Некоторые данные позволяют предположить достаточно раннее проникновение христианства в Карпатскую Русь. В сравнительно недавно опубликованной П. Шрайнером византийской рукописи ХV в., восходящей к тексту Х в., отмечалось, что «в правление Василия Македонянина, в 6390 г. (881/82 гг. – М.С.), был крещен народ Русь». Поскольку крещение русов при Аскольде и Дире произошло в 860 г., а в 882 г. Киев захватывает Вещий Олег, само прозвище которого указывало на языческие представления, ни о каком крещении Поднепровской Руси в указанное рукописью время говорить не приходится. Однако о крещении какой-то части «народа рос» именно в царствование Василия I Македонянина (867–886) говорит и Иоанн Скилица, а также Продолжатель Феофана. Чтобы объяснить это явное несоответствие данным древнерусского летописания, М.В. Бибиков предположил, что византийский хронист совместил две даты – крещение Руси и смерть Аскольда и Дира. Более обоснованным на этом фоне выглядит предположение М.К. Юрасова, который отнес известие о крещении Руси в 881/82 г. не к Киеву, а к Прикарпатской Руси. Опираясь на данные Жития святого Мефодия о том, что брат создателя славянской азбуки был вызван из Моравии к Василию I около 881 г., этот исследователь предположил такую последовательность событий: «Таким образом, есть основания предполагать, что св. Мефодий в 881–882 гг. совершил путешествие из Моравии в Константинополь и обратно, проходя в том числе через земли, населенные самыми западными группами восточного славянства. Вполне возможно, что во время этого путешествия славянский первоучитель крестил какую-то часть восточнославянского этноса, на которую распространялся этноним “русь”. Поскольку путь Мефодия явно пролегал вдали от Днепровской Руси, скорее всего, новообращенными христианами стали предки современных русинов, причем ими могли быть как жители бассейна Верхней Тисы, так восточнославянское население, проживавшее к северу от Нижнего Дуная – по Пруту и Сирету. Поскольку сведения о крещении “народа рос” содержатся в древней византийской хронике, представляется более вероятным, что эта часть восточного славянства приняла Христову веру во время путешествия Мефодия из Моравии в Константинополь, а не на обратном пути, о чем Мефодий сообщил императору и высшему клиру православной церкви по прибытии в византийскую столицу». С этим предположением вполне соотносится и тот факт, что чешский хронист начала ХIV в. Далимил неожиданно называет Мефодия русином: «Тот архиепископ русин был, мессы славянские служил». На фоне хорошо известных данных о происхождении солунских братьев подобное утверждение выглядит странным, и объяснить слова Далимила пытались различные исследователи. Возможно, одним из наиболее обоснованных является мнение М.К. Юрасова, согласно которому «сохранение в народной памяти средневековых чехов убеждения в том, что св. Мефодий был русином, скорее всего, отражает не только факт крещения соседивших с Великоморавским княжеством предков современных русинов, но и факт сохранения жителями Подкарпатской Руси этой христианской веры с богослужением на славянском языке и славянской азбукой»⁸³.

В пользу версии о крещении русин Мефодием говорят и другие факты. Именно вскоре после его приезда в Константинополь Карпатский регион попадает в сферу внимания высшей светской и церковной власти Византийской империи. Слово «Карпатия» встречается в официальных документах, касающихся организации миссионерства, достаточно рано, начиная с двух эдиктов 889 и 903 гг. императора Льва VI Философа и двух миссионерских хрисовулов 904 и 906 гг. константинопольского патриарха Николая I Мистика⁸⁴. При раскопках недалеко от восточнословацкого поселения Михаловце, находящегося в 30 км от Ужгорода, археологами были обнаружены стены старинной церкви и найдена каменная плита с эпитафией, написанной славянскими буквами⁸⁵.

С другой стороны, когда в 1086 г. чешским светским и церковным властям удалось добиться упразднения Моравской епископии и присоединения ее владений к Пражской, то восточные границы последней в грамоте были обозначены следующим образом: «Отсюда на восток (Пражское епископство) имеет границей реки Буг и Стыр (правый приток Припяти. – М.С.) с городом Краковом и областью, которая называется Ваг…»⁸⁶ Данный документ показывает, что первоначальная территория Моравского епископства охватывала и часть древнерусских земель. В свете идущего из Моравии при Мефодии импульса христианизации Карпатского региона несомненный интерес представляет и рассказ ПВЛ о деятельности апостола Павла: «В Моравъı бо ходıлъ и апс̑лъ Павелъ оучилъ ту. ту бо єсть Илюрикъ. єгоже дошед̑ апс̑лъ Павелъ тоу бо бѣша Словене первоє тѣмже и Словеньску язьıкоу оучитель єс Павелъ. ѿ негоже язьıка и мьı єсмо Роус̑. тѣмъж и нам Роус̑ оучитель ес Павелъ. понеж оучил̑ єс̑. язьıкъ Словескъ. и поставилъ єс єпс̑па. и намѣсника въ себѣ Андроника Словеньскоу язьıку. а Словеньскыи язьıкъ и Роус̑кыи ѡдно єс»⁸⁷ – «К моравам же ходил и апостол Павел и учил там; там же находится и Иллирия, до которой доходил апостол Павел и где первоначально жили славяне. Поэтому учитель славян – Павел, из тех же славян – и мы, русь; поэтому и нам, руси, учитель апостол Павел, так как учил славянский народ и поставил по себе у славян епископом и наместником Андроника. А славянский народ и русский един». Как видим, данный фрагмент отечественного летописания связывает воедино Моравию, Иллирию и Русь в контексте проповеди христианства Павлом. Следует отметить, что и такой крупный дореволюционный исследователь истории Русской церкви, как Е. Голубинский, также полагал, что русские, жившие по ту сторону Карпат под властью венгров, были крещены на целое столетие раньше киевских русов и именно у них Владимир мог взять священников для массового обращения в христианство своего народа⁸⁸.

Однако с территории Карпатской Руси происходит один уникальный артефакт, позволяющий хотя бы частично реконструировать и языческие представления жителей этого региона о происхождении княжеской власти. Обнаружен он был на территории распространения пшеворской культуры. Различные археологи соотносили ее то с германцами, то со славянами, то с кельтами. В настоящее время среди специалистов преобладает мнение о полиэтничном составе данной культуры, причем восточный ее ареал связывают со славянами. Так, В.В. Седов соотнес висленский регион пшеворской культуры римского времени со склавенами, упоминаемыми готским историком Иорданом⁸⁹. Б.В. Магомедов вслед за другими исследователями видит в восточной периферии пшеворской культуры на Западной Волыни и Поднестровье венедов – другую группу ранних славян⁹⁰. Весьма интересно его предположение, что именно с этими археологическими памятниками следует связать сообщение Иордана о победе готов над спалами, которую они одержали по пути к Черному морю. Это вполне согласуется с достаточно давно предложенной славянской этимологией названия спалов от слова исполин. И.П. Русанова отмечала, что постоянный славянский компонент в пшеворской культуре был довольно многочисленным и мало смешивался с другими этническими группами. В верховьях Днестра и на Западной Волыни население пшеворской культуры археологически фиксируется уже со второй половины I в. до н. э. В погребении № 3 из Гринева, расположенном в верховьях Днестра и датируемом I в. н. э., были обнаружены ножны меча с ажурной обкладкой (рис. 6). Особенности захоронения, а также его расположение относительно других привели специалистов к такому выводу: «По количеству погребального инвентаря погребение № 3 не имеет себе равных в пшеворской культуре. Этот факт, а также расположение погребения в центре могильника дают основание предположить, что оно принадлежало местному племенному вождю»⁹¹. Мечи были наиболее дорогим видом оружия и поэтому встречаются в погребениях пшеворской культуры достаточно редко. Здесь же стоимость оружия увеличивалась еще за счет украшения ножен, явно сделанных на заказ. Д.Н. Козак и Р.С. Орлов отмечают, что обнаруженная в погребении № 3 обкладка уникиальна и не имеет себе аналогов в Европе.