– Ты прав, – согласился Ямамото. – Почему не убили? Не хотели убивать? Тогда почему напали? Или их спугнула лейтенант Кусаджиши?

– На месте того, кто только что сумел свалить двухметрового амбала, я не испугался бы маленькой девочки, – пожал плечами Сасакибэ.

– Вот и я думаю.

Они немного помолчали. На лицах обоих отражалось одинаковое недоумение и озабоченность.

– Похоже, пока мы не найдем Хаями, мы так и не сможем разобраться, какие цели они преследуют, – вздохнул командир.

– А также, кто они, и как это делают, – добавил Сасакибэ.

– Расспрошу завтра Кучики поподробнее, – решил Ямамото. – Пусть выкладывает все, как было.

Комментарий к Глава четвертая

* Речь идет о событиях, описанных в фанфике «Кукловод и его кукла».

========== Глава пятая ==========

Что слаще халвы? Дружба после вражды.

(Арабская поговорка)

Утром Ямамото отправил одного из своих посыльных в разведку в госпиталь: проверить, как там Кучики, и заодно предупредить, что командир намерен с ним побеседовать. Услышав об этом, Бьякуя велел передать, что явится сам. Немедленно распорядился, чтобы ему подобрали форму, облачился в нее и поспешно выдвинулся в направлении первого отряда, пока Унохана не успела узнать об этом и запретить. Как бы то ни было, а на территории госпиталя она – верховная власть.

Конечно, это было не очень правильно, являться к главнокомандующему в таком виде: в обычной форме, без хаори, без меча, который Ренджи забрал в штаб. Бьякуя даже прическу не мог сделать, поскольку на голове были повязки. Но ему очень хотелось выяснить, насколько он уже оклемался. Разлеживаться в постели было некогда. Он полагал, что уже вполне может выписаться из госпиталя, но ведь Унохана шагу не даст сделать, чтобы это проверить. А тут взять с него нечего: вызвали к командиру, и пошел. А если вдруг выяснится, что он поторопился, что ему стоит еще оставаться в больнице, он просто вернется, и ему не придется краснеть за поспешное решение.

– Кучики! – Командир воззрился на него неодобрительно. – Ты зачем приперся? Я бы сам пришел.

– Я вполне в состоянии явиться, – сдержанно ответил тот.

– Ну-ну, – Ямамото скептически оглядел капитана с ног до головы. – Ладно, раз уж пришел, рассказывай. Слышал, что приключилось с Зараки?

– Слышал, – кивнул Бьякуя. Эта история была прошлым вечером, да и всю ночь, главным событием в госпитале, новость обсуждали столь бурно, что не захочешь, а услышишь.

– И что ты об этом думаешь?

Бьякуя немного помолчал, глядя в пол, потом перевел взгляд на командира.

– Полагаю, теперь уже можно рассказать правду о том, что случилось со мной?

– Для этого я тебя и вызвал, – Ямамото одобрительно хмыкнул. – Выкладывай подробности.

И Кучики принялся выкладывать. Стиль его изложения сразу же не понравился Ямамото. Слишком сдержанный, слишком лаконичный. Создавалось впечатление, что капитан чего-то недоговаривает. Хотя он, казалось бы, рассказывал все без утайки: и о том, как его избивали, и как он едва не проиграл… Что еще может скрывать Кучики? Что может крыться за этими односложными фразами?

– Кучики, – Ямамото подозрительно нахмурился, когда докладчик закончил и умолк. – Так где сейчас Хаями?

– Что? – Бьякуя поднял на командира недоумевающий взгляд. – Почему вы меня об этом спрашиваете?

– Хм… – Ямамото пристально поглядел ему в глаза. – Значит, ты его все-таки не нашел?

– Разумеется, нет, – твердо и сухо сказал Кучики. – Неужели вы думаете, что я бы не доложил об этом? Я получил приказ, и…

– Ладно, ладно, – перебил Ямамото. – Я знаю, что ты доложил бы. Если у тебя все, можешь идти.

– У меня все, – коротко кивнул Кучики.

– Рекомендую вернуться в госпиталь, – напутствовал командир. – Ты скверно выглядишь.

– Да.

Кучики вышел за дверь, огляделся и, убедившись, что он один, коротко выдохнул. Потом глубоко вдохнул, задержал дыхание. Хорошая штука – железное самообладание. Командир не заметил, что Бьякуя мгновенно взмок, услышав его вопрос. Но он не дрогнул ни единой мышцей, не выдал себя взглядом. И все же следовало всерьез задуматься, чем он ухитрился вызвать подобные подозрения.

Бьякуя размышлял об этом всю обратную дорогу. Что-то не понравилось командиру в его рассказе. Ему показалось, что Кучики о чем-то умалчивает? Что ж, он и в самом деле не был искренним до конца. Кое-что он не рассказал, но не потому, что намеревался скрывать. Он просто не знал, что именно должен сказать.

Приходя в себя после сражения, время от времени путая сон и реальность, Бьякуя размышлял о том, что с ним произошло, и почти догадался. Смутные образы уже оформились в некое знание, но потом он проснулся, и все забылось. Невозможно запомнить то, что не названо никаким словом. Единственное, что осталось у Бьякуи, это ощущение, что во время боя он понял нечто важное. Что-то настолько важное, что оно может стать ключом к пониманию всего происходящего. Но что это было такое, он не мог вспомнить. Разумеется, об этом он рассказывать командиру не стал.

Добравшись до госпиталя, Бьякуя подумал и решил, что выписываться ему пока рановато: слишком уж тяжело было двигаться.

***

Вскоре после того, как ушел Кучики, Ямамото доложили об очередном происшествии: трое бойцов, патрулировавших окраину города, были найдены изрубленными в капусту. Поскольку ни один не выжил, выяснить, что там произошло, становилось затруднительно. Реяцу этих ребят была не настолько велика, чтобы кто-то смог почувствовать издали, что они вступили в схватку. Но тогда получалось, что и реяцу их врага была ненамного больше.

Отдел тайных операций первым принялся шарить на месте происшествия. Чуть позже туда же подтянулись ученые двенадцатого отряда. Трупы доставили в госпиталь, и ими занялась Унохана. Вокруг них вился и Куроцучи. Он предпочел бы сам изучить образцы, но двенадцатый отряд еще не оклемался после недавней катастрофы в лаборатории*. Их осталось мало, основные здания были разрушены, оборудование уничтожено. Сумели восстановить слежение за передвижением пустых, и то хлеб. Заняться сейчас чем-то серьезным двенадцатый отряд был не в состоянии. Впрочем, Унохана, не упорствуя, впустила Куроцучи в свою лабораторию.

Первое впечатление от изучения тел складывалось такое: парни передрались между собой. Подобное событие – не то, чтобы норма для Готэй-13, но все же не выходит за рамки возможного. Но все было не так просто: оба исследователя сошлись на том, что в ранах каждого из убитых больше всего его же собственной реяцу. Из чего следовал вывод: патрульные сражались с тремя врагами, реяцу которых была полностью идентична их собственным, и каждый большей частью сражался с собственной копией, хотя и от других им также доставалось.

– Еще рано делать выводы, – недовольно проворчал Куроцучи в ответ на расспросы командира. – Слишком мало данных.

Даже под маской на его лице отчетливо читалось недоумение.

Хотя, на самом деле данных уже было довольно много. Одинаковая реяцу – это раз. Образ старого врага – это два. И еще одно, о чем пока рассказал только Кучики: повторение сценария прежней битвы. Повторение точное, воспроизведение многих деталей и сцен, ощущение дежавю.

Впрочем, пока шло все это расследование, Зараки тоже немного оклемался и рассказал медикам о своей схватке. Унохану интересовали подробности, в частности, было ли нынешнее сражение похоже на предыдущее. Она совершенно не удивилась, когда Зараки возмущенно заявил, что этот тип ничего нового не придумал, говорил и делал то же самое.

Обо всех этих фактах в тот же день стало известно очень многим: не только командному составу, но и офицерам рангом ниже.

***

Это было незадолго до заката. Рукия хозяйничала в столовой шестого отряда. Ренджи наблюдал за ней с недоумением.

– Собираешь всякую гадость, – проворчал он. – У вас дома еда намного лучше.

– Некогда бежать в поместье, – отозвалась Рукия, не отвлекаясь от своего занятия. – Скоро стемнеет.