Игрушками Яна с Гоней занимались недолго – что за радость играть в то, что давно знакомо, а вот деревянные мисочки в серванте их заинтересовали – можно и кашу, и суп сварить понарошку. Тетя Люся только вздохнула, не отрываясь от компьютера, решив, видимо, что чем бы дитя не тешилось… И в тот момент, когда Гоня с увлечением стучал мисками одна-о-другую и выкрикивал: «Ка! Ням-ням!», в коридоре настойчиво зазвонил телефон. Тетя Люся, неохотно отведя взгляд от экрана, поморгала, как бы уясняя задачу, сняла очки, потерла переносицу и, вдруг очнувшись, бросилась отвечать на звонок. А очки, между прочим, остались лежать на столе. Люся, конечно, не могла знать о нездоровом пристрастии крестника к этому предмету, равно как не имела она представления о недавнем неприятном событии, когда папа сильно ругался и чуть не отшлепал Гоню за издевательство над дорогущими, из Швейцарии привезенными, очками; и то, что новые очки теперь прячут на самую верхнюю полку, ей было неизвестно, иначе не оставила бы она так бездумно этот необходимый аксессуар на растерзание. Яна и глазом моргнуть не успела, а брат уже взгромоздился на стул, нацепил очки сначала, как и положено, на нос, потом на шею, на коленку, и, не оставшись довольным результатом, выгнул дужки в обратную сторону. Оправа обиженно хрустнула, и, не стерпев столь варварского обращения, поломалась, выплюнув тонкое стеклышко. Удовлетворенный Гоня сразу потерял к очкам интерес, мячиком скатился со стула и потопал к дивану, на котором занялся игрой «пык-ко» (прыг-скок). Яна же, как человек опытный и дальновидный, прекрасно понимала, что улики надо уничтожать, поэтому, метнувшись к столу, схватила и спрятала то, что раньше было очками, поглубже между диванных подушек, а сама с невозмутимым видом занялась куклами. Поэтому у тети Люси, вернувшейся из коридора, никаких подозрений не возникло.
– Ну вот, детки, звонила ваша мама, а я ей сказала, что вы у меня умнички и хорошо сами играете. Сейчас я еще немножко поработаю, а потом расскажу вам сказку.
Но поработать у тети Люси не получилось, потому что без очков это было совершено невозможно. А куда они делись – никто, естественно, не знал. Бессловесный Гоня молчал, а Яна была слишком поглощена прической куклы Гали. Тети Люсины поиски оказались напрасными – очков не было ни под столом, ни на секретере, ни в шкафу. Видя отчаяние крестной, дети подключились к процессу – искали тщательно и добросовестно, Яна – в кошачьей миске, в холодильнике, в стиральной машине; Гоня – в мусорном ведре и в унитазе, но все было бесполезно: проклятые очки как сквозь землю провалились! Наконец, Яне пришла в голову замечательная идея, и она предложила поискать очки в интернете, потому что в интернете можно найти что угодно, но тетя лишь отмахнулась. Признав бесплодность поисков, тетя Люся со вздохом опустилась на стул и с убитым видом констатировала, что раз уж работа «накрылась», она вполне свободна на сегодня и может рассказать детям сказку.
Яна и Гоня разом примостились рядышком, причем девочка залезла тете на колени, а не терпящий фамильярности брат устроился прямо на полу, и потребовали сказку про Золушку. Сюжет тетя Люся еще не успела забыть и покорно начала повествование. Дети внимали, затаив дыхание, но недолго, ровно до того места, когда выяснилось, что Золушкина родная мама умерла. Здесь Яна потребовала пояснений – что значит умерла? Она что, залезла в домик и застряла, как Винни Пух? Нет, конечно, терпеливо объяснила рассказчица, просто она перестала жить, дышать, ходить… Яна недоумевала – а что, когда люди умирают, они и гулять не ходят? Что же они тогда делают? Выяснилось, что ничего не делают – их закапывают в землю, и они там лежат. «Тетя Люся, ты что говоришь? – выдала девочка после недолгого раздумья. – Им же там больно и скучно.»
Сбитая с толку тетя Люся попыталась продолжить историю:
– И вот, когда Золушку не пустили на бал, стало ей очень грустно. Села она в уголок и принялась горько-горько…
– Пихаться и толкаться, – с увлечением подхватила Яна, – а потом сказала мачехе: «Ты что, совсем оборзела, что ли?» И по башке всем дала. А потом Золушка села на самолет и улетела далеко-далеко, в Турцию, на море. И там кушала мороженое, и пирожное, и кашу, и много жвачки. Все. Конец.
Яна с удовольствием наслаждалась произведенным эффектом. Действительно, новая, более справедливая на ее взгляд версия сказки потрясла тетю Люсю. Девочка давно убедилась, что знания, почерпнутые у старшей сестры и ее друзей, впечатляют взрослых до глубины души. Судьба Золушки оставила равнодушным только Гоню, который, утомленный рассказом, возобновил попытки выманить кота из-под дивана. На этот раз юный натуралист старался соблазнить животное остатками печенья. Зажив сладкие крошки в кулаке, Гоня совал пухлую ручку под диван и призывно кричал: «Мяу! Ням-ням!», на что «Мяу» реагировал презрительным шипением.
Но и без кота хватило детям впечатлений. Яна была мастерицей выдумывать всякие забавы, кроме того, за ее плечами был солидный опыт занятий в театральной студии с преподавательницей Еленой Удавовной (отчество «Эдуардовна» оказалось совсем уж непроизносимым). Итак, в тот день дети играли в:
– день и ночь (когда день – надо бегать, когда ночь – бухаться на пол и спать);
– зайчика и волка (волком был, конечно, Гоня, потому что он умел хорошо выть и кусаться);
– кота и мышку (это то же самое, но надо не выть, а остервенело мяукать);
– просто веселую игру (нужно бегать и смеяться).
Тетя Люся тоже пыталась участвовать в играх, вернее, мешать, так как бестолково путалась под ногами, ахала, беспокоилась, что дети переломают мебель и себя, и умоляла остановиться. Наконец, волевым решением тетя постановила всем отправляться на прогулку. Упаковав малышей в куртки и шапки и попутно перепутав что кому надевать, Люся вытащила детей на улицу, причем Гоня гордо вышагивал в розовой шапке с цветочками и левом ботинке на правой ноге и правом на левой, а Яне досталась мальчуковая кепка с машинкой, чему она была очень рада.
Двор был странным и незнакомым. Привлекательным и интересным, как показалось Яне. Тревожным и опасным, подумал Гоня. Здесь даже качели скрипели по-другому, настороженно. А деревья были выше и красивее, чем в родном дворе, решила Яна. И лесенки на детской площадке так и манили. Нет, мне здесь решительно не нравится, сделал вывод Гоня. Но тетя Люся, не ведающая о детских размышлениях, тащила малышей вперед.
За время прогулки произошли следующие события: Гоня орал и не хотел идти во двор; Яна упала и вымазалась в грязи; Гоня потерялся; Люся и Яна бегали и искали Гоню; Гоня нашелся в песочнице; Яну облаяла соседская собака, и она плакала; Гоня гонялся за вороной; Яна чуть не грохнулась с качелей; Гоня делал «пык-ко» со ступенек и упал; Яна и Гоня нашли лужу и бросали в нее камни; Гоня орал и не хотел уходить домой.
За прогулкой последовал обед, наскоро и неумело приготовленный тетей из чего бог послал, но съеденный, тем не менее, с аппетитом. А вскоре после этого появилась, наконец, мама, немного встревоженная разлукой, но сразу успокоившаяся при виде целых и невредимых отпрысков. Увидев ее, Гоня немедленно и громко заорал, высказывая обиду и недовольство ее долгим отсутствием. Однако, скоро он замолчал, утешившись шоколадкой и баночкой мыльных пузырей, заботливо припасенных мамой.
Эти пузыри они выдували с Яной по очереди по дороге домой, пока шли к метро, а в метро мама пузырек отобрала, чтобы они людей не перепачкали. В вагоне Гоня немного подремал под мерный стук колес, а Яна спать не стала, потому что она взрослая, а сидела и рассматривала картинки на стенах. Такие странные картинки – люди на них счастливые, улыбаются, а занимаются ерундой какой-то: кто на таблетки любуется, кто среди кучи ботинок на полу сидит, а один дяденька глаза выпучил и делает вид, что летает, а вокруг него разноцветные баночки. В общем, ничего не понятно.
Дорога была недолгой, и скоро все они оказались дома, где еще раз пообедали, а заодно и поужинали, а потом пришла Вера с занятий, и папа с работы, а вечером зашли дедушка с бабушкой, которая уже успела вернуться из санатория с поправленным здоровьем. Бабушка, как всегда, принесла вкусные пряники и мармелад, а дедушка подбрасывал Гоню высоко-высоко, до самого потолка. И Яна подумала, что нет ничего лучше таких вечеров, когда вся семья собирается вместе. А Гоня ничего не думал, потому что визжал от восторга, пока летал.
