– Не имеет значения. Продолжай.

– А потом он на часы поглядел, и даёт мне задание найти поджигателей. Прямо так и бухнул. Это мне-то, принципиальному борцу с пожарами. Я ушам своим не поверил, и переспросил, а он отвечает, что, да, только тихо и аккуратно. После этого все сомнения отпали, и я начал действовать. Связал его …

– Как ты его связал?

– Легко. Я тогда ещё подумал, что если бы на его месте был настоящий сотрудник КГБ, то мне пришлось бы повозиться. Но если честно, то я его врасплох захватил, и пошёл звонить.

– А потом?

– Его должно быть маляры обнаружили. Я в суматохе про них забыл. Кинулся искать товарища Ласкирёва, чтобы рассказать, а когда его встретил, то мне в голову пришло, что он может оказаться сообщником, и я промолчал. Расскажешь, а он испугается и сбежит. Думаю, приедут спецы, и разберутся во всём. Так оно и вышло.

Бывший весельчак спросил:

– Я слышал, что ты Ленина изучаешь?

– Да. Сейчас восьмой том в памяти освежаю. Там знаменитая работа Владимира Ильича «Шаг вперёд, два шага назад». Рассказать? Только я наизусть всю её не помню.

– Не надо. Ты поступать куда-то собрался?

Родион смущённо опустил глаза, и потёр рукой шею:

– Откровенно говоря, была у меня мечта. Когда я в детстве увидел кино «Подвиг разведчика», то захотел стать чекистом. А без знания трудов Ленина в наши органы безопасности нечего и соваться. Вы-то, должно быть, знаете их назубок. Я, конечно, сегодня опростоволосился, но ведь по неопытности. Может всё-таки замолвите там наверху за меня словечко?

Слово взял Суровый:

– Замолвим, не сомневайся, но результат не гарантирован. Ты кому-нибудь про сегодняшние события рассказывал?

– Да вы что? Никому ни слова. Я же себе не враг.

– Правильно понимаешь. Учти Коновалов, за длинный язык получишь длинные неприятности. Ты кто по специальности?

– В данный момент слесарь.

– Каждый должен заниматься своим делом. Давай на будущее договоримся, что ты будешь крутить свои гайки, а шпионов будут ловить профессионалы. На этот раз твоя выходка сойдёт тебе с рук, потому что …, впрочем, неважно почему, но если ты ещё раз устроишь такой скандал, даром он тебе не пройдёт. КГБ организация серьёзная. Тебе всё ясно?

– Да, но если …

– Если ты нам понадобишься, то мы тебя сами найдём. Досвидания.

Родион вернулся на свой участок. Анатолий Иванович был встревожен, но Родион успокоил его, сказав, что вызывали по ошибке. То же самое он сказал приятелям. Саня смотрел недоверчиво, а Миша посоветовал быть осторожнее с контриками, мол, они страшнее мусоров.

На следующий день Суровый и Весельчак сидели в кабинете своего начальника майора Гудкова, и обсуждали с ним личность Коновалова. Комментировал Весельчак:

– С виду парень нормальный, а порет чушь про «Коричневую пуговку», и всё прочее. Явный шпиономан. Сперва я думал, что он морочит нам голову, как попавший в контрразведку Буба из Одессы в фильме «Неуловимые мстители», но оказалось, что он такой и есть. Я сделал пару звонков, и мне про него рассказали. Очень интересная у парня характеристика. В общем, это Худяков номер два, но в более тупом исполнении. Не зря они так ладили в своё время.

Суровый продолжил:

– Я тоже думал, что он притворяется, но после разговора с милицией, засомневался в этом. Оказывается, в сто седьмом отделении Коновалова знают. С первого раза запомнили. По какой-то своей надобности Коновалов забрался вечером на пожарную лестницу пятиэтажки. Жильцы его увидели, подумали, что вор, и кто-то позвонил в милицию. Отделение было недалеко, и два милиционера пришли на место пешком. Освещение плохое, но они увидели нарушителя высоко на лестнице, и приказали ему спуститься вниз. Коновалов беспрекословно подчинился. Подробностей я не знаю, но пока он спускался, какая-то чокнутая баба цветочным горшком с высоты зашибла милиционера. Когда этот деятель спрыгнул с лестницы, то оказалось, что у одного милиционера был перелом ключицы, а у другого сильно повреждена нога. И, что вы думаете? Коновалов того с ключицей поставил на ноги, а того с ногой взвалил на плечи, и приволок в отделение. Дежурный от такого задержания был просто в шоке. Быстро выяснилось, что Коновалов не вор, и его отпустили, но дело не в этом. По большому счёту Коновалов совершил доброе дело, но ведь он был не обычным прохожим, а подозреваемым в преступлении, а значит, его поведение выглядело нелогично и глупо. На его месте любой советский человек, как преступник, так и невиновный, дал бы дёру.

Майор подвёл итог:

– Да, случай в милиции впечатляет. Не дай бог, если такой кадр к нам на службу попадёт. Или вступит в партию. Инициативный дурак в своих рядах страшнее врага. Хуже его только начитанный и чересчур бдительный дурак. Свисткову наука будет. Он видел, что юноша «с приветом», но размера этого «привета» не оценил. Этого «ленинца» следует всячески избегать в будущем. Давайте сюда этого комсомольского активиста.

Бледный Ласкирёв ожидал в коридоре. Когда его пригласили в кабинет, он почувствовал некоторую внутреннюю дрожь. Майор предложил ему сесть, заглянул в бумажку, и сказал:

– Аким Яковлевич слушайте внимательно. Вместо товарища Свисткова с вами на связь выйдет другой сотрудник. Он сам вас найдёт. Теперь, что касается Родиона Коновалова. Вы не должны ему давать никаких поручений и втягивать в общественную жизнь. А самое лучшее, не приближайтесь к нему ближе десяти метров. Всё, свободны. Досвидания.

На этом шпионская история и закончилась. Через несколько дней перед работой в раздевалке Саня в присутствии Миши устроил Родиону допрос:

– Давай колись! Что ты сделал Ласкирёву? Чем ты его напугал?

– С чего вы взяли?

– Не придуривайся! Уже все заметили, что он тебя боится, да так, что наш участок десятой дорогой обходит. Я вчера его на проходной встретил, и спросил в чём дело, так он как олень боком сиганул, и разговаривать не стал.

– Да вы сами подумайте, ну чем таким я могу его напугать? Да и нужды в этом нет. Человек он, конечно, нехороший, но это же не повод. Если он так сильно нервничает, то, скорее всего, его напугал кто-то по-настоящему страшный.

– Возможно, ты и прав, но без тебя тут не обошлось, хоть тресни. Ведь не нас же оперативники таскали на допрос, пусть и ошибочный. Не простой ты человек Родион.

После этого случая карьера у Ласкирёва пошла как-то не так, замедлилась, и начала петлять. В высшую партийную школу он так и не попал, должно быть подгадил злодей Свистков. Как только Ласкирёв сделался членом партии, его перевели работать в заводскую многотиражку. Там он не прижился, и проработал всего три месяца, но, благодаря тому же Коновалову, проявил себя в качестве журналиста. Его статья понравилась будущему тестю, и он, наконец, дал добро на свадьбу с Люсей. А уж после свадьбы он получил должность в заводоуправлении, и в дальнейшем укоренился в системе профсоюзов.

А Федя Пышечкин кончил плохо. Он не мог жить без политики, и через некоторое время стал диссидентом. Причём не банальным антисоветчиком, а диссидентом особого рода – «Подпольным комсомольцем». Сейчас про такую экзотику даже в интернете упоминаний не найти, но в своё время такие группы были, хотя и очень редко. Они состояли из молодых ортодоксов коммунизма. Эти ребята не признавали официальную политику партии, видя в ней отход от ленинских принципов, а себя называли борцами за чистоту ленинских идей. Как на эту группу вышел Федя неизвестно, возможно познакомился с кем-нибудь из них ещё в психдиспансере. Но, тем не менее, взгляды «подпольщиков» пришлись Феде по душе, и сам он там пришёлся ко двору. Борцы они были неумелые, и вскоре их всех скопом арестовали. Федю по-тихому исключили из партии за ультралевый уклон, и снова отправили в психушку, где он окончательно свихнулся, и остался там навсегда. Возможно из-за интенсивного лечения, но вероятнее всего у него с самого начала были проблемы с головой.

Дядя Коля, подобно бабушке Фросе, учёность не жаловал, а чтение книжек считал пустым занятием. Бывало, он говорил: