На всякий случай Грег взял в библиотеке руководство по изготовлению скульптур из дерева; согласно инструкции нарисовал эскиз, нанёс линии на очищенное от коры бревно и обрубил топориком лишние части, получив заготовку.

С самого начала возник вопрос, как будет выглядеть фигура. Естественно, это должен быть мужчина. Наверно, одного роста с Грегом. Новоявленный скульптор вслушивался в голос Майкрофта и старался представить себе его лицо. Конечно, гладкое, без всяких усов и бороды. Высокий лоб, указывающий на выдающийся интеллект, зачёсанные назад короткие волосы. Проницательные глаза. И родинки, непременно родинки. Например, на правой щеке.

Процесс был длительный и трудоёмкий, но оба, и мастер, и его творение, казалось, получали от него удовольствие.

К слову, хобби Грега быстро перестало являться тайной. Всезнайка Шерлок при очередной встрече заметил стружку, приставшую к штанине Лестрейда, скользнул фирменным взглядом по мозолям на инспекторских пальцах, озвучил, чем занимался Грег последние несколько месяцев, и насмешливо фыркнул:

– Вы впали в детство, Грэм? Подобное времяпровождение как раз требует наличия всего двух извилин.

Получив тычок в бок от стоящего рядом Джона Ватсона, своего бой-френда, гений поспешно поправился:

– То есть трёх.

Джон, как всегда, принялся извиняться за несносного возлюбленного, но Грег только рукой махнул. Счастье ещё, что Холмс не догадался об объекте применения его столярных талантов, решив, что офицер полиции просто мастерит какие-то мелочи от скуки…

А совсем не мелочный проект между тем продолжал воплощаться.

Насчёт носа они немного поспорили, Грегу казалось, что тот великоват, а Майкрофт утверждал, что в самый раз. В конце концов инспектор уступил. Не ему же ходить с такой картошинкой! Хотя в ней было что-то весьма симпатичное.

На улице уже вовсю буйствовал июнь, когда Грегори начерно закончил голову и перешёл к туловищу. Хотелось, чтобы имени необыкновенного друга и его изысканно-культурной манере изъясняться соответствовал строгий костюм и туфли.

По поводу талии опять возникли разногласия. На этот раз Майкрофт по какой-то причине счёл себя толстым и потребовал заузить бока и стесать живот. Грег сопротивлялся, поскольку боялся, что статуя станет похожа на песочные часы. С большим трудом и с помощью зеркала ему удалось убедить Майкрофта, что пропорции у того самые что ни на есть идеальные.

Когда Лестрейд уже собирался перейти к рукам, Майкрофт внезапно попросил снова поставить его стоймя (во время выполнения работ Грег его уложил). И тут оказалось, что, к сожалению, неопытность мастера сыграла свою роль: скульптура выходила не очень устойчивой, поскольку Грег заранее не определил её центр.

– Придётся придумать что-нибудь… Может, приделать трость?

– Лучше зонтик, – предложил Майкрофт.

– Здесь не осталось так много излишка дерева. А что если…

В прошлом году коллеги Грега скинулись и подарили ему на сорокалетие шикарный чёрный зонт. Именинник его ни разу не использовал, потому что, во-первых, забывал, а во-вторых, уж больно вещь была большой и непрактичной. Сейчас Лестрейд достал аксессуар из шкафа и прислонил к полузаконченной фигуре. Смотрелось неплохо, как будто так и было задумано.

– Решено, у тебя будет настоящий зонтик.

Лето прошло в создании у скульптуры кистей, брюк и обуви, после чего наступила пора отделки и ошкуривания. Вычищая и заглаживая складки поверхности, Грег испытывал неведомое прежде чувство тёплой радости. По завершении всех рекомендованных в книге процедур в прихожей стояла потрясающая деревянная статуя высокого, немного надменного мужчины в безупречном костюме. Её можно было принять за очень, очень дорогую эксклюзивную подставку для зонтиков.

Окинув взглядом итог своих трудов, Грег удовлетворённо вздохнул. Всё выглядело именно так, как он планировал.

В последний раз притащив Майкрофту зеркало, Лестрейд даже немного испугался сперва – так долго тот молчал. А потом знакомый голос негромко произнёс:

– Это лучшее, что ты мог для меня сделать, Грег. Спасибо.

И такой благодарности «творцу» было более чем достаточно.

~

Вскоре всё вошло в привычную колею. Работа по-прежнему выжимала из бедного детектива-инспектора все соки, и обнимашки с деревянным другом, как и раньше, производили целительный эффект. Обвить руками скульптуру вместо бревна было, конечно, легче и приятнее. Майкрофт продолжал выказывать заботу (иногда это звучало занудно, но доставляло удовольствие) и временами предлагал решение каких-то деловых вопросов.

Одним словом, Грега всё устраивало.

Хотя нет, не всё.

Чем чаще он стоял, прижимаясь к обработанному им самим дереву, чем дольше вглядывался в черты собственноручно вырезанного лица, тем более неоднозначные ощущения начинали наполнять его душу и в особенности тело. Майкрофт был… привлекателен. Его голос звучал одновременно холодно и мягко, как мятная ириска. Иногда Грег подвисал на несколько минут, размышляя о том, какова может быть древесина на вкус, если её лизнуть. А уж после сна, в котором Майкрофт был живым, очень активным и без намёка на одежду, Грег понял, что пора принимать меры.

У него просто давно никого не было. Очень давно, если честно.

Нужно это исправить, и чем скорее, тем лучше.

~

Десять дней спустя инспектор Скотланд-Ярда Грегори Лестрейд открыл ключом дверь своего дома и ввалился внутрь, едва не свалившись на пол. Настроение было препоганейшее.

Сегодня у него состоялось третье свидание с Аннет – миленькой кассиршей из супермаркета. Они сидели в кафе, Аннет кокетливо качала ножкой, едва прикрытой короткой юбочкой, и Грег думал, что, вероятно, она не откажется провести вместе часть ночи, как вдруг в помещение ворвался какой-то разъярённый мужик. Через пару минут Лестрейд выяснил несколько вещей: а) прелестная девушка замужем за этим самым буйным джентльменом; б) она беременна, причём в) не от мужа, поскольку тот лечится от импотенции, а от любовника, который, узнав о ребёнке, драпанул во Францию; г) дамочка намеревалась переспать с Грегом и позже уверить, что ребёнок от него, чтобы спастись от гнева супруга (в надежде, что тот не станет связываться с полицейским)…

Ну, а ещё Лестрейд выяснил, что оказался круглым болваном. К этому выводу он пришёл самостоятельно.

Скандалящую парочку выпроводила охрана кафе, а Грег отправился домой, по дороге зайдя в паб и выпив с горя стакан виски. Больше он не мог себе позволить – завтра рабочий день.

Майкрофт тихо стоял в углу, и в его глазах Грегу почудился укор. Ну ещё бы, мудрый друг предупреждал его, что заводить знакомства в различных магазинах – не лучший способ провести время.

Инспектор покачнулся, шагнул вперёд и привычно обхватил руками гладкую древесину, опустив голову на крепкое дубовое плечо.

– Грег, тебе нужно поспать, – слегка обеспокоенно заметил Майкрофт. – Если свидание не удалось, это ещё не значит, что…

– Один ты меня понимаешь, – объявил Грег, не слушая, и преданно уставился в лицо статуи. – Всё знаешь… всегда поддержишь… поможешь…

– Грегори…

– Ты самый лучший, – убеждённо проговорил хозяин квартиры и…

Наверно, нужно винить выпитый стакан виски. Как иначе можно объяснить, что Грег внезапно прижался губами к тонким сомкнутым губам созданной скульптуры? Всего на миг его сознание отметило лёгкий древесный запах, который тут же исчез, а потом язык вместо ожидаемой твёрдости ощутил удивительную теплоту и податливость. Не веря себе, Грегори продолжил поцелуй, а его партнёр (или кто?) чуть склонил голову, чтобы было удобнее. Через несколько минут Грег, сделав над собой усилие, сумел оторваться от сладкого рта, сделать шаг в сторону и включить свет.

– А…

Возможно, это было «о». Или «э». Звук, который вырвался у инспектора, было бы трудно написать буквами. Потому что перед ним стоял Майкрофт. Живой. Тоже ошарашенный. Лестрейд видел, как билась жилка у него на шее. Пальцы нервно сжимали ручку чёрного зонтика.