Луиза не двинулась с места.

– Неужели юная леди не слишком хорошо воспитана? – произнес мужчина.

Костяшки пальцев девушки побелели.

– Тебе совершенно нечего бояться. – Тон Хадсона смягчился. – Мне лишь хочется посмотреть на тебя. Ты понимаешь, что твоя внешность могла бы сделать тебя богатой? – Посмеиваясь, он подошел и протянул к Луизе руку. Ее передернуло, и она, скрестив руки на груди, прошипела:

– Вы ничего не будете смотреть. Каковы бы ни были ваши желания, я не собираюсь удовлетворять их. Тронете меня – и я закричу.

– Тише, тише, – Лиам разразился лающим смехом, – в этом нет ни малейшей надобности. Послушай, дело в том… – Он понизил голос и склонил голову к ее уху.

Вновь уловив запах алкоголя, смешанного с потом, Луиза прикрыла глаза.

– Дело в том, что твой дядя задолжал мне деньги, – вкрадчиво произнес мужчина, – и тебе лишь надо оказать мне маленькую услугу, чтобы я забыл о его долге. Ты съездишь со мной в Гастингс, а потом я мигом привезу тебя обратно. Никто даже и знать-то об этом не будет.

Луиза по-прежнему стояла около двери. Ей показалось, что она услышала, как сдержанно сопит Стивен. Она представила, как тот топчется за дверью, закусив кулак зубами.

Одной рукой Лиам прижал ее спиной к стене. Луизе стало страшно. Вскинув руки, она попыталась оттолкнуть его, но он был сильнее и, обхватив одной рукой оба ее запястья, другой сладострастно провел по ее боку, задержавшись на изгибе талии и бедер.

Луиза тихо отклонилась в сторону. Отвернувшись от Хадсона, она посмотрела в сторону окна – задернутые шторы уже не сходились в центре, так как после многолетних стирок их ткань давно съежилась. Сквозь эту брешь проникал желтоватый, слегка мерцающий свет фонаря. Улица была безлюдна. Опустив глаза, девушка заметила пучки травы, пробивавшейся через трещины в тротуаре. Луиза мысленно залезла в эти трещины и скорчилась в темноте, припав к земле. Она залезала в них раньше в детстве и чувствовала там себя в полной безопасности.

С коридорной лестницы донесся какой-то шум… призывный голос Ма.

Внезапно Лиам резко оттолкнул Луизу, и она упала, задохнувшись от боли. Отступив назад, он застегнул пуговицы на куртке и поднял воротник.

– Только одна ночь в Гастингсе, – бросил мужчина перед уходом. – Всего лишь небольшая услуга.

После этого Луиза мало что осознавала, смутно слыша только бормотание голосов из темноты коридора. Тяжелые и неверные шаги пьяного Стивена, поднимавшегося по ступеням лестницы между комнатами. И, наконец, тишина.

Девушка машинально зашла в кухню, вскипятила воду в чайнике и старательно заварила чай. Накрыв заварочный чайник, она налила молока в кувшин и достала из глубины буфета фарфоровую чашку с блюдцем. Незадолго до ее рождения отец прикупил для матери этот белый с синим рисунком фарфоровый сервиз на блошином рынке Портобелло. Значит, эта чашка с блюдцем старше ее самой – им по меньшей мере девятнадцать лет, а выглядели они менее побитыми и надтреснутыми, чем девушка чувствовала себя сейчас.

Только сев за стол и поставив перед собой чашку с чаем, Луиза позволила себе поплакать, хоть и недолго. Она вытерла лицо ладонью и покачала головой. Пора было что-то делать. Внезапно ей вспомнилось, что Нэнси Митфорд говорила о сбежавшей прислуге. Может быть, они еще подыскивают ей замену? Дженни, вероятно, знает. Достав из ящика стола бумагу и карандаш, Луиза принялась писать письмо, надеясь, что оно поможет ей изменить жизнь.

12 января 1920 г.

Выйдя из задней двери белого крашеного дома миссис Шавелтон на Дрейтон-гарденз, Луиза и ее мать сосредоточились на своих тяжелых корзинах. Дочь Уинни, желая максимально облегчить эту непосильную для больной матери ношу, втиснула в свою корзину почти в два раза больше белья.

Дженни, ответив на письмо Луизы, посоветовала ей написать экономке Митфордов, миссис Виндзор.

«И, дорогая, – добавила она, – по-моему, тебе лучше упомянуть о какой-нибудь твоей работе с детьми, если таковая была. В детской у них шестеро детей».

С тех пор прошло почти две недели. От миссис Виндзор пока не поступило никакого ответа, и то, что Луиза не могла придумать никаких новых решений для избавления от дяди, давило на ее сознание тяжелее, чем бельевая корзина. Сильный ветер заставил их с матерью пригнуть головы, а холодный металлический блеск зимнего солнца, зависшего низко над горизонтом, обжигал им шеи, пока они с трудом тащили домой поденную работу.

Впереди Луиза заметила дядю Стивена в помятой шляпе с загнутыми полями – он стоял, подпирая фонарь, и покуривал сигарету, но, осознав, что они собираются пройти мимо него, быстро выбросил окурок. Возле его ног послушно сидел Сокс. Пес было вскочил, собираясь подбежать к Луизе, но его остановил короткий свист хозяина. Стивен угостил его каким-то лакомством из кармана и погладил по шелковистой голове, а затем нацепил на лицо улыбочку, способную разве что заморозить кого-то. Луиза видела все его ухищрения, но держалась рядом с матерью, не сводя пристального взгляда с дороги, заполненной людьми и машинами. Свидетелями.

– Эй, эй! – крикнул их родственник. – Неужели вы даже не поздороваетесь?

Мать Луизы, повернувшись, взглянула на него и озадаченно прищурилась.

– Стивен? Сегодня же нет никаких выплат, – недоуменно произнесла она.

– Я знаю.

– Тогда что ты здесь делаешь?

– Разве не может человек просто зайти, чтобы поздороваться со своей доброй старой невесткой и милой племянницей? – изрек Стивен.

Он направился к ним с легкомысленным видом, и Сокс молча побежал за ним. Луиза почувствовала странную слабость, на мгновение испугавшись, что может хлопнуться в обморок.

– Я подумал, что надо бы зайти к вам и протянуть руку помощи, – заявил мужчина, забирая у девушки корзину. Она вяло воспротивилась, но он легко вырвал ношу у нее из рук и опять повернулся к Уинни – на этот раз подобие улыбки лишь слегка приподняло уголки его губ. – Помочь вам легко и быстро добраться до квартиры.

Уинни безучастно взглянула на деверя и, не сказав ни слова, продолжила идти дальше к дому, борясь со встречным восточным ветром. Стивен отступил на край тротуара, галантно пропуская ее вперед, подобно сэру Уолтеру Рейли, бросившему свой плащ под ноги Елизавете I. Луиза глянула на хрупкую спину матери, сгорбившуюся под весом тяжелой корзины, и двинулась вслед за ней. Она не видела, как ее дядя поставил корзину с бельем на тротуар, а потом резко схватил ее за локоть.

– Не думаю, что тебе надо спешить домой, понятно? – тихо произнес он.

В этот момент Уинни завернула за угол, и их голоса заглушил шум уличного движения и громкий цокот копыт ломовых лошадей. Луиза знала, что ее мать не обернется.

– Я знаю, что ты задумала, – продолжил Стивен.

– Ничего я не задумала. Отпустите меня. – Девушка вырвала руку, но дядя схватил ее еще крепче и потащил в боковую улочку.

– Нельзя оставлять там белье! – воскликнула Луиза. – Они станут обвинять Ма за потерю, и нам ничего не заплатят. Если вам нужно куда-то отвести меня, дайте, по крайней мере, сначала вернуть им эту корзину.

Подумав немного, Стивен покачал головой.

– Они сами найдут его. Мы же всего в десяти шагах от их дома, – сказал мужчина, но когда он оглянулся на корзину, оставленную на тротуаре, его хватка ослабла.

Луиза вырвала руку и бросилась бежать обратно к белому дому. Она не вполне понимала, что сделает, когда добежит до двери – не думала, что у нее хватит смелости постучать в переднюю дверь. Дворецкий миссис Шавелтон, вероятно, даже не узнает в ней дочь прачки, хотя она уже шесть лет забирала белье вместе с матерью. И даже если он узнает ее, то, скорее всего, придет в ярость, явно увидев, что какая-то работница, а вовсе не гостья, посмела прийти с главного входа, и просто захлопнет дверь у нее перед носом.

Быстро отбросив эту идею, Луиза пробежала мимо знакомого дома, продолжая удаляться от матери, в сторону мощенной булыжником глухой улочки, где она надеялась избавиться от преследования дяди в сумрачных закоулках, если сумеет не поскользнуться на этих округлых камнях.