Зная, что глубины женской хитрости неизмеримы, при малейшем подозрении я врал, будто женат, но супруга с двумя детьми купается на Гоа. Метод действовал безошибочно: он сразу отсекал желающих поживиться на мой счет и оставлял лишь тех, кто хотел удовольствий.

Большинство любительниц пускалось на поиски в пятницу после обеда.

Эшли связалась со мной во вторник и всем позднейшим я отказал.

Отложил на неделю даже Анжелику, которая сидела на спинке кресла в короткой черной маечке и показывала чисто выбритую промежность.

Такие фотографии – даже при осознании их нарочитости – всегда вызывали неуправляемый прилив желаний.

Но я оставался порядочным человеком. Если Эшли заказала меня заранее, то она имела право на эксклюзивный приоритет.

Правда, при переписке сегодняшняя гостья вела себя активно, но в реальности казалась стушевавшейся.

Это меня слегка удивило.

Обычно я понимал, с кем имею дело, уже в первые минуты.

Несмотря на разнообразие характеров, женщины с сайта знакомств легко классифицировались.

Раскомплексованные ничего не скрывали и не тратили времени зря. Даже не разувшись, они набрасывались на меня в прихожей.

Другие – хорошо воспитанные – пытались держаться достойно, спокойным тоном спрашивали, где находится душ, просили дать чистое полотенце. В ответ я выдавал банный халат: сохраняя образ женатого мачо, я имел дома женский.

Третьи играли по длинно прописанным нотам. С такими мы сначала шли на кухню, пили кофе и грызли печенье, совместно создавали иллюзию давнего знакомства, вводящую в нужную атмосферу.

Шкала была простой, прочие типы сводились к описанным.

Причем, как ни странно, я не мог сказать, что первый оптимален, а третий не обещает ничего путного.

Случалось, что тигрица, готовая совершить соитие на тумбочке для обуви, обрушивала на меня ураган, который не нес ничего, кроме ощущения неуправляемой стихии. Бурно насладившись за десять минут, гостья исчезала, оставив меня ни с чем. Точнее, с вполне определенным чувством неудовлетворенности.

А любительница предварительной беседы за чашкой кофе, привыкнув в ситуации, спокойно переходила в спальню и там дарила несколько феерических часов: со взлетами и падениями, с бешеной скачкой и недвижной лаской, порой даже с фокусами на грани боли.

Странная Эшли – я понял сразу – не подходила ни под один из трех.

Эта женщина знала, что ей нужно, энергично настояла на встрече, сама назначила день и время, явилась точно в срок, причем не просила забрать себя с болота из Нижегородки, а приехала сама.

Но опыт говорил, что с нею что-то не так.

– Кофе? – спросил я, когда мы оказались на кухню.

–…Чай…

Голос Эшли был таким же холодным, как и ее рука.

Она присела на краешек стула, словно птичка, готовая сорваться в любой момент.

Нечто подспудное, сковывающее около мужчины, с которым через полчаса предстояло заняться сексом, проявлялось в ней больше, чем во всех известных мне женщинах.

– Индийский, китайский, мелкий, листовой?

Роль изысканного любителя предполагала разнообразие.

Хотя сам я в нынешнем чае разочаровался: массовый представлял собой обрезки веника, обмакнутого в краску, настоящий «Дарджилинг» в нашем городе не водился.

– Обычный в пакетиках.

– Может, коньяку? – предложил я.

В обычной жизни я пил немного, поскольку дешевой выпивки не переносил, а минимально приемлемый «Хеннесси» уровня «V.S.» стоил слишком дорого для регулярного употребления.

Но он всегда имелся и скованной гостье я был готов налить рюмку. Только одну, не больше: пьяная женщина в постели, как правило, оказывалась кошмаром.

– Н-нет! – в черных глазах Эшли мелькнул ужас. – Никакого спиртного! Только чай!

– Чай так чай, – покладисто ответил я и полез в шкаф за коробкой с разовым «Липтоном».

Четвертая категория, к которой относилась нынешняя избранница, тоже была знакома.

Такие женщины хотели чего-то нового, но не умели переломить свой стыд.

Или обладали чувственностью нулевого уровня, для поднятия которой требовались средства, мне недоступные.

Слияние с ними бывало по-школьному унылым: изнуряющим, лишенным беззаботной сладости и не приносящим удовольствия ни одной из сторон.

Подобное порой случалось в моей давней, лишенной опыта жизни – когда секс как логическое завершение чаепития воспринимался лишь досадной обязанностью. Или проходил со смехом при взаимном понимании ненужности этого этапа.

Да, как ни странно: мне приходилось встречаться с женщинами, которые хохотали даже в момент, который когда-то имел условное название «das ist fantastisch».

Посадив подобную гостью на такси, я задавался вопросом, для чего она ко мне являлась.

Сейчас было еще хуже: мы с Эшли еще не взглянули в направлении постели, а я уже этого не понимал.

Но все-таки я провел ее на кухню, предложил и кофе и чаю и коньяка.

Я вел все согласно протоколу: если женщина настойчиво домогалась встречи, то было неприличным сразу показывать, что ничего от нее не жду.

Систему первоначального узнавания я отработал, ее применение не составляло труда.

В моей узкой передней было тесно и по-ненатуральному светло, там я заботился лишь о том, чтобы раньше времени не задеть ее грудь.

Я увидел икры Эшли, когда отступил в гостиную, но ничего большего оценить не смог.

На кухне обстановка была более благоприятной: большое окно наполняло солнцем, почти квадратная форма позволяла расположиться свободно.

Я усадил гостью за стол так, чтобы ничего не мешало ее рассматривать – она молча пила чай, опустив в чашку густые ресницы, я глядел на нее, она чувствовала мой взгляд, но не противилась.

На вид ей можно было дать лет тридцать.

Лицо Эшли не могло назваться кукольно красивым, но притягивало взгляд. Благородное во всех чертах, оно хранило бледность, по которой было ясно, что жизнь этой женщины идет как-то не так.

Ее грудь была не большой и не маленькой, черное платье натянулось, но не давило тяжестью. Наверняка мне предстояло увидеть пару умеренных полушарий, какие я любил больше всего.

Бедра слегка расширялись, давали понять, что их обладательница недевственна и не пренебрегает чувственными опытами. Но в отношении материнства они молчали: я знал рожавших женщин с тазом не шире плеч и нерожавших, которым оказывался мал мой широкий кухонный стул.

Колени, придвинутые одно к одному, спокойно смотрели сквозь черный эластик, были круглыми и обещали удовольствие от прикосновения.

Эшли казалась миниатюрной, но не хлипкой; ее стоило назвать крепкой, если бы под словом «крепкий» подразумевалась не склонность к полноте, а идеальная соразмерность всех частей.

Еще раз окинув гостью внимательным взглядом, я подумал, что к ее угольным волосам и мелово бледной коже идеально идет именно такой, черный сверху донизу наряд.

В этой женщине все казалось органичным.

Непривычными казались только широкие браслеты из непонятного материала на ее запястьях. Таких я никогда не видел.

Но любая женщина имела право быть экстравагантной в меру своих желаний.

Скорее всего, слияние с нею могло оказаться непривычным, но приятным.

– Еще чаю? – предложил я, заметив, что Эшлина чашка пуста.

– Нет-нет, спасибо, – она откинулась. – Хватит.

– Точно? – я зачем-то уточнил, словно это имело значение

– Да.

Я встал.

Стул ободряюще скрипнул.

Несмотря на скованность первых минут, все шло по плану.

Не могло не идти, если Эшли приехала сюда с четко обозначенными намерениями.

Все женщины были разными во внешних проявлениях; изъявив желание сходить на сторону, иные до последнего момента держались отстраненно, говорили знаками и жестами, молчали.

Я улавливал состояние без слов.

Сейчас настало время действия.