- Проклятье! Проклятье! Что…

- Да, вот оно я, - согласился знакомый голос, и ее волос коснулась тонкопалая рука.

- Кцацррен? – Пан вскинула голову, хотя особого смысла в этом не было.

- Он самый. Ты, вижу, развлекаешься.

- Где я? Что с Низу? Что ты тут делаешь?

Кошмар издал несчастный, утомленный вздох.

- Ты на заброшенной мельнице в глухой чаще. Знаешь, как в этих страшилках? «В черном-черном лесу, на черном-черном дереве», ну и так далее. Оборотень отправился на поиски какого-то лармаса, а меня послал за тобой приглядывать.

- С ним все в порядке?

Кцацррен хихикнул.

- А что с ним будет-то? Честное слово, я бы больше беспокоился о своей судьбе. Не уберегла глазки?

Пан спрятала лицо в коленях и сдавленно выругалась.

Несмотря на свои сравнительно небольшие размеры, лиса – даже хромая на две лапы – животное шустрое. Так что Низу не понадобилось суток, чтобы добраться до заброшенной мельницы, он был там уже после полудня. Впрочем, он немного сжульничал и воспользовался Тропой. Здесь, в непосредственной близости от Стопы, стены не было. Скорее всего, чтобы поставить ее в таком зыбком и ненадежном месте, понадобилось бы нечто действенное и неприятное, вроде кровавой жертвы. Мельком и издалека изучив камень, Низу принялся за поиски подходящего лармаса. Логика была обезоруживающей: в землях, некогда принадлежащих сидам, непременно произрастает всякая дрянь, в том числе и полезная. А зыбкость, вызванная неудавшимся «замковым камнем», могла быть отличной подкормкой для редкостей, вроде той же мертвой невесты.

Обернувшись человеком, Низу нашел укромный уголок, где смог перебинтовать руки и внимательно изучить содержимое своей сумки. На дне обнаружилось искомое – маленький пузырек, с плотно притертой корковой пробкой, помеченной зеленой краской. Внутри, за немного мутным стеклом лежала спираль какой-то зеленовато-серой лозы. Вытащив пробку зубами, оборотень опасливо вытряхнул растение на ладонь. Из всех паразитов ягора была самой ядовитой и самой любопытной.

Оборотень прекрасно сознавал, что может обойти с ягорой хоть всю округу и найти даже сотню травных полян, но так и не разыскать нужного цветка. Может, даже к лучшему было бы Панце оставаться слепой: так она была ведьме без надобности.

Низу посмотрел на побег лозы, извивающийся, как червяк.

Если Панце будет без надобности, ведьма ее просто убьет. Или же Панце, если к ней не вернется зрение, убьет лиса. И то, и то – перспектива безрадостная одинаково.

Ягора задрожала у него на ладони, на одном из ее изгибов проклюнулась почка, начавшая стремительно расти. Секундой спустя на лозе раскрылся ярко-оранжевый цветок с девятью округлыми бархатистыми лепестками. Низу опустил глаза к земле, поддел ногой тонкий черепок с фрагментом изогнутой ручки, оставшийся от какого-то кувшина и процедил:

- Сиды!

Сейчас это явственно ощущалось в воздухе: пахло колдовством. Им просто-таки воняло, и подобное можно было встретить только в поселениях беспокойного народца холмов, в их заброшенных поселениях и просто в тех местах, на которые сиды положили глаз. Правду сказать, Низу их терпеть не мог: будучи по сути своей дальше всего от людей, сиды тем не менее великолепно приспосабливались к любой ситуации. Из всех дуухов, скрывающихся сейчас под личиной почтенных горожан и селян, сидов в Ландоре было больше всего. А еще – они приносили несчастья, молоко действительно скисало, а молодые юноши и девушки теряли голову от чудесных голосов «дивного народца». Древние легенды врали только в одном: способности к магии у сидов были специфические, или же им не хватало усидчивости. Так или иначе, от сделанных ими вещей стоило держаться подальше.

Низу зашвырнул осколок кувшина в кусты, брезгливо отряхнул руки и огляделся. Либо ягора среагировала на лармас – хотелось бы – либо сиды здесь жили очень долго. Впрочем, они тоже активно пользовались травными полянами, потому как болели не реже людей и оборотней, да и жили немногим дольше. Скажем так, сиды просто не обращали внимания на смерть.

Внимательно обойдя опушку и изучив попадающиеся то тут, то там обломки рухнувшей цивилизации – в большинстве случаев мусор, выкинутый еще тогда, когда где-то здесь проживала процветающая деревушка «дивного народца» - Низу углубился в лес. Ясень, рябина, дуб – деревья, которые при Ловрах активно использовались в колдовстве. Раскидистый тис, под которым не может выжить ни одно растение, у его корней, конечно же, приютился десяток румских грибов. Все это вызвало невольную ностальгию по тем временам, когда жив был еще дедушка-Малкирк, каждую пятницу перед рассветом уводящий внука в такой же вот лес, чтобы показать травы, лекарственные и ядовитые растения и всевозможные диковины. К сожалению хитрый старый лис позабыл поделиться с внуком верным способом поиска мертвой невесты, хотя наверняка знал такой. С другой стороны, во времена молодости Йоера Малкирка эти цветы росли практически повсюду. Сейчас Низу не отказался бы от вороньей способности управлять временем, чтобы вернуться на пару сотен лет назад.

Углубившись в лес, оборотень утратил ощущения направления, что было по меньшей мере странно. Обычно он мог без труда указать стороны света, хоть волчком его раскружи. Привалившись в стволу березы, Низу понюхал воздух. Колдовством несло здесь сильнее, чем где бы то ни было. Приглядевшись повнимательнее, лис разглядел под ногами очертания стен. Здание словно обстраивало деревья, делая их частью архитектуры – тоже любимая забава сидов, искренне полагающих, что они живут в единении с природой. Выращивать себе на дома гигантские тыквы и грибы, также забава вполне в их духе. На одном из камней, полузасыпанном сухими прошлогодними и позапрошлогодними листьями, еще сохранилась резьба, сладострастно изгибающийся растительный орнамент. Присев на корточки, Низу смахнул листья и, сощурившись, изучил резьбу. Среди изгибов веток и узких листьев – в качестве основы орнамента был взят соловьиный виноград – можно было разглядеть буквы языка сидов. В них тоже было что-то, напоминающее об изгибающихся лозах, вычурное, нарочито-изящное. Даже вязь языка оборотней не производила такого двойственного впечатления. Это было одновременно и красиво и отвратительно в своей физиологичности.

Наклонив голову к плечу, Низу прочитал надпись, шевеля губами, потом еще три раза перечитал. Гхавейл. Лис выпрямился, сунул руки в карманы и засвистел. Главное теперь, удачу не спугнуть. Гхавейл, оранжерея!

Обойдя стены по периметру, Низу нашел место, где, скорее всего, должна была располагаться дверь. Сиды строили свои оранжереи, как грандиозные многокомнатные сооружения; чаще всего огораживали довольно высокими – метра по три с половиной – стенами участки леса, после чего подсаживали к уже имеющимся деревьям и кустарникам различные редкости. Честно говоря, лис должен бы был и раньше сообразить, что это гхавейл: неподалеку от стены, рядом с низенькой сосной росло миртовое дерево, чуть поодаль – лавр, серебристая рябина, которую несколько сотен лет назад стали завозить из имской империи.

Начало темнеть. Низу съел завалявшееся в сумке яблоко и продолжил свои поиски, уходя все дальше в лес вдоль резных стен. Слов в кое-где сохранившемся орнаменте больше не встречалось, но и без этого было ясно, что лис на правильном пути. Где-то здесь, в провонявшем магией лесу, в огромной оранжерее должен находиться лармас. И быть того не может, чтобы сиды не посадили в своем гхавейле мертвой невесты.

Лис вышел на лармас в тот самый момент, когда солнце окончательно скрылось за горизонтом, и потухли последние оранжевые лучи. Низу с наслаждением втянул в себя свежий и тонкий запах лармы, самой настоящей лиловой лармы, покрывающей стволы поваленных берез. Конечно же, здесь был и черный дуб, полностью оправдывающий свое название. Он был черный, как печная сажа, того сорта черного цвета, который поглощает всяческий свет. Это был кромешно-черный дуб, а на одной из его веток рос цветок. На черном лепестке поблескивала, несмотря на сумрак, капелька росы. Низу рухнул на колени, запустил пальцы в волокна ларма и облегченно выдохнул. Даже дедушка видел черную мертвую невесту всего трижды в своей жизни, и во всех трех случаях набредал на цветок совершенно случайно. А Низу нашел его, нашел сам! Хотя, тут, конечно сыграло свою роль везение и – проклятущие сиды с их оранжереей.