– И еще вот это, – Ан-Кава нацедила в стакан немного жидкости, теперь уже зеленоватой, из другой фляжки. Кайтен послушно выпил и это. Жидкость пахла травами, и в горле от нее слегка защипало.

– Ну все, теперь отдыхай, – удовлетворенно сказала Ан-Кава. – Ложись и спи.

– Я же сутки спал, – попытался возразить Кайтен.

– И еще сутки проспишь, – ответила неумолимая целительница. – Проснешься – ешь. Это сейчас у тебя аппетита нет, а проснешься голодным, вот увидишь. А потом снова спи.

– И долго так? – уныло поинтересовался Кайтен.

– Сколько понадобится. Твое тело само знает, что ему нужно. Когда восстановишь силы, тогда и спать больше не захочется.

– Ну ладно, – согласился Кайтен. – Буду спать.

И он стал спать. Проснувшись, он ел, нет, жрал так, будто голодал целую вечность. В корзине оказалась целая куча мяса, овощей, фруктов. Неплохое меню у дикарей, подумал Кайтен и спал дальше. Порой ему казалось, что рядом с ним кто-то есть, но ему было лень открывать глаза. Порой он подолгу ворочался в зыбкой полудреме, размышляя о том, что пора бы уже и вставать, но вставать не хотелось.

Однажды он все же проснулся окончательно. Тело казалось вялым, зато голова стала совсем ясной. Кайтен с наслаждением потянулся, душераздирающе зевнул и сел на постели. И тут же обнаружил в изножье Ан-Мару.

– Вы так и караулите? – смутился он.

– Зашла тебя проведать, – объяснила старуха. – Ведьма должна знать, как спит ее пациент.

– Это вы все время тут были?

– Когда я, когда Кава.

Вспомнив изуродованное лицо Кавы, Кайтен содрогнулся и тут же устыдился своих чувств.

– А она ваша внучка? – неловко спросил он.

– Что ты! – Ведьма почему-то рассмеялась. – Не годится она мне во внучки. Молода еще.

– Правнучка? – брякнул Кайтен наугад.

– Мы не родня, – сжалилась старуха, все еще посмеиваясь. – Не кровные.

– А она вас бабушкой называет…

– Ну так и ты называй, коли хочешь.

Кайтен представил себе это… Называть эту старую ведьму бабушкой отчего-то выходило легко и просто, хотя собственных бабушек он не помнил.

– У нас в семье почти еще нет кровных родственников, – добавила Ан-Мару. – Недавно мы вместе.

– Как это так? – изумился Кайтен. – Семья – это ведь как раз родственники, разве нет?

– Семья – это то, как мы живем. Ушли сюда вместе, взяли общее имя, стали семьей.

– Объясните, – взмолился Кайтен. – Я совсем ничего не понимаю. У нас не так!

– Объясню, пожалуй, – раздумчиво проговорила ведьма. – С чего бы только начать? Глава семьи – всегда страж. Стражей очень мало, редко среди нас рождаются люди с таким складом, но без стража семья не живет. Вот он-то, как выучится, и собирает семью. Бывает, конечно, когда старый страж уходит на покой, а новый, его ученик, ему наследует. Таким все уже готовое достается. Но вот Таар из тех, кому пришлось все сызнова начинать, на голом месте. Он позвал с собой всех, без кого семьи не бывает. Из прежней семьи взял меня и Каву. Следящего сманил из семьи Тэ, песенника – из семьи Ни. Еще некоторые из молодых за нами увязались. Так мы тут, на новом месте, и стали строиться. А потом уж кто к нам приходил, тех и принимали. Теперь нас много. Не так много, как в других семьях, но все-таки.

– А зачем это все? – Кайтен непонимающе хлопал глазами. – Песенник какой-то там… и этот еще, как его…

– Так нужно, чтобы жить в лесу, – безапелляционно заявила Ан-Мару.

– А вот Кава… – Кайтен вдруг вспомнил, что имя этой женщины тоже упоминалось. – Почему Ан-Таар именно ее с собой взял? Она тоже ведьма? И что с ней такое случилось?

– Кава не ведьма, – Ан-Мару печально покачала головой. – Она мне помогает, но сама ведьмой не станет, нет у нее силы. А случилось вот что. Когда ей лет пять всего было, на нее напала тварь. Возле самого селения, обычно они так близко не появляются. А эта вот забрела, и никто ее не учуял, и она напала средь бела дня на малышку. Видимо, Кава лишилась чувств, потому тварь и не добила ее, они ведь бросаются только на тех, кто шевелится. Девочку поздно нашли. Уже хватились, искали, да долго. А это важно, чтоб сразу помочь, быстро. Я тогда ее лечила, но полностью исправить дело уже не могла. Так рубцы и остались, чудом глаза не лишилась. Таар ее тогда и отыскал. Немного постарше ее был, и очень они дружили, как брат и сестра прямо. Тогда-то Таар и задумал стать стражем. А старый страж все не хотел его брать в ученики, потому что Таар месть задумал, а стражу мстить нельзя. Но потом, как подрос, с собой справился, и его в учебу взяли, потому что стражей мало.

– А почему нельзя мстить? – удивился Кайтен.

– Потому что от этого будет много вреда. Самая сложная работа у стражей: всегда на грани.

– Только я все равно ничего не понимаю, – упрямо повторил Кайтен. – Что тут вообще происходит? Чем вы все занимаетесь? Почему нельзя жить без каких-то там песенников? И почему вообще?..

Он поперхнулся, не в силах разом сформулировать и высказать всю эту гору вопросов, которая вдруг выросла в его бедной голове. До сих пор он представлял себе все как-то более просто. Живут себе люди и живут. Охотятся, видимо, еще что-то делают. А тут… Он чувствовал, что совершенно не понимает смысла социальной структуры, именуемой здесь семьей, но смысл этот есть, и смысл важный.

– Ты, видимо, многого не знаешь, – понимающе кивнула Ан-Мару. – А я не знаю, что ты знаешь, а чего не знаешь, и что тебе объяснять, что нет. И очень может быть, что наши и ваши ученые теперь по-разному рассказывают одну и ту же историю.

– У вас есть ученые? – обалдел Кайтен.

– А как же! – почти оскорбилась Ан-Мару. – Ведь это мы придумали и чистую науку, и начала механики. Точнее будет сказать, мы прямые потомки тех людей, которые это придумали. Тот самый народ в историческом смысле.

– В историческом? – Кайтен хихикнул. Ему показалось странным и забавным, что эта древняя старушка вдруг заговорила такими терминами.

– Именно в историческом, – невозмутимо повторила Ан-Мару. – И я так думаю, надо бы тебе рассказать историю нашего племени от начала времен, как записано в летописях.

– Что, от самого происхождения человека? – Кайтен распахнул рот. На такую древность официальная наука его страны даже не замахивалась. Он знал (очень приблизительно, конечно, но кое-что слышал), что известная история мира начинается с момента образования первых государств. Остальное тонуло в черной бездне времени, от той, дописьменной, эпохи остались лишь мифы и страшные сказки.

– Ну, более или менее, – уклончиво отозвалась ведьма. – Только разговор это долгий. Так что вперед поешь, уважь бабушку.

Кайтен улыбнулся и подтянул поближе корзину.

========== Об истории народов ==========

– А я вот чего никак не пойму, – невнятно проговорил Кайтен, не прекращая жевать. – Вот этот Ан-Таар… Когда я поправлюсь, он просто меня отпустит?

– Как это – просто? – возмутилась Ан-Мару. Кайтен слегка напрягся. А старуха продолжала с той же возмущенной интонацией: – Он тебя отвезет до границы. Разве можно человека одного в лесу бросать? Тем более городского.

– А, ну я это и имел в виду, – с облегчением вздохнул Кайтен. – Просто… разве до сих пор к вам никто из городских не забредал?

– Как же! Бывали. Нет, в эту семью еще не попадали, а вообще – да.

– Так почему же они не рассказали про вас все, как есть?

– Ну, они не все и вернулись… – задумчиво проговорила ведьма.

– В смысле – не вернулись? – Кайтен снова насторожился.

– Здесь остались, – невинно ответила Ан-Мару. – Если уж человек в лес бежит, так не от хорошей жизни. Ну, какие-то вернулись, конечно.

– Тогда откуда эти легенды? – перешел, наконец, к вопросу Кайтен. – Почему про лесных жителей всякие гадости рассказывают? Что вы злобные и все такое…

– Ну, – Ан-Мару всерьез призадумалась, – может, страшные сказки просто интереснее рассказывать и слушать? Наверное, рассказы о том, как мы кому-то помогли, сразу забываются, потому что скучные это истории. Вот начнешь ты дома рассказывать, как тебя лечили да кормили, а все закричат: скучно, давай лучше, как тебя тварь на дерево загнала.