Продолжая мысль о делении смеха на две категории, Г. Николсон выделяет семь типов речевых жанров, вызывающих рефлективный смех:

1. Остроумие

2. Сатира

3. Ирония и сарказм

4. Высмеивание

5. Разоблачение претенциозности, такой, как ложное достоинство, помпезность, снобизм

6. Выявление нарушений морали, таких как ложные ценности, самодовольство, тупоумие

7. Более тонкие формы смешного – такие как несоответствие, непоследовательность, для понимания которых необходимо чувство равновесия и утонченность.

Что касается спонтанного смеха, здесь тоже наблюдается определенная градация:

1. Веселье, вызванное либо чувством общего благополучия, либо неожиданным избавлением от страха или разрешением затруднительной ситуации

2. Любая форма игры, включая игру слов, пародию, пан, парадокс

3. Дружеское подшучивание и розыгрыш

4. Гротеск

5. Нечто неизвестное, слишком сложное, либо устаревшее

6. Очевидная форма несоответствия, например, солдаты, сбивающиеся с ритма во время марша

7. Неопасные неприятности у других, такие, как мелкие аварии, зубная боль и морская болезнь

8. Непристойность и шутки на сексуальную тему

9. Явное несовпадение первоначального намерения и результата действия

10. Клоунада и буффонада [Nicholson 2009:78].

Такая классификация не представляется нам удачной, поскольку здесь прослеживается смешение вербальных и невербальных проявлений смешного. Тем не менее, заслуживает внимания утверждение о том, что типы спонтанного смешного не требуют умственного напряжения, реакция на такие ситуации является интуитивной и непреднамеренной; более высокий уровень смеха – рефлективный – подразумевает обдумывание и выражение собственного отношения к сказанному.

Попытку классифицировать смешное предпринимали многие исследователи. Так, М. Войнаровский в работе «Алгоритм юмора» (2003) использует термины «примитивное смешное» и «сложное смешное». Базовые виды смешного, по мнению этого исследователя, подразделяются на следующие группы:

1) притворное смешное – когда человек улыбается или смеется без желания, прилагая к этому сознательное усилие.

2) рефлекторное смешное – обеспечивается срабатыванием безусловного рефлекса.

3) радость – удовольствие или удовлетворение в связи с достижением цели.

4) анике (от англ, unexpected), или рафинированный юмор – особые случаи неожиданности, резко превращающейся в озарение.

5) стеб – особые случаи унижения собеседника.

6) бунт – обретение свободы вопреки известным ограничениям.

По мнению М. Войнаровского, первые три типа смешного вызывают смех и улыбку, но не являются проявлениями настоящего юмора, поэтому их можно назвать «примитивным» смешным. Создание шуток и анекдотов, вызывающих остальные типы смешного, считается признаком остроумия. Это – «сложное» смешное [Войнаровский 2003].

Весьма популярной теорией среди исследователей комического является деление на тонко-комическое и грубо-комическое [Пропп,1997. http://librus4. ilive.ro/vladimir_propp_problemi_ lcomizma_i_smeha_23909. html]. При этом природа «грубого» комизма чаще всего не имеет четкого объяснения. Как правило, сюда относят все, что связано с человеческим телом и его отправлениями, например, обжорство, пьянство, потение. К «низшим», или «внешним», видам комизма в большинстве случаев относят такие фарсовые элементы, как красные носы, толстые животы, словесные выверты, драки и потасовки, надувательства и т. д. К области тонко-комического относятся шутки, остроумные высказывания, тонкая насмешка. Исследователь указывает на нелогичность и несостоятельность такого определения, так как вместо очерченных границ предлагается неопределенная градация. Действительно, исходя из термина «грубый комизм», все вербальные проявления комизма можно считать «тонко-комическим». Мы не можем согласиться с таким определением, так как, как мы убедились в нашем исследовании, часто вербальный юмор находится на низком уровне.

Как видно из сказанного, мы заключаем, что исследователи склонны подразделять юмор на две основные категории – спонтанный, не требующий умственного напряжения, и сложный, связанный с работой по производству и пониманию шуток. Ирония и сарказм относятся ко второй группе. На наш взгляд, заслуживает внимания утверждение о том, что типы спонтанного смешного не требуют умственного напряжения, реакция на такие ситуации является спонтанной и психо-биологической; более высокий уровень смеха – рефлективный – подразумевает умственную работу и выражение собственного отношения к сказанному.

В отличие от юмора, некритического и оптимистичного по своей природе, ирония служит определенной цели – привлечь внимание собеседника к несоответствию реального и идеального. По мнению некоторых исследователей, юмор противоположен иронии, цель которой – не смешить, не развлекать, а, напротив, подчеркивать всю серьезность и даже трагичность положений и ситуаций.

Л.И. Тимофеев толкует иронию как промежуточную форму между юмором и сатирой. По его классификации, юмор принимает явление в целом, смеется над частными недостатками; сатира отвергает все явление целиком; ирония и сарказм занимают серединное положение при такой градации («Ирония это насмешка… сарказм – злая насмешка» [Тимофеев 1976: 388]). По тому же пути идет Ю. Борев: «Ирония – один из оттенков комедийного смеха, одна из форм особой эмоциональной критики, при которой за положительной оценкой скрыта острая насмешка. Ирония притворно хвалит те свойства, которые по существу отрицает, поэтому она имеет двойной смысл: прямой, буквальный, и скрытный, обратный» [Борев 1970:98].

Т.А. Комова пишет, что юмор является более широким понятием, чем ирония. Ирония используется тогда, когда подразумевается противоположное значение слова, чтобы позабавить собеседника или показать свое раздражение. Поэтому, юмор может быть мягким и добрым, с одной стороны, и злым и черным, с другой, если мы имеем дело с неприятной стороной человеческой жизни [Комова 2010:47].

Обобщая перечисленные точки зрения, можно сделать вывод, что многие исследователи сходны во мнении, что юмор является более широким понятием, чем ирония; ирония, в отличие от юмора, часто имеет своей целью критику и насмешку.

Мы склонны лишь частично разделить данную точку зрения. Действительно, юмор представляется нам явлением более широким, чем ирония, затрагивающим разнообразные стороны жизни, использующим больший набор средств выражения. Однако несправедливо было бы сводить иронию лишь к употреблению слова в противоположном значении; она также имеет дело с преувеличением и преуменьшением, выполняет разнообразные функции в процессе коммуникации. Юмор и ирония имеют много общего и в то же время каждое из этих явлений представляет собой отдельный жанр, основное различие которых проявляется в функциональном аспекте.

Иронию часто относят к речевым жанрам юмора и ставят в один ряд с шуткой и анекдотом [Чубарян 1994] или к формам комического наряду с пародией и сатирой [Пивоев 2000]. Безусловно, у шутки и иронии есть сходство. Прежде всего, это небуквальность утверждения, нарушение постулата истинности. Многие исследователи обращают внимание на тесную связь иронии и некоторых разновидностей шутки: «Irony and some kinds of jokes are closely related» [Alba-Juez 1998: 41]. И в шутке, и в иронии есть компонент несерьезности; оба эти понятия – явления контролируемые, имеющие общие функции, например, снятие напряжения, снижение пафоса, а также это – средство объединения людей [Ермакова 2005:19–21]. Однако языковые механизмы шутки и иронии различны. Сфера действия иронии – лексика или текст любого объема, она чужда фонетике и грамматике. Шутка располагает гораздо большими возможностями, она может вообще обходиться без языка. В отличие от иронии шутка не нуждается в специфическом предварительном контексте.