– Как там Кота? Справляется в одиночку? Не страшно, что у вас всего один следящий?
– Почему нам должно быть страшно? – невозмутимо пожал плечами Ан-Таар.
– Но поселиться так близко к границе, в таком малом количестве, всего с одним следящим… Вы отчаянные люди!
– Неважно, близко селиться или далеко. Твари все равно пройдут по лесу, сколько угодно, пока не встретятся со стражем.
– Вы создали для нас надежный заслон, – вступил в разговор страж семьи Тэ. – Но вы же там совсем одни!
Смысла разговора Кайтен до конца не понял, уяснил только, что его учителя здесь очень уважают… и, кажется, считают слегка ненормальным.
Утром, распрощавшись с гостеприимными хозяевами, двинулись в обратный путь. Ящеры, на сей раз налегке, трусили за всадниками прежним порядком. Тогда-то Кайтен и пристал к своему учителю насчет вчерашнего разговора за ужином. Ан-Таар объяснил ему, что твари появляются преимущественно вдоль границ леса. Там на него воздействуют эмоции окружающего недоброго мира, и лес реагирует, создавая тварей. Те двигаются вглубь леса, поскольку являются его порождением и, вероятно, вообще не могут передвигаться вне его. По крайней мере, до сих пор не было случаев, чтобы тварь вышла за пределы чащи. Словом, они идут вглубь, где их и встречают стражи. Семья Ан поселилась ближе всех к границе, закрыв от нее стан семьи Тэ. Так близко до сих пор не селился никто. Поскольку селение семьи Ан не прикрыто соседями ни справа, ни слева, как другие деревни, Ан-Таару приходится защищать большую территорию, чем другим стражам, а единственный следящий почти не выходит из транса, непрерывно прислушиваясь к происходящему вокруг. Потому их и считают немного чокнутыми. Но это все ерунда, безапелляционно заявил Ан-Таар, поскольку живется им не труднее, чем всем остальным, а потом семья разрастется, и все будет в полном порядке.
Домой вернулись, как и рассчитывали, к вечеру второго дня. Кайтена немедленно обступили, требовали хвастаться приобретением. Он продемонстрировал всем любопытным свой сияющий топор, ловко выхватив его из ременной петли. Семья осталась довольна. В конце концов, когда все разошлись, и стражи остались одни, Ан-Таар вдруг заявил:
– Ты слишком хилый для такого топора.
И, пока Кайтен возмущенно набирал воздуху в грудь, подбирая достойные выражения, неожиданно резким движением перерубил ребром ладони толстую жердь. Вытаращив от изумления глаза, Кайтен проглотил все свои возражения.
========== Праздник ==========
А потом началась учеба. Заключалась она по большей части в том, что Ан-Таар нещадно гонял своего воспитанника. Заставлял бегать, прыгать, подтягиваться на ветке, проделывать сложные гимнастические упражнения, таскать тяжести. Были и упражнения с топором: Кайтен учился направлять взмах, точно попадать в цель из любого положения, тренировал силу удара, кромсая специально заготовленные чурки и пеньки. Остававшиеся после занятий щепки шли на топливо для очагов, – семья бережливо относилась к дереву. После тренировок ученика стража кормили, как на убой: много мяса, много овощей и, разумеется, полезные травы. Кайтен и раньше не считался слабаком, но теперь он чувствовал, как на глазах наливаются силой его мускулы.
В перерывах между тренировками тела были еще и тренировки духа. Ан-Таар с нечеловеческим терпением растолковывал своему необразованному ученику, в чем суть работы стража. Мало выследить и покромсать на кусочки тварь. Нет, сделать это надо в особом состоянии духа, в безмятежно-спокойном, без злобы, без ненависти. Иначе не разорвать порочный круг: убийство твари породит новую тварь. Стражу необходим полный контроль над своими эмоциями: никакого раздражения при неудаче, никакого злорадства при победе. Вот это горячему ученику никак не давалось. Он с легкостью входил в раж, рубя пенек своим топором, неизменно свирепел, когда упражнение не давалось, ликовал, когда все получалось, как следует. Потом ему становилось стыдно, но Ан-Таар не видел проблемы. Во-первых, говорил он, это временно. Это сейчас, пока все внове, эмоции хлещут через край, но потом возникнет привычка, волнений поубавится. Во-вторых, переживания ученика кратковременны, мгновенно возникают и так же мгновенно гаснут. Они не успевают создать точку напряженности в душе леса, и тому не нужно обороняться. Наконец, в-третьих, даже если какая тварь и возникнет, так ведь учитель рядом, он разберется.
Постепенно Кайтен привык к новому распорядку своей жизни. Он обитал теперь в отдельном домике, положенном ему по статусу, как ученику. Сооружение было крохотное, но большего и не требовалось, поскольку единственное, чем Кайтен занимался дома, – падал и спал. Кто-то заботился о том, чтобы у него было все необходимое, но он понятия не имел, кто и когда это делает. Просто нехитрая обстановка дома всегда была приведена в порядок, а в очаге разведен огонь как раз ко времени возвращения с тренировки. С Кайтена лишь однажды сняли мерки, а потом новая одежда просто появлялась в его доме. Если он, слишком устав, не приходил на общую трапезу, ему неизменно приносили еду домой. Кайтен поначалу смущался, но Ан-Таар растолковал ему, что так и должно быть. Он теперь страж, а это значит, что о нем будут заботиться, как о страже, то есть так, чтобы он не испытывал ни в чем нужды.
Время от времени Тэ-Кота, вечно слоняющийся с осоловевшим видом, натыкаясь на стены, или сидящий неподвижно в тихом уголке, просыпался и сообщал о новых тварях. Тогда Ан-Таар брал с собой ученика, они забрасывали на спины ящеров сумки с провизией и необходимым снаряжением и отправлялись на поиски. Кайтен неизменно возил с собой топор, но до сих пор ему не доводилось пустить его в ход. Ан-Таар говорил: рано. Задачей ученика пока было только смотреть, слушать и запоминать. Страж показывал свой участок леса, велел выучивать приметы и тропы; объяснял, как находить тварей по следам и по легкому напряжению пространства (оказалось, что некоторыми навыками следящего Ан-Таар тоже обладает). Найденных тварей он раздирал в клочья, не слезая со спины ящера. Лишь один раз он взял с собой меч и продемонстрировал свое искусство владения холодным оружием. Этот короткий, в несколько секунд, бой Кайтен смотрел вытаращенными глазами, не веря, что сможет однажды научиться чему-то подобному.
Между тем, осень заканчивалась, готовясь уступить место зиме. Семья Ан убирала урожай и заготавливала съестные припасы. Здесь еще не было обширных полей, как у семьи Тэ, только небольшая вырубка за околицей. Деревья были использованы при строительстве, пеньки выкорчеваны и отданы для занятий стражей, все щепочки и веточки подобраны и употреблены, какие на корзины, какие в огонь, а образовавшаяся поляна распахана. Зерна было собрано всего ничего, но семью это не огорчало. Запасли великое множество других даров леса: соленые грибы в больших бочках, сушеные фрукты и ягоды, варенья, соки, большие ямы заполнились овощами. Кроме того, всю зиму предполагалось добывать свежее мясо. Как говорили старики, голодать здесь никогда никому не приходилось.
Когда была проделана основная работа, полагалось устроить праздник. Мару объяснила любопытному ученику стража: праздник осени всегда отмечают накануне холодов, когда еще немного, и начнут подергиваться ледяной корочкой лужи. А там уж и до настоящего снега недалеко. Под снегом лес засыпает, вот и следует как бы проводить его на покой, поблагодарить за все, что он дал за лето, обещать скорую встречу весной. Это чисто северный обычай, на юге, где зимы не бывает, свои обряды. Праздник осени всегда начинается бурно, весело, но к концу песни становятся похожи на колыбельные. Лес успокаивается, сворачивается, словно большой мохнатый пес у огня, и впадает в зимнюю спячку.
Кайтену было ужасно любопытно, но одновременно он жутко стеснялся. Что от него потребуется? Петь песни? Так он не знает ни строчки. А если еще плясать заставят… Жуть! Вот бы сесть тихонько в уголке, просто посмотреть, но как знать, вдруг это такое вопиющее нарушение обычая, что его немедленно выгонят из семьи?
