– Э, э…

– Так что же мы в сенях-то стоим?! Проходим, проходим! Прошу, госпожа магичка. И разреши-ка тебя рассмотреть. Три года не виделись? Четыре? Точно, столько. Ты тогда к нам на практику приехала и старосте помогла внука его малахольного отучить темноты бояться. Помнишь?

– Припоминаю… – сообразила, что лучше с этой женщиной не спорить, а со всем согласиться, вроде она была миролюбиво настроена, надо было этот факт использовать во благо.

– А потом он начал, надо и не надо, в шахты лезть. Всем мешать. А потом заблудился, и весь наш народ его искать пошел. В общем, много какого переполоху из-за него приключилось, – прыснула от смеха женщина в кулак. – Ты взрыв на шахте помнишь?

– А как же! – решила ей подыграть и тоже заулыбалась.

– По твоей милости все произошло, – от этой ее фразы улыбка моментально сползла с Марининого лица. – Не переживай! Мужики уже об этом позабыли давно. Все исправили, опоры новые поставили. А вот то, что ты нашего угрюмого Кальмоля и Сольтинью надумала друг в друга влюбить, это да, это ты тогда погорячилась.

– Так…я же…и не…а так…потом…вовсе… – дар речи у девушки частично утратился.

– Да понятно! Ты как лучше хотела. Что, мол, человек радости в жизни не знает… Но это же было нарушение божеских законов! И насилие над свободным гномьим народом еще получилось.

– Как это…гномьим? – выпалила Маринка мгновенно.

– А то нет! Мы же привыкли ни от кого не зависеть, все в жизни самим решать, а тут приехала, понимаешь, магичка, что только первый курс университета закончила, руками поводила, пошептала, зелье сварила, не спросив никого о согласии, в котел с чаем вылила, и на тебе, на следующий день в храме свадьбу играли. И если бы одну!

– Да-а-а?!

– А то нет?! К Сольтинье же тогда сватья погостить приехала, потом сосед зашел сказать, что готов ей огород вспахать на днях, еще Варьянка забежала соли попросить, а за ней дружок ее сердечный зашел, так как не дождался на дворе. Так радушная хозяйка их всех чаем с пирогами и угостила. И все бы ничего, ведь, сватья три года к тому времени вдовствовала, а сосед – мужик вполне справный. Молодая пара тоже, все равно, собиралась пожениться. Правда, года через полтора. А вот дед старый, Тимль Беззубый, за что пострадал? Ему лет столько, сколько селу нашему древнему. Разве же можно так было поступать с человеком? Тем более что пары ему и не получилось тогда создать.

– И как же?.. – девушка слушала и моргала зелеными глазищами без остановки. Не иначе, нервный тик у нее приключился.

– А! – опять махнула рукой Тартилья. – Обошлось, конечно. Знахарка наша местная его травами отпоила после твоего бегства. И он же старец, беды много наделать не успел, силы у него уже не те, слава богам. Ой! Погоди. Я сейчас. Броньку только успокою. А то он все на дверь продолжает бросаться.

– Где? – кинулась Маринка в испуге к окну, но мужика того взлохмаченного на дворе не обнаружила.

– Не слышишь, что ли? Крыльями без конца хлопает, негодник.

– Как это?!

– Обыкновенно, как все петухи.

– Так он петух?!!

– Кто же еще! Я сейчас на него водой из кружки плесну. Он и успокоится. Во!

– И, правда, все стихло.

– А ты к нам, Мариника, по какому делу или проездом?

От имени, которым ее назвала эта женщина, девушке сделалось совсем не по себе. Это что же получалось? Она была Мариной, а хозяйка назвала Мариникой. Возможно, так оно звучало на гномий манер. Но Карга в избушке тогда сказала… и, значит, выходило, что все, что эта женщина тут ей наговорила… Была правда, что ли?! У рыжей закружилась голова. Было с чего. Гномы, Мариника, дед любвеобильный, она сама в роли ворожеи и еще какой-то староста с малахольным внуком! А лет ей и не двадцать пять вовсе, а только двадцать три. Но это, может, и ничего, только тоже очень странно. Слишком много с ней всего, все же, для одного дня произошло. А она еще сегодня в незнакомом лесу ни с того, ни с сего оказалась, до нитки промокла, по кустам лазила, дорогу искала… Кстати! Дорога!

– Я проездом. Мне бы как на телеге добраться до города. Возможно?

– Почему нет? Дед Тимль собирался после обеда туда ехать.

– Это который?..

– Так Беззубый же!

– Это понятно. А больше никто?

– Нет. Только Тимль. Кушать со мной будешь? Тогда присаживайся к столу.

Накормила Марину эта добрая гномья женщина на славу. А как наелась, так стало ее в сон клонить. Хозяйка против того, чтобы девушка у нее поспала, и не была. Постелила для нее в соседней комнате. Взбивала для Маринки пуховые подушки и приговаривала:

– Конечно, с твоего прошлого приезда много годков прошло. Ты теперь не студентка первокурсница, а наоборот, выпускница. Или, и того, закончила уже?

– Ну-у-у… – протянула девица многозначительно, так как побоялась сказать, чего лишнее.

– Из девочки с непослушными смешными колечками волос превратилась в красавицу, что хоть сейчас замуж отдавать можно. Кстати! Замуж не успела, случаем, выскочить?

– Нет, что ты! – замахала рыжая на нее руками. Хотела добавить, мол, типун тебе на язык, да вовремя спохватилась и замолчала.

– Странно! Не хворая ли, случаем? Хотя, нет. Как это может быть? Магичка, специалист по зельям и домашней ворожбе, и с недугом?! Это ни в какие ворота… – она как бы сама с собой разговаривала, а Маринка только ухо вострила да на ус сведения про себя наматывала. Но потом женщина снова обернулась к ней. – Так вот! Хоть ты и повзрослела очень, но будет всем спокойнее, если не пойдешь по поселку бродить, а здесь, у меня, поспишь. А о вознице и чтобы подбросить тебя до города, не беспокойся. Это я сейчас сбегаю и все организую. Ну! Ложись, давай, отдыхай, голубка. Да! А в город тебе в университет или к дяде?

– К…дяде.

– Так и знала, что туда. Так я Тилю скажу, чтобы прямо до места и подбросил.

Когда подъезжали к городу под названием Ретип, в душе Марины шевельнулось странное чувство. Можно было назвать его узнаванием этого места, но только если с большим преувеличением, и ее вечно во всем сомневающаяся натура решила, что возможно ей что-то подобное могло присниться. А вот, когда впереди на городской улице показался красивый особняк, она уже точно знала, что им туда. Откуда, спрашивается? Сама себе удивлялась, но только глаз не спускала с фасада, цвета раскаленного летнего солнца, со стрельчатых окон и все желала что-то рассмотреть за стеклом одного из них, того, что было на втором этаже и крайним слева.

Тепло распрощавшись с гномом по имени Тимль, полностью оправдавшим свое прозвище Беззубый, уверенно ступила на крыльцо под ажурным козырьком и подергала за цепочку звонка. Через минуту или чуть меньше дверь перед ней открылась. И предстала глазам приятная внешне, опрятная и подтянутая пожилая женщина, при этом она явно излучала доброту и радость от встречи с рыжей персоной. В этом нисколько Маринка не сомневалась. Откуда? Знала, и все. А глаза той женщины?! Они точно обещали девушке стопроцентное обожание и вообще, рай на земле.

– Здравствуй, Кармелита! – произнесла Маринка вдруг дрогнувшим голосом и так и упала в объятия этой женщины.

Поступок, надо было признать, никак от нее самой не ожидаемый и Марине Лукиной нисколько не свойственный, как и повышенная чувствительность при встрече с людьми, если даже и с родственниками. А тут… в общем, у нее в тот момент даже слезы навернулись на глаза. И зарыдала в тот момент не она одна.

– Девочка моя! Наконец-то! Мы тебя заждались. Что же так долго?! А дядя твой весь этот год места себе не находил. Запросы посылал во все миры, но ты будто растворилась. – Эта милая женщина обнимала девушку, гладила по спине, плечам и волосам, а та зарылась носом в кружева белой блузки у той на груди и с упоением вдыхала запах дома, любви и детства.

Няня! Ну, надо же, она точно теперь знала, что это была ее няня. Такая теплая, ласковая и родная. И что, наконец, добралась до своего дома. Все! Конец пути! Рыжая девушка была счастлива.