– Эй, ну не убивайтесь вы так! Я понимаю, что вам сейчас нелегко, но это поправимо. Плюс, может, вам покажется у нас даже интересно, – сказал тролль, предусмотрительно умолчав, что предстоящая миссия будет еще и не менее опасной, и скромно попытался присесть на край постели. Но после ужаса и еще большего приступа плача своей гостьи тут же встал, откланялся, сказал, что разговор состоится чуть позже, когда леди придет в чувство и наведет туалет. И тролль направился к двери.

– Меня зовут Грейлав, – сказал он бесстрастным тоном и закрыл за собой дверь, не забыв повернуть ключ в замке. А то мало ли что? Уйдет еще нездешняя гостья по тролльим тропам и гномьим ущельям искать киоск с шампанским. Ищи ее потом!

Но только тон у Грейлава и был бесстрастным, внутри же все пылало. Чувства горячими струями растеклись по его могучему телу от самого огромного сердца и концентрировались пылающим жаром у самых бедер.

Все должно было быть не так! Он рассчитывал увидеть ветхую старуху, умудренную колдунью, способную с его помощью и благодаря своей силе пройти сквозь все испытания.

Вместо этого он получает хрупкую, взбалмошную девчонку, ничего, ровным счетом ничего не знающую. Неужели нельзя было найти кого-то другого, неужели она и вправду единственная, кто может помочь? Это немыслимо! Бестолковый Мельрик! Двести лет живет на этом свете, а все такой же легкомысленный мальчишка!

Да что Мельрик! Он сам, правитель и владыка, живущий на свете семьсот лет, пал, как ребенок, под чарами еще одного ребенка. У него были тысячи женщин – крупных, сильных амазонок, женщин-троллей, красивых гоблинш, даже с гномихами после немереного количества эля случалось. Было даже несколько серебряноволосых длиннокудрых надменных эльфиек. (Женщины троллей ходили в основном коротко остриженными, носить же длинные волосы дозволялось только особам мужского пола, воинам высокого ранга. Потеряешь в бою косу – и ты опозорен, приравнен к слабой женщине).

И что? Какая-то растрепанная человеческая девчонка, такая хрупкая, что даже при своих метр восемьдесят, едва доходила ему до груди! Как вести с ней дела и не сорваться, не раздавить ее хрупкое, бледное, прозрачное, как река, тело в своих жарких объятиях? Как удержаться? Как соблюсти приличия, не уронить гордость? Как удержать ее? Не говоря уже о том, что она выразила явную неприязнь, несмотря на то, что женщины его мира буквально падали к его ногам.

Наверное, уши у него сейчас просто бордовые, как и кончик хвоста. Надо усилием воли выбросить эту Риту из головы. Хорошо, не выбросить, но отложить чувства на потом, когда главная задача будет выполнена.

Грейлав спустился по каменным ступеням своего замка в главный зал. Это было огромное помещение, увешанное знаменами и гобеленами с изображениями битв и героических сражений. По периметру стояли массивные, без изысков деревянные столы, а из огромного камина распространялось такое ценное в это время года тепло. Грейлав уселся за стол, стоящий ближе всего к камину, откинулся в высоком кресле и протянул к огню замерзшие ноги.

Тут же появилась хранительница замковой кухни, увесистая троллиха в большом накрахмаленном чепце и таком же огромном переднике. Ее звали Леоха. В свое время она была кормилицей короля троллей, а когда он вырос, стала главной над всеми слугами его величества. За прошлые заслуги в качестве кормилицы и главной няньки королевского отпрыска Леохе позволяли прислуживать только королю. И она была очень горда этим.

Главная служанка поставила перед Грейлавом большую кружку пива и огромное серебряное блюдо с жареным мясом и хлебом.

***

– Ну что, напугала тебя наша ведьма? – молодой придворный волшебник Мельрик подскочил с такой прытью, что Грейлав, и так взбудораженный недавней встречей, пролил на себя пиво и выругался.

Мельрик был почти двух метров ростом, но еще худощав и нескладен, как большинство юношей. У него был открытый и цепкий взгляд, выдающийся большой нос и очаровательная улыбка. Одет он был, как и все волшебники Мирии, в просторную синюю мантию с широкими рукавами и остроконечный колпак. А на шее волшебника висела целая груда загадочных кулонов и амулетов.

Примерно двести лет назад Грейлав подобрал Мельрика на рыночной площади, где тот за мелкую монету показывал нехитрые волшебные фокусы. Король троллей пожалел худого от голода мальчишку и забрал в замок. Поэтому Мельрик считал Грейлава и другом, и отцом, усыновившим его когда-то. И страшно гордился, что может вести себя с владыкой так непринужденно.

– Напугала, – только и ответил Грейлав. – Ты еще кого-то моложе и зеленее не мог отыскать? Ее же учить придется год, не меньше, прежде чем мы отправимся.

– Ну, какая была, – без обиняков ответил Мельрик, наливая и себе добрую порцию пива из кувшина. – Солнце садится, скоро барды начнут петь свои песни, а в зал подтягиваться народ. Надо бы повеселиться, ты как?

– У тебя только веселье на уме. Ведьму нашу надо покормить, ночь скоро, а она не ела. Наша баранина вряд ли ей покажется по вкусу. Пойди лучше на кухню к Хельге, да скажи, пусть поджарит какую-нибудь куропатку и с бутылкой лучшего вина отнесет нашей гостье. И дверь пусть за собой не забудет закрыть, а то лови эту сумасшедшую потом по всей Мирии. Если ее не поймает кто-то раньше нас.

– Так мы что, типа ее охраняем и оберегаем, а не стережем? – скорее утвердил, чем спросил Мельрик.

– Типа да, – ответил Грейлав, а сам смотрел в огонь, слушал грустную песню барда и видел тонкие, как веточки, бледные руки, изящные колени, растрепанные черные волосы и огромные прозрачные глаза.

– Добрый вечер, миледи, – тихо поздоровалась служанка, отворяя дверь во временное заточение Риты. – Владыка предлагает вам немного перекусить. Я принесла вам обед и платье. Оно детское, потому что такого маленького размера у нас нет, но здесь красный бархат и серебряная парча, оно будет прекрасно смотреться с вашими темными волосами.

К моменту прихода служанки Рита заставила себя успокоиться. Она вволю порыдала, потом долго колотила в запертые двери, потом прикидывала, как бы смастерить из простыней веревку и выбраться через окно.

Но ее призывов на помощь никто не слышал, а окно оказалось настолько высоко над землей, что никаких изорванных простынь не хватило бы на веревку нужной длины. Тогда в ярости от своей беспомощности девушка сорвала с кровати все покрывала и тяжелый бархатный полог, кинула в дверь тяжелый бронзовый подсвечник, другой такой же запустила в больше напольное зеркало, еще немного поплакала и, наконец, поняв, что слезами горю не поможешь, успокоилась.

Девушка подошла к большому разбитому зеркалу в красиво инкрустированной самоцветами раме, взглянула на свое распухшее от слез лицо и слабо улыбнулась.

Как ни странно, этот непроизвольный взрыв и выход эмоций позволил Рите взять себя в руки и принять (или хотя бы попытаться принять) все, что с ней произошло, как данность.

Да, конечно, в подростковом возрасте она читала и любила фантастику про троллей, гномов, эльфов, гоблинов и прочих там темных властелинов. Но одно дело – читать, а другое – попасть в такое приключение в реальной жизни. А что это реальность, Рита убедилась окончательно и бесповоротно, когда падающий осколок зеркала так поранил ей руку, что пришлось оторвать кусок ткани от и без того кроткого платья, чтобы перевязать рану.

Кроме того, обследовав себя в осколках зеркала и убедившись, что при переносе в другой мир ни крылья, ни рога у нее не выросли, Рита со стыдом поняла, что вчера на вечеринке по примеру ее любимой Бритни, она щеголяла без нижнего белья. Поэтому поесть и переодеться было единственным логичным решением в этой фантасмагорической ситуации.

– Госпожа, – оказывается, во время ее раздумий служанка так и стояла, переминаясь с ноги на ногу, в дверях. – Может, я могу помочь вам принять ванну и одеться? Кроме того, повелитель, сказал, что если будет ваша воля, он просит вас присоединиться к нему на празднике в замке в качестве почетной гостьи. Если госпожа позволит, я приготовлю воду для купания. – И служанка отступила, показывая, что позади нее в коридоре стоит большое металлическое корыто.