И тем не менее Гай уговорил Гарри продолжить поиски. Проверив все нужные места в Льюисе, друзья решили, что на сегодня достаточно. Теперь они могли вернуться на поезде в Лондон, а завтра утром опять заняться поисками уже в Бексхилле и Полгейте.

– Вряд ли этот парень сошел в Полгейте, учитывая, что там в поезд сели те рабочие, – заметил Салливан, – но нам все равно придется там поискать.

Конлон особого восторга не испытывал, но, по крайней мере, признал, что расследование внесло приятное разнообразие в их рутинную службу.

Гай изо всех сил старался подбодрить друга.

– Если мы найдем убийцу, – напомнил он, – то продвинемся по службе. Может, нас даже возьмут в Скотланд-Ярд.

Тем не менее, несмотря на все их старания, следующие несколько дней оказались для напарников столь же безнадежными в плане поисков: нигде не обнаружилось ни подходящих под описание драгоценностей, ни костюма. Инспектор Вайн решил совершить тур по курортным пансионам и обнаружил в одном из них оставленный коричневый костюм, но исследования патологоанатома не выявили на нем никаких пятен крови. Слегка запутал расследование солдат, заявившийся в полицию с признанием в убийстве женщины в поезде, однако хватило одного короткого допроса в Скотленд-Ярде, чтобы убедиться в ложности этого признания. Его передали обратно армейским властям как дезертира.

Вскоре после этого состоялось второе дознание. Представители власти собрались в том же составе: коронер и его помощник, полицейские из трех ведомств, солиситоры и одиннадцать присяжных. На этот раз допрашивали новых свидетелей, в частности, доктора Спилсбери, появление которого глубоко взволновало Гая.

– Ведь это именно он идентифицировал разложившийся труп жены доктора Криппена, спрятанный им в подвале собственного дома, – пылко прошептал он своему напарнику, который в ответ тихо посоветовал ему угомониться.

Первой допросили Мейбл Роджерс, по-прежнему одетую в глубокий траур. Салливан заметил, что на этот раз она пришла без сопровождения медсестры, хотя ее спутник выглядел не менее убого, чем на первом дознании. Она не носила обручального кольца, так что он, видимо, не мог быть ее мужем, хотя и явно заботился о ней. Они часто переглядывались, и если Мейбл затруднялась с ответом на вопрос коронера, ее голос обретал уверенность лишь после того, как ее сопровождающий одобрительно кивал ей. Ее попросили повторить некоторые детали, касающиеся мужчины, зашедшего в их купе.

– Я уже рассказала все, что смогла вспомнить, – сказала мисс Роджерс. – Он был в коричневатом твидовом костюме из какого-то смешанного легкого материала. Ни шляпы, ни пальто у него, по-моему, не было. Кажется, он вошел без всякого багажа, хотя, возможно, и с небольшой сумкой. На вид я дала бы ему лет двадцать восемь или тридцать, и он был чисто выбрит.

– Как вы полагаете, к какому классу он мог принадлежать? – спросил коронер.

– Он мог быть клерком, каким-то служащим.

– А как вы думаете, много ли денег взяла с собой в поездку мисс Шор?

– Около трех фунтов, – ответила Мейбл. – Тем утром мы вместе с ней ходили по магазинам, и она говорила, что не может потратить больше, иначе ей не хватит денег на путешествие.

– Не могли бы вы более подробно описать ее внешний вид? Она носила какие-то драгоценности?

– Она была в новой шубке и выглядела вполне прилично одетой. Наверное, напавший подумал, что она богата. Обычно Фло носила два кольца с бриллиантами и наручные часы на золотом браслете.

Гай пребывал в восторженном состоянии. Раньше он присутствовал всего на двух или трех коронерских дознаниях, устроенных по причине того, что кто-то пытался броситься под поезд, но тогда ему и слышать не приходилось о профессиональном расследовании убийства. А теперь случилось это сенсационное событие: пострадавшая женщина в поезде, оружие не обнаружили, и никаких арестованных подозреваемых. В зале суда вновь собрались репортеры, яростно строчившие что-то в своих блокнотах.

После свидетельских показаний мисс Роджерс коронер вызвал инженера, представившего проектные чертежи станции Льюис, и тот объяснил, что пассажиры из двух задних вагонов вынуждены либо ждать, когда поезд, вновь тронувшись, доползет до платформы, либо спрыгивать на пути, как зачастую и поступали те, кому не удалось вовремя спросить кондуктора и пересесть в нужный вагон, либо не хватало терпения дождаться отправления.

Неожиданно Гарри подтолкнул Гая локтем в бок. Коронер как раз вызвал для показания Джорджа Клаута, первого из железнодорожных рабочих, обнаруживших Флоренс Шор и поднявших тревогу на станции Бексхилл. Напарники присутствовали на допросе этих рабочих прямо после обнаружения, но дознаватель, вероятно, собирался склонить их к некоему новому признанию. Понятно, как это бывает – присутствие присяжных и строгого суда могло испугать любого и побудить к правдивым ответам. В данный момент эти рабочие оставались единственными подозреваемыми.

Клаут подтвердил, что в тот день он работал на железнодорожном участке Хэмпден-парк. Потом он встретился на пересадочной станции Полгейт с двумя своими знакомыми, Уильямом Рэнзомом и Эрнестом Томасом, где они дождались пятичасового вечернего поезда до Бексхилла. Они заняли последнее купе, где он и Томас сели спиной к локомотиву, а Рэнзом – напротив, рядом с мисс Шор.

– Значит, вы заметили, что там сидела дама? – начал задавать вопросы коронер.

– Я видел, что кто-то сидит в дальнем от меня правом углу купе по ходу поезда, – ответил Клаут, вынимая руки из карманов.

– Вы зашли в купе уже в сумерках?

– Да, начало смеркаться.

– Купе было освещено?

– Очень тускло.

– Газовым светильником, полагаю?

– Да.

– Но вы увидели кого-то, когда сели в купе?

– Минут через десять, когда мы проехали уже около мили, я заметил, что наша попутчица была дамой.

– Как она сидела?

– Откинувшись назад. Ее голова лежала на мягкой спинке дивана.

– Вы обратили внимание на ее руки?

– Я не видел ее рук, они скрывались под шубой.

– А ее ноги стояли на полу?

– Да.

– Когда вы взглянули на нее еще раз?

– На полпути между Полгейтом и Певенси.

– Что вы увидели?

– Я увидел, что с ней что-то не так.

– Что именно?

– Она сидела в странной позе.

– А что еще показалось вам странным?

– Я заметил кровь на ее лице.

– Свежую кровь?

– Не могу сказать.

– Много крови?

– Да, много.

– Она бежала по ее лицу?

– Не могу сказать.

– И что вы сделали?

– Я сказал Рэнзому, что, похоже, с дамой на угловом месте что-то случилось. По-моему, я сказал: «Похоже, она где-то сильно ударилась». Но он, видимо, не услышал меня. Он был сильно простужен.

– Но вы повторили это Томасу?

– Нет. – Джордж Клаут стоял, переминаясь с ноги на ногу. В такой официальной обстановке он чувствовал себя по меньшей мере неловко.

– Почему вы не сказали ему?

– Я больше ничего не говорил об этом, пока мы не доехали до Бексхилла.

– Почему же вы так долго ждали?

– Я не думал, что у нее настолько серьезное повреждение.

– А вы заметили, дышала ли эта дама?

– Да, мне казалось, что она увлечена чтением.

– Она сидела с открытыми глазами?

– Она то открывала, то закрывала их.

– С перерывами?

– Да, сэр.

Гай заметил, что во время этого допроса мисс Роджерс совсем расстроилась и, опустив голову, то теребила сумочку на коленях, то дергала зацепки на пальто. Возможно, она была профессиональной медсестрой, но ее огорчили слова о ранах ее подруги и осознание того, как мисс Шор пыталась, хоть и неудачно, призвать на помощь. Весьма удивительно также, что эти рабочие сразу не проявили к ней более пристального внимания. Клаут сказал, что никакой крови в купе он не заметил, не говоря уже о других признаках беспорядка, а остальные двое рабочих просто подтвердили все сказанное им.

Затем для дачи показаний вызвали кондукторов, и сначала к присяге привели Джорджа Уолтерса. Если свидетельские показания Клаута вызывали беспокойство, то сказанное Уолтерсом прозвучало возмутительно.