У младшего перехватывает дыхание. Юнги сомневается лишь долю секунды, прежде чем прилагает все усилия, чтобы очистить свой ум и успокоить своё сердце. Вместо того, чтобы дать ответ, Чимин просто шевелится, отстраняется от коленей Юнги — какая-то доля секунды и Юнги охватывает паника, которая сразу же отступает под любящим взглядом глаз Чимина — и вот он уже близко, так близко, как никогда не был раньше. Юнги думает о том, как давно это было, когда он в последний раз чувствовал теплоту другого тела так как сейчас, а потом он перестаёт думать вообще, когда Чимин мягко прижимается к нему губами.

Глаза Юнги закрываются. Его сердце успокаивается, дыхание выравнивается, и голова проясняется, в ней не остаётся больше никаких мыслей. Он отпускает своё тело, позволяет ему инстинктивно делать всё, что ему кажется правильным, он удерживает Чимина за талию и разводит свои бёдра так, чтобы у младшего было место придвинуться к нему поближе. Губы Чимина кажутся немного неуклюжими в его губах, как будто он не совсем уверен в том, что делать, и в груди Юнги расцветает нежность. Он не может удержаться от смеха.

Чимин отстраняется и немного дуется, выглядя так, как будто собирается захныкать, но Юнги просто притягивает его снова, обнимая одной рукой за талию, а другой придерживая сбоку его лицо. И, ах, вот оно. Щёки Чимина окрашиваются румянцем, что так сильно любит Юнги. Он чувствует, как напрягаются руки Чимина у него на плечах, его хвостовой плавник трётся о его ногу, прежде чем обернуться вокруг его лодыжки, а потом они целуются снова, встречаясь губами на полпути.

Нет никакого фейерверка, никакого чувства, что они подходят друг другу как части пазла. Есть только Чимин и его теплота, и его губы, которые на вкус немного напоминают соль и очень сильно напоминают смех, и чувство волшебства даже при полном его отсутствии.

Это — самый прекрасный первый поцелуй, который когда‑либо был у Юнги.

====== 8. ======

(- Ты действительно милый, Чимини.

— Чимини?

Пожимает плечами.

— Это мило. Подходит тебе.

— О, Боже, — старается сдержать улыбку. — Ты такой банальный, хён.)

Поцелуи, как и всё остальное, что неожиданно изменилось в его жизни с появлением Чимина, абсолютно органично встраиваются в их обычный распорядок дня. Юнги изучает форму губ младшего своими губами, запоминает их слабый солёный вкус и запах, которые он теперь связывает с Чимином, и обнаруживает хриплые тихие звуки, которые тот издаёт каждый раз, когда его целуют. Его руки исследуют те места на коже Чимина, к которым у него раньше никогда не было шанса прикоснуться, рассеянно рисуя большими пальцами спонтанные узоры на его пояснице, где кожа начинает переходить в чешую.

Чимин наслаждается поцелуями в шею. И Юнги безумно рад дарить их ему. Чимину нравится, когда Юнги слегка тянет его за волосы, чтобы расположить его голову под нужным углом. Юнги обнаруживает, что во время этого ему нравится пробегать пальцами по мягким волосам Чимина, так же, как он делает это, когда они просто сонно разговаривают в послеобеденное время. Нала осуждающе мяукает на них, и это всегда заканчивается тем, что они начинают смеяться так сильно, что вынуждены отстраниться и просто улыбаться друг другу как пара идиотов.

И, Боже, Юнги ещё никогда не был так рад чувствовать себя таким идиотом, как сейчас.

Однажды утром Юнги просыпается от звука телефона, практически визжащего на его тумбочке.

Со стоном, он переворачивается на живот и утыкается лицом в подушку, игнорируя звонок, пока тот не затихнет. Нала шевелится и просыпается у него в ногах, где она спала, свернувшись в клубочек, она жалобно мяукает на шум, прежде чем укладывается снова. Юнги понимает её.

Телефон замолкает.

Юнги уже хочет вздохнуть в подушки и продолжить спать, когда тот внезапно начинает гудеть снова, давая понять, что, кто бы ни звонил ему в этот час, он не остановится, пока Юнги не ответит. Он недовольно стонет и переворачивается набок, впиваясь взглядом в телефон, как будто это остановит того, кто бы ни находился на другом конце линии, и он перестанет беспокоить Юнги. Нала капризно пробирается дальше по кровати и заползает под подушки, пытаясь оградить себя от шума.

Телефон снова замолкает. А потом гудит в третий раз.

Юнги берёт его.

— Алло?

— ПОЧЕМУ ТЫ НЕ СКАЗАЛ МНЕ, ЧТО ТЫ И ЧИМ ТРАХАЛИСЬ?

Юнги не ожидал, что именно этим начнётся его день.

— Что? — хрипит он в трубку и внезапно полностью просыпается. Он чувствует себя так, как будто подавился своим собственным языком. — Что, чёрт возьми?

— ХЁН! — голос, в котором Юнги узнаёт Чонгука, шокировано вещает на заднем плане. — Они НЕ трахались, какого чёрта? Чимин просто сказал, что они целовались…

— КАКОВЫ ТВОИ НАМЕРЕНИЯ В ОТНОШЕНИИ НАШЕГО ЧИМИНА? — визжит Тэхён в телефон. На самом деле визжит. Юнги вздрагивает и отодвигает трубку от уха на такое расстояние, которое помешало бы ему повредить свой слух и в то же время, позволило бы ему понять Тэхёна. — Юнги-хён, я знаю, что вас тянет друг к другу, и мы  все одобряем это, правда, на самом деле мы все, затаив дыхание, ждали, что что‑то произойдет, но ты хотя бы знаешь, как происходит секс у русалок? Потому что я не знаю. И я понимаю, что ты хорошо осведомлён во многих областях, но не думаю, что сексуальные практики других разновидностей — это то, о чём ты читал, это скорее похоже на Намджун-хёна, поэтому, возможно, стоит подождать, пока у ЧимЧима не появятся ноги, и, мм… все остальные части тела вместе с ними…

— О, Боже, — говорит Юнги, наконец, прерывая Тэхёна, и пытается справиться с жаром, подступающим к его щекам. — Чимин и я не делали ничего такого, что с тобой не так, Тэхён, мы просто целовались…

— Просто удостоверяюсь, хён! Никогда не повредит быть готовым к такому роду вещам и…

— Откуда ты узнал, что мы… мы… это? — спрашивает Юнги. Нала выглядывает из-под подушки и с любопытством смотрит на него. Он рассеянно гладит её по голове, пока ждёт ответа.

— Чимин сказал Чонгуки и… о? — на заднем плане слышен голос Чонгука, который что-то слишком быстро говорит, и Юнги не успевает разобрать это. Потом Тэхён говорит снова. — Подожди, хён, мы включим громкую связь… вот.

— Привет, хён, — слышен голос Чонгука. — Чимин-хён написал мне об этом вчера вечером. Пожалуйста, не сердись на него.

Юнги закрывает глаза.

— Почему я должен сердиться на Чимина?

Возникает краткая пауза. Юнги почти на сто процентов уверен, что Чонгук смущённо моргает, глядя на телефон.

— Я… я думал, что ты не хотел, чтобы мы знали?

И это… справедливое предположение. Но.

— Я не возражаю.

— Подожди, правда? — это уже Тэхён. — Тогда, почему ты не сказал нам? Чимин сказал, что он хотел рассказать об этом кому‑нибудь с прошлой недели! Но он не был уверен, что ты захочешь, чтобы кто-нибудь из нас узнал, поэтому он заставил Чонгука поклясться сохранить всё в тайне…

— И это ему так хорошо удалось, — бесцветным голосом произносит Юнги, хотя он явно шутит.

Тэхён самодовольно отвечает:

— Ты знаешь, что мой Куки никогда ничего не скрывает от меня.

— Кроме того, кто он, — заявляет Юнги, поднимая бровь. То, что Чонгук получеловек, было известно им всем с тех самых пор, как макнэ стал частью их дружной компании, но другая половина его сущности остаётся тайной и по сей день. Юнги потерял счёт тому, сколько предположений они уже высказали, но последнее предположение было, что он полулюдоед (и его сделал Сокджин), и они не переставая дразнили Чонгука этим. У Юнги всё ещё сохранились яркие воспоминания обо всех мемах Шрека. Он содрогается.

Тэхён хныкает.

— Потому что мы заставили его пообещать не говорить нам! Мы играем в игру, помнишь?

Если честно, Юнги даже забыл, каким был приз. Уже прошло много лет.

— Держу пари, что Чимини знает, — задумчиво говорит он.

Ещё одна пауза. А потом Чонгук признаётся: