Например, цитата из российской прессы: «Известно, что с южных гор до северных морей человек проходит как хозяин» (Нов. Газ. 4–6.10.04 № 73) [Брюханова 2004] воспринимается носителями русской культуры как ироническая, направленная на фальшь патетического утверждения. Однако человек, хорошо знающий русский язык, но не знакомый с песнями советского периода, вряд ли распознает здесь иронию.

Рассмотрим примеры необходимости анализа мегаконтекста для понимания авторской иронии из произведения О. Уайлда «Кентервильское приведение»: «There is no such thing as a ghost, and I guess the laws of nature are not going to be suspended for the British aristocracy…» [Wilde 2007: 5].

(«В природе не существует такого явления, как приведение, а законы природы, я полагаю, действительны для всех, даже для английской аристократии…»)

Для того чтобы авторская ирония была понятна, необходимо обладать знаниями из истории США, а также понимать различия между британской и американской культурой и противоречия, вызванные этими различиями. Автор этого произведения – британец Оскар Уайльд, мягко иронизирует над американцами, полными гордости за свою страну и чрезмерно, на его взгляд, дорожащими своей историей. Герой «Кентервильского приведения» – чересчур уверенный в себе и в могуществе своего государства американец, говоря о законах природы, которые не может отменить даже британская аристократия, на самом деле демонстрирует свое презрительное отношение к Англии и англичанам.

Приведем еще один пример значимости мегаконтекста для понимания иронии:

«In Regency times, the village became a fashionable haunt for the likes of Lady Hamilton, who scandalized polite society with her many suitors. This held dire consequences for Lord Nelson when he wagered drunkenly at the gaming table: «If Lady Hamilton isn't completely faithful to me, and me alone, you can pull my arm off and poke me in the eye with it» [Pattinson 2008: 9]. («В эпоху регентства особенно популярна была леди Гамильтон, которая приобрела скандальную известность благодаря многочисленным поклонникам и любовным похождениям. Это имело серьезные последствия для лорда Нельсона, как-то раз заявившего спьяну за игорным столом: «Если леди Гамильтон не верна мне, и только мне, можете оторвать мне руку и выколоть ею мне глаз».

Авторская ирония в данном тексте скрыта и может быть распознана только теми читателями, которые обладают знаниями о том, что в бою адмирал Нельсон лишился руки и глаза. Таким образом, посвященному человеку становится понятно, что клятва Нельсона является ложной. В данном контексте ирония граничит с «черным юмором», поскольку обыгрываются увечья, что характерно для этого явления.

Что касается межличностной коммуникации, то здесь роль контекста выполняет обстановка общения, отношения между собеседниками, их знания друг о друге и степень близости, различные экстралингвистические факторы. В проанализированных нами интервью нередки ситуации, когда объектом иронии является человек или явление, хорошо знакомое собеседникам (и, возможно, части аудитории), но не известное массовой публике. В этом случае смысл иронизирования остается непонятным для зрителей, а особенно для представителей других лингвокультур, не обладающих необходимыми для интерпретации иронии знаниями, которыми владеет английская аудитория (подробнее примеры рассмотрены в Главе 3).

Несколько слов о ложной интерпретации иронии. Некоторые исследователи, освещая современные изменения в английском языке, указывают на устойчивое употребление некоторых слов в их противоположном значении, что не всегда используется для выражения иронии и сарказма [Виссон 2010]. Эти слова настолько укрепились в речи в этой новой роли, что имеет смысл говорить о появлении еще одного их значения. (Оговоримся сразу, что наблюдения Л. Виссон относятся к американскому варианту английского языка, но описываемые ею изменения быстро распространяются по всему миру и проникают в британский вариант). Особенно неожиданным поворотом смысла отличается, едва ли не повсеместно, молодежный жаргон, замечает автор. Приведем несколько примеров.

В контексте полисемии молодежного жаргона слово sick приходится переводить как «крутой», «классный».

John was sick yesterday— he has the flu. Too bad he couldn't go to the movies with us – that new Italian film was really sick, wonderful acting and so funny! [Виссон 2010:12].

(«Джон был болен вчера – у него грипп. Как жаль, что он не пошел с нами в кино – мы смотрели крутой итальянский фильм, смешной и с прекрасными актерами!»)

Английское Terrific, в прошлом означавшее «страшный, внушающий страх» (террор), сегодня означает «превосходный» (great, fantastic): a terrific dinner at a five-star restaurant; an actor's terrific performance in a play («превосходный обед в пятизвездочном ресторане, прекрасная игра актера в пьесе»).

В течение многих десятилетий Awesome было в переводе чем-то «внушающим страх», «приводящим в трепет» и «благоговейным» (inspiring reverence or wonder):

The Grand Canyon at sunset is an awesome sight, with the play of colors on the enormous cliff [Виссон 2010:12].

(«Большой Каньон в лучах заката представляет собой приводящее в трепет зрелище: игра красок на массивной скале»).

В результате проникновения этого слова в молодежный жаргон awesome употребляется теперь в американском и британском варианте английского языка в смысле «отличный»:

That was an awesome evening, we had so much fun getting together with old friends and singing school songs. («Это была отличная вечеринка, мы здорово повеселились, общались со старыми друзьями и пели старые школьные песни»).

Речевые хамелеоны порой становятся оборотнями или полу-оборотнями. Случается и так, что старое (буквальное) значение многозначного слова остается в живой речи наравне с новым (метафорическим) [Виссон 2010:12].

Таким образом, мы наблюдаем, как первоначальное употребление слова в противоположном или близком к противоположному смысле становится нормой языка, и слово приобретает еще одно значение. Здесь возникает опасность неправильного толкования этого нового значения слова как ироничного, так как в большинстве случаев ирония представляет собой употребление слова в значении, противоположному буквальному, с целью выражения насмешки, недовольства, критики и т. д. Следует отметить, что процесс, описываемый исследователем, – явление, отличное от иронии по смыслу, но сходное с нею по форме выражения.

Действительно, ирония часто становится источником энантиосемии. Антонимические значения, возникающие на основе иронии, могут не только оставаться в пределах контекста, но и закрепляться в слове наряду с исходным, что находит отражение в словаре [Ермакова 2005:122]. Энантиосемия нередко приводит к расширению значения слова или к изменению в сторону закрепления иронического.

Ирония, как уже отмечалось, явление многогранное, которое пересекается с рядом других форм комического, таких как, юмор, шутка, сатира, сарказм и др. Попытаемся определить сходства и различия между данными явлениями, а также то место, которое занимает среди них ирония.

Чувство юмора – национальное достояние каждого народа, оно проявляется в образе жизни и способах взаимодействия с окружающей действительностью, во взаимоотношениях между людьми и, конечно, в языке. Представители разных культур смеются над разными вещами, то, что считается смешным у одного народа, возможно, не вызовет ни тени улыбки у другого. Поскольку юмор является неотъемлемой частью языковой картины мира, необходимо знать и понимать его механизмы, чтобы эффективно общаться. Мы разделяем мнение о том, что одним из условий плодотворного межкультурного общения может быть восприятие и понимание национального юмора [Sousa, Bazenga, Antunes 2009: 9].