет лучше утешить, защитить и позаботиться. Кроме того, кто, как не старшая сестра, научит ребенка всяким житейским премудростям? Ведь от старших сестер можно узнать очень много полезного, такого, чему родители не научат – это Яна знала по собственному опыту. Вот, например, приходишь ты в гости и, чтобы угодить хозяевам, надо обязательно сказать, как учила сестра Вера: «Как здесь прикольно! Супер!» – и хозяева радуются и смеются, и всем приятно. А если тебе дарят подарок, то надо два пальца показать и сказать «Вау»! (Яна долго тренировалась), и тогда понятно, что вещь тебе очень понравилась. Вот какие бесценные знания можно получить от старших! Конечно, весь этот опыт должен со временем перейти брату, а пока Яна вела с ним упорные занятия по развитию речи: «Гоня, скажи: те-ле-ви-зор. Скажи: по-то-лен-це (в произношении этого слова Яна сама была не очень уверена). Скажи: шаш-лы-ки.» И Гоня старался. Действительно, это справедливо – если умеешь кушать шашлык, научись произносить это слово.
Тетя Люся, поохав над детьми, догадалась, наконец, предложить им чаю с печеньем, что было воспринято с воодушевлением. Оставив увлеченно жующих малышей на кухне, наивная тетя удалилась в комнату, решив, что может спокойно заняться своими делами. Зря она так думала. Во-первых, печенья было мало. Яна с Гоней быстро смолотили всю пачку, потом, от нечего делать, порвали обертку на мелкие клочки. Во-вторых, на кухне вообще было мало чего интересного – в ходе беглого осмотра шкафов и холодильника не было выявлено ничего заслуживающего внимания. Тогда дети отправились в ванную. Здесь уже было больше простора для деятельности. В углу обнаружилась симпатичная банкетка, словно созданная для того, чтобы запрыгивать на нее с разбегу, а потом плавно соскальзывать на пол. Придумала такую игру, конечно, Яна, а Гоня с воодушевлением присоединился, и продолжал скакать, пока больно не ударился головой о кафельную стену. Не закричал – от боли он принципиально не плакал, только от обиды – однако, сфера интересов переместилась с банкетки на раковину и сопутствующие предметы.
Вот ведь какая странная вещь – зубная паста! Когда чистишь зубы, кажется, она вкусная, а если начать есть ее в больших количествах, то во рту горько и тошнит, Яна много раз проверяла. Зато для рисования она незаменима, особенно на гладких поверхностях – окне или зеркале. А на обоях плохо получается, неровно. Яна недавно научилась рисовать домики и машинки, поэтому у нее получились красивые картинки, а Гоня мог изобразить только каля-маля, в крайнем случае солнышко. Поэтому нельзя сказать, что он сильно украсил тети Люсино зеркало, не то, что сестра – молодец, просто произведение искусства получилось. Остатками пасты Яна вымыла ванну так, что она засверкала белизной, вот какая чистая стала! С рулоном туалетной бумаги тоже можно очень весело играть, это они еще дома пробовали: отрываешь кусочек, комкаешь, смачиваешь водой. Потом еще один кусочек, и еще. Всю эту кашицеобразную массу надо как следует помять и слепить в комки, которыми можно бросаться друг в друга. Такая забава никого не оставит равнодушным.
Но от игр – к делу. Яночка была хозяйственной девочкой и по дому умела делать все, во всяком случае, ей так казалось. Так почему же не помочь тете Люсе навести порядок? Начала Яна с поливки цветов – работы приятной, но ответственной, которую иногда доверяла ей мама. Люсина пальма, сиротливо скривившаяся в горшке, конечно, нуждалась в поливке, и Яна направилась на поиски пластиковой бутылки, ведь именно из нее следует поливать цветы. Ничего подобного привычной светло-голубой емкости она не нашла, однако в буфете во время недавнего осмотра попадалась ей на глаза нечто пластиковое с яркой наклейкой. Сойдет на худой конец, – решила девочка и направилась на кухню. Гоня поплелся следом. Бутылка была извлечена и подвергнута тщательному осмотру. На этикетке Яна прочитала буквы: С, О, А и еще какие-то незнакомые. Девочка потрясла бутылку – темная жидкость вспенилась. Найдя результаты исследования вполне приемлимыми, Яна вернулась к растению и, не без труда открутив пробку, вылила пузырящееся содержимое в цветочный горшок. Вечером она расскажет маме, как помогла тете Люсе, и мама ее похвалит. Мама всегда называет Яну умницей и помощницей. А иногда говорит, что они с Гоней варвары – это значит, они много дел по дому успевают сделать.
Внезапный вопль тети Люси заставил девочку оторваться от своего занятия и поспешить на кухню, где взору предстала душераздирающая картина – Гоня с раздувшимися щеками и плотно сжатым ртом, упрямо мотал головой и что-то мычал; тетя Люся, в слезах тормошащая мальчика и умоляющая «выплюнуть гадость» – все это встревожило Яну, но не надолго, ибо ситуация скоро прояснилась – достаточно было взглянуть на опустошенные кошачьи миски. Успевший проголодаться Гоня не устоял перед «Вискасом», забракованным привиредливым котом, и был застукан крестной в момент поглощения сухого корма. Люсин визг заставил его с удвоенной скоростью запихать в рот оставшиеся в миске пахучие кругляши, и теперь жертва собственной жадности походил на хомяка, готовящего запасы на зиму. Тетя плакала и теребила Гоню за щеки; тот уворачивался, не в состоянии прожевать, но полный решимости не расставаться с добычей. Яна могла бы посоветовать Люсе оставить мальчика в покое – неужели так жалко этого неаппетитного корма, тем более Гоня все равно не отдаст – но разве взрослые слушают умные советы? Тетя Люся бормотала что-то про микробы, глисты, а Гоня тем временем усиленно жевал. Через некоторое время инцидент был исчерпан, расстроенная Люся отвела сытого Гоню и Яну в комнату и усадила на диван, вывалив перед ними привезенные из дома игрушки, а сама уселась к компьютеру. Яна знала, что тетя Люся сидит в интернете – Вера все время там сидела, только у сестры интернет интересный – с движущимися картинками и музыкой, а у тети скучища – много-много мелких букв – ерунда, а не интернет.
