«Однако для бревна у него довольно приличные манеры».

– Меня зовут Грегори Лестрейд, – отдышавшись, сообщил Грег. – А как мне вас величать?

Возникла пауза, как будто собеседник смутился.

– Мне было бы приятно, инспектор, если бы вы придумали мне имя. Потому что у меня его нет.

– Кхм, – Грег задумался.

Имя. Нужно что-нибудь основательное и солидное, тут легкомысленным Томом или Джеком не обойдёшься. Может, Персиваль? Нет, слишком жеманное. Гамильтон? Чересчур высокопарно. Максимилиан… Майк…

– Майкрофт, – произнёс наконец инспектор.

– Майкрофт, – повторил голос так торжественно, словно представлял королеву. – Мне нравится.

– Вот и отлично, – Грег чуть не сказал «Располагайтесь», но вовремя сдержался.

– Вы устали и голодны, – проницательно заметило бревно по имени Майкрофт. – Идите ужинать и не обращайте на меня внимания.

Грег так и сделал. Поистине в данный момент это казалось наилучшим решением.

Привыкнуть к наличию в собственной квартире говорящего бревна оказалось удивительно легко. Оно не причиняло никаких неудобств, если не считать занятого пространства, да ещё инспектор пару раз споткнулся об него ночью, после чего пришлось перевести «гостя» в вертикальное положение. Но это были мелочи. Зато беседы с деревянным квартирантом приносили необъяснимое удовольствие. Эрудиция последнего поражала воображение. Он с удовольствием слушал новости по телевизору, особенно любил политику и часто давал краткие дельные комментарии, а один раз гневно заметил, что премьер-министру следовало бы при встрече с послом привести цитаты из Алжирского соглашения, заключённого 6 марта 1975 года между Ираном и Ираком. Грег, разумеется, не помнил (и не знал) подобного соглашения, но был уверен, что Майкрофт прав, с такой уверенностью тот говорил. На вопрос о том, откуда у него столько сведений из разных областей человеческой жизни, Майкрофт ответил, что впитывал их с грунтовой водой – лучшим носителем информации.

Если у инспектора и мелькала изначально мысль о том, что внутри бревна прячется живой человек, то он очень быстро отказался от неё. Проникать в его квартиру таким способом было бы глупо: воровать здесь нечего, важные документы Грегори домой не носил, а совершить покушение на него можно было и как-нибудь попроще.

Конечно, Грег спросил у Майкрофта, отчего тот раньше не привлёк к себе внимание похоронных работников. Тот пояснил, что неоднократно пытался это сделать.

– Они списывали всё на действие алкоголя. А владелец мастерской решил распилить меня на мелкие щепки, чтобы избавиться от «голоса в голове». Полагаю, он реализовал бы свою идею в ближайшие дни, если бы не ваше вмешательство.

Несколько раз Лестрейд делился с Майкрофтом затруднениями в расследовании, и тот высказывал весьма ценные соображения. В результате даже Шерлок снисходительно отметил, что Скотланд-Ярд наконец-то взялся за ум – вернее, за те зачатки разума, что наблюдаются у его сотрудников.

Когда Грег упомянул об этом дома (а также о схожей наблюдательности Шерлока и Майкрофта), сожитель переспросил:

– Очень быстро восстанавливает ход предыдущих событий по мелким деталям?

– Да, а что?

– Нет, ничего… Раньше неподалёку от меня росла гевея* на несколько лет моложе меня, и… Впрочем, это слишком маловероятно, – и Майкрофт перешёл на другую тему, больше не возвращаясь к дедуцирующему умнику.

Каждый вечер инспектор думал, что нужно сообщить о феномене, имеющем место в его квартире. Но тогда сюда набежали бы учёные вперемешку с журналистами и, выспросив, что да как, непременно унесли бы уникальное бревно, чтобы запереть где-нибудь в лаборатории. Представив себе снова пустую прихожую, вспомнив свои посиделки в одиночестве, Лестрейд чувствовал отчаяние. Не с кем будет поговорить… некого обнять…

Как-то раз, случайно прочитав о том, что обнимать деревья полезно – они заряжают энергией, Грег лишь усмехнулся. Но в тот же день, возвращаясь с работы полумёртвым от усталости, он буквально на автопилоте вошёл в дом и через несколько минут обнаружил, что обхватывает руками шершавый ствол и прижимается к нему лбом.

– Эм… извини.

К тому времени они уже перешли на «ты».

– Всё в порядке, Грег. Не отпускай.

Стоять так почему-то было удобно. На место смутным печалям и опустошению приходило спокойствие, как будто рядом было надёжное плечо друга. Или близкого человека. Лестрейду даже почудилось тепло под ладонями.

– Ты ведь, конечно, опять сегодня ничего не ел, кроме сэндвича и отвратительного кофе, да? – тихо спросил Майкрофт. Он частенько беспокоился за Грега, напоминая о завтраке или забытых перчатках.

Инспектор невесело засмеялся:

– Да, целый день мне наперебой предлагали то пироги, то салаты, то бифштексы, но я отказался. Берегу фигуру, знаешь ли.

– Ты себя загоняешь, Грегори. Так нельзя. Если бы я только мог…

– Знаю, дружище. Ты бы мне вскипятил чайник и сделал пару бутербродов. Но спасибо уже за поддержку. Она тоже очень важна для меня.

С тех пор односторонние объятия стали для Грега привычным делом. И они в самом деле помогали. По крайней мере, голова теперь болела реже. Наверно, деревья (в данном случае спиленные) действовали примерно как кошки. Завести домашнего питомца Лестрейд бы не смог в силу ненормированного графика, зато бревну не нужен был лоток, ветеринар и корм, что только радовало.

~

Тем временем зима начала сдавать свои позиции. Температура воздуха потихоньку повышалась, но дожди, как всегда, старательно поливали жителей Соединённого королевства.

В один из пасмурных дней, который – в кои-то веки! – выдался выходным, Грег сидел в кухне на табуретке и не торопясь выстругивал из дощечки новую пепельницу. Ему с детства нравилось столярничать, вдыхать запах свежей древесины, но по мере взросления это увлечение было почти забыто.

– Грег, что ты делаешь?

Инспектору показалось, что голос у Майкрофта был взволнованный. Видеть из угла прихожей тот не мог, наверно, услышал характерный треск. Может… может, ему неприятно, что Грег режет по дереву? Вот чёрт.

– Прости, Майк, я не подумал, что тебя это ранит.

– Абсолютно нет. Ты и в самом деле можешь работать с деревом? Почему ты раньше молчал?!

– Э…

– Мне самому следовало догадаться. Грег… а ты можешь сделать что-то из меня?

Лестрейд застыл от изумления, потом отложил работу и вышел из кухни в коридор.

– Разве тебе не будет больно?

– Нет, боли я не чувствую. И не хочу оставаться в таком виде. Кроме того, объект, который я собой представляю, никоим образом не украшает твоё жилище.

– Это ерунда, – Грег по-новому взглянул на привычный одушевлённый предмет. – Даже не знаю… И чем… кем… ты хотел бы стать?

– Я буду рад любому преобразованию, которому ты меня подвергнешь. За исключением, конечно, гроба, гнить под землёй нет никакого желания.

– Об этом не может быть и речи, – инспектор задумчиво потёр подбородок. – Шкаф? Сундук? Кровать?..

– Вообще-то, – медленно начал Майкрофт, – я предпочёл бы человеческую фигуру.

– Ну ты хватил, друг. Я же не художник.

– Уверен, у тебя всё получится. Хотя бы попробуй.

Грег довольно долго отнекивался. Тоже нашли Микеланджело! Одно дело вырезать деревянную плошку, и совсем другое – человека. Правда, в юности Лестрейд сделал несколько садовых гномиков, а также бюстов учёных, но это было давно.

Однако Майкрофт не отставал, и в конце концов Грегори дал себя уговорить. С той поры вечера в скромной квартире полицейского заполнились взвизгом рубанка, скрипом стамески и едва слышными шорохами резцов. Несмотря на чуть ли не круглосуточную занятость на службе, Грег всё-таки урывал время для работы над скульптурой. Можно было обратиться за помощью к профессионалу, но почему-то мысль, что кто-то чужой будет лапать его Майкрофта, вызывала досаду.

Древесина дуба не зря считается одной из самых плотных и твёрдых. Подчинялась она неохотно, но зато обладала высокой прочностью, что обещало долгий срок целостности будущего произведения.