— Зря ты всё же отказываешься от места в команде, — серо-зелёные глаза наполнились живым лукавством, словно не они минуту назад странно поблёскивали в лучах утомлённого сентябрьского солнца. — Сделали бы из тебя диверсанта — засылали бы в другие школы под видом дружеского обмена учащимися, а ты планомерно отправляла бы игроков на больничные койки. Да мы стали бы чемпионами!

— Это жульничество! — не поддалась на провокацию Люси.

— Всё ради победы! — не сдавался Нацу.

— Неужели тебе их не жалко? — решила схитрить «Мисс грозный стик».

— Ни капельки, — показавшиеся из-под верхней губы клыки сделали улыбку устрашающей и одновременно весьма очаровательной — за неё можно было простить всё, даже настроенные в отношении других людей коварные планы. — Теперь как новый капитан команды я должен думать о том, как помочь ей выигрывать. Поэтому нужно разработать особую тайную стратегию с твоим участием и немедленно притворить её в жизнь, пока о твоих выдающихся способностях никто не узнал и не переманил тебя на свою сторону.

— А платить чем будешь? — перешла на подчёркнуто деловой тон Люси.

— Платить? — не понял Нацу. — О чём ты? Речь ведь идёт о твоей школе! Как можно быть такой меркантильной?!

Его лицо, искажённое гримасой священного ужаса, было настолько комичным, что Люси, не выдержав, залилась звонким безудержным смехом. Нацу присоединился к ней мгновение спустя, и они хохотали уже вдвоём, не в силах остановиться.

— Значит, тебя можно поздравить? — вытирая выступившие на глазах слёзы, спросила Люси.

— Да, — неожиданно смущённо усмехнулся Нацу. — Я заболел лакроссом сразу, как только увидел, хотя поначалу не планировал вступать в команду: в прежней школе я играл в футбол, и бегать по полю с сетками, очень похожими на сачок для ловли бабочек, казалось отстойным. А потом попал на первую игру сезона. Знаешь это чувство, когда находишь что-то по-настоящему своё? — во всём: голосе, жестах, словах — почувствовался вдруг такой неподдельный восторг, что сложно было не проникнуться им. — Футбол слишком прямолинеен — там нужна лишь грубая сила, выносливость, упёртость. Поймал мяч? Молодец! Забей гол. Не можешь? Просто вцепись в него бульдожьей хваткой и не отдавай сопернику. Пойти стенка на стенку, завалиться в кучу малу, задыхаться под тяжестью снаряжения — своего, чужого — и десятка навалившихся на тебя тел — это не спорт, битва, настоящая, кровопролитная. Лакросс немного другой. Он… как бы тебе объяснить? — Нацу снова потёр лоб, ожидаемо поморщившись от неприятных ощущений. — Он более изящный что ли? Азартный? Интеллектуальный? Быстрый? — определения полились, как из рога изобилия, в тщетной попытке выразить словами то, что лишь ощущалось на интуитивном уровне. — Теперь я могу не просто забросить мяч в ворота, а сделать это красиво, десятком различных способов: прямо, с разворота, с отскоком… Мне нужно просчитать траекторию мяча, силу удара, угол наклона стика, и всё это — за считанные секунды! Это… чёрт, да это просто фантастика!

— Теперь я точно буду тебе завидовать, — благоговейно выдохнула Люси — настолько зацепили её щедро выплеснутые собеседником эмоции. — Мне такое никогда не пережить. Я имею ввиду то, что происходит с тобой на поле, — пояснила она на недоумённо-встревоженный взгляд Нацу. — Помнишь урок физкультуры? Подобное случается часто, так что спорт для меня фактически под запретом, за исключением лёгких разминочных упражнений. Зато я могу болеть за других!

Последние слова прозвучали преувеличенно бодро, Люси даже кулаком в воздухе потрясла для пущего эффекта, чтобы не заканчивать свою исповедь на грустной ноте. Это сработало: Нацу не мог не улыбнуться её наполненной задором эскападе, немедленно предложив использовать столь ценные качества на практике.

— Завтра у нас разминочный матч с одной из школ — тренер любит устраивать нам такие вот развлечения. Придёшь посмотреть?

— Обязательно! Должна же я увидеть тебя в действии. Ой, извини! — Люси вынуждена была отвлечься на входящий звонок.

Разговор вышел коротким — дядя всего лишь хотел напомнить, что вечером у него важная встреча и ей не стоит ждать его к ужину — но она тут же засобиралась домой, решив, что на сегодня впечатлений с неё достаточно. Нацу, пообещав показать самую короткую дорогу, снова напросился ей в попутчики.

— Можно задать тебе вопрос? — не утерпел он, как только они отошли от кафе.

— Почему я живу с дядей, а не с родителями? — попыталась угадать Люси.

— Да, — кивнул Нацу и тут же, очевидно, вспомнив собственный не очень приятный опыт подобных расспросов, пошёл на попятную: — Если не хочешь, не отвечай. Это в общем-то не моё дело. Может, тебе неприятно об этом говорить.

— Всё в порядке, — успокоила его Люси. — Они живы-здоровы, просто из-за своей профессии часто и надолго уезжают. Мои родители археологи. Они обожают копаться в земле, выискивая в ней черепки, кости и прочие непонятные вещи. На раскопках они, кстати, и познакомились. Даже я родилась во время одной из экспедиций. Представь: посреди джунглей, в палаточном городке, за сотни миль от цивилизации, у подножия какой-то полуразрушенной пирамиды! Нас с мамой смогли забрать оттуда только через неделю — вертолёт не мог летать из-за сильных дождей. Потом родители сидели со мной по очереди, пока мне не исполнилось шесть. Они отпросились всего на пару месяцев, оставив меня с бабушкой — она тогда ещё была жива. Знаешь, я никогда раньше не видела их настолько счастливыми, как после той совместной командировки. И тётя Рут, сестра мамы, это тоже заметила, поэтому предложила мне пожить у неё, пока мама с папой будут откапывать очередной засыпанный землёй город. Эта идея всем понравилась и всё было бы ничего, если бы она не проболталась об этом их тёте Эстер, а та уже разнесла по всем остальным родственникам. Что тут началось! Они едва не переругались, решая, у кого мне гостить. Пришлось пообещать, что каждый год я буду приезжать к кому-нибудь другому. Так я объездила почти всю страну, зато родители смогли заниматься любимым делом.

— Разве ты по ним не скучаешь? — Нацу даже остановился, не решаясь осваивать эту информацию на ходу.

— Скучаю, конечно, — потянула его за локоть Люси. — Но с моей стороны было бы слишком эгоистично заставлять их жертвовать делом всей своей жизни ради меня — ведь рано или поздно я вырасту и уйду строить свою собственную судьбу, а что останется им? Почему я должна висеть камнем у них на шее только потому, что когда-то они позволили мне родиться на свет? Это неправильно. Я знаю, что мама с папой очень меня любят и, если будет в том серьёзная необходимость, бросят ради меня всё. Но и я их люблю, поэтому и позволяю заниматься их горячо обожаемой археологией. Тем более что и мне скучать не приходится.

— Вот с этого места поподробнее, пожалуйста, — тоном заправского психоаналитика подбодрил её Нацу. Ещё и очки невидимые поправил.

— Конечно, доктор, — включилась в игру Люси. — Начну, пожалуй, с тёти Рут. Они с мужем держат ветеринарную клинику, но не совсем обычную — к ним часто привозят лечить диких животных. Городок-то находится рядом с лесом, вот его обитатели и выходят погулять по улицам. То в сетке запутаются, то на кухню в поисках еды проберутся, банки разобьют и о стекло поранятся, то с собаками сцепятся. Обычно попадается мелкая живность: еноты, лисы, зайцы. Но один раз в клинику привезли медвежонка. Он так жалобно плакал всю ночь, что моё сердце не выдержало. Утром я сделала вид, что иду в школу, а сама пробралась в вольер, выпустила бедолагу на волю и повела его в лес, к маме, как потом объясняла перепуганным взрослым. Нашли нас, кстати, спящими под кустом в обнимку уже глубокой ночью.

— Не страшно было одной в тёмном лесу? — словно бы не поверил ей Нацу.

— Нет, — светло улыбнулась Люси. — В тот момент я думала только о медвежонке, поэтому бояться было некогда. Мне, кажется, вообще неведомо, что такое страх. В девять я жила у тёти Александры на Аляске. Двоюродные братья решили меня подразнить и наперебой убеждали, что Санты не существует. Угадай, кто, надумав доказать обратное, отправился пешком на Северный полюс, удачно подгадав путешествие к началу метели? В одиннадцать мне захотелось поймать чупакабру, в четырнадцать — построить подводную лодку, как у капитана Немо, и опробовать её в местном пруду, а ещё через год поизображать из себя Женщину-кошку, прыгая по крышам. И это не считая аппендицита, укуса змеи, сломанных конечностей и так, по мелочи. Дяде Байро повезло больше всех — я уже достаточно взрослая, чтобы не совершать подобные глупости, так что вряд ли влипну в какие-нибудь неприятности.