– Что же еще я могу? – прошептал он.

– Очень многое. Ты должен понимать, кто ты, и чем готов жертвовать. Это важно, не торопись. Решение принимать можешь только ты один, поэтому хорошо подумай.

– Я просто хочу, чтобы с Эйданом и его семьей все было хорошо. И чтобы он не уходил больше.

– Это немало, – улыбнулась королева.

Дин удивлялся яркому цвету ее глаз и глубокому звуку голоса, но никак не мог вспомнить, где видел эту прекрасную даму прежде.

– Но это возможно?

– Конечно, если ты справишься с этим.

– А если нет?

– Тогда никто не сможет. Но не спеши печалиться: смерть тоже не так ужасна, как принято думать у людей.

– То есть, либо мы будем вместе и все сложится хорошо, либо мы умрем и все закончится?

– Пожалуй, так. Лучше я не смогу объяснить сейчас, ведь ты еще не готов.

Дин вздохнул и снова задержал взгляд на радужных пузырьках, во множестве усеявших волосы и корону королевы. Разговаривать на глубине было странно, но удивительно спокойно.

– Но вы считаете, что я могу справиться?

– Разумеется. Иначе мы не говорили бы сейчас. А теперь возвращайся к своим, тебе пора. Мы еще увидимся, надзорный, не сомневайся. Я буду в том самом месте, в тот самый час, чтобы подставить руки, когда ты упадешь.

Дин хотел спросить, куда же он должен падать, но пузыри окружили его, заполняя все пространство вокруг, и ничего больше не было видно. Он всплывал, отмахиваясь, а солнечные лучи проникали с поверхности, как светлые нити.

– Он слишком большой, чтобы таскать его на руках, – прозвучал над ухом голос Бретта.

– Дин очень устал. Пусть он спит, вдвоем мы справимся, – отвечал ему Адам.

Дин понял, что его пытаются вынуть из машины, и тут же распахнул глаза.

– Эй, не нужно меня выкидывать, я готов оплатить проезд, – сонно сказал он.

– Вот и отлично, тогда вставай и топай домой на своих двоих, – обрадовался Бретт. – А то ты ни разу не пушинка, чтоб тебя таскать, и с приятными округлостями у тебя не очень-то…

– Ты хорошо себя чувствуешь? – заботливо спросил Адам, помогая Дину выбраться из машины.

– Я чувствую себя грязным, усталым и голодным. Это можно считать нормой?

– Вполне, ведь это поправимо, – Адам улыбнулся. – Иди сразу в душ, а мы пока сообразим еды. Потом поспишь, и все нормализуется.

– А Эйдан? Он уже здесь?

– Кажется, пока нет. Но куда уж тут от него денешься – прискачет скоро.

– Братишка, слушай, ты в натуре завел себе коня? Нет, правда? Я такое только в фильмах для взрослых видел – чтобы прямо с конем, всерьез… – заговорил Бретт, хитрым приспособлением снимая крючок с двери.

– Вовсе не с конем, братец, не завидуй. Эйдан вполне нормальный, ты же видел его, – Дин устало привалился к стене дома. – Извини, у меня нет сил острить.

– Ага-а-а, восемь-восемь! – торжествующе сказал Бретт, толкая дверь. – Вползай, зоофил домашний.

Горячая вода будто смывала с кожи многие мили, делая тело легким, почти невесомым. Дин с наслаждением стоял под душем и испытывал блаженство просто от того, что ему больше не нужно никуда лететь, бежать, успевать.

– Не трожь Гуфи! – пробасил Бретт через дверь.

Дин приоткрыл один глаз, покосился на резиновую фигурку диснеевского персонажа и хмыкнул.

– Если он меня не будет, то и я его не стану…

Громкая возня в коридоре заглушила искрометный ответ брата; могучий топот прогремел по полу и замер у двери ванной. В щель кто-то тяжело засопел.

– Эйдан, – выдохнул Дин, улыбаясь.

Кончики пальцев показались под дверью и тут же исчезли. Кажется, он сел снаружи, прислонившись спиной.

– Ну вот, теперь не пройти тут, – недовольно пробормотал Адам.

Вроде, Бретт ему что-то отвечал, и голос Уилс можно было разобрать, но в голове у Дина звенело от счастья.

Эйдан здесь, с ним. Он больше не уходит и не исчезает, кончилась бесконечная глубина, и дно больше не холодит снизу, сковывая дыхание и замедляя стук сердца. Дин отчетливо понимал, что победил в этом раунде.

Он спешно вытерся и толкнул дверь, придавленную снаружи. Эйдан подскочил, загремев чем-то так, словно у него все еще были копыта, и открылся маленький зазор в коридор. Дин вышел, наступая так осторожно, словно на полу были битые стекла. Ему отчаянно хотелось зажмуриться, чтобы не оказалось, что все это сон, и нет никакого Эйдана на самом деле.

Но тот был.

Он стоял в коридоре, прямо возле ванной, в потертых джинсах и мятой футболке, чуть небритый и лохматый. Босиком. В воздухе висел стойкий запах сигарет, мешаясь с ползущим из кухни ароматом кофе.

Они стояли и смотрели друг на друга, и у каждого не было слов, чтобы начать разговор.

– Нет, вы только посмотрите на них: памятник человеческому бессилию, – буркнул Бретт с кухни.

– Скорее наоборот: выносливости и здравому уму, – поправил Адам. – Дин-то как раз молодцом, это конь подкачал.

– Можно я его убью? – прошептал Эйдан, делая жалобные глаза.

– Нет. Нет, Эйдан, ничего нельзя, – выдохнул Дин, обнимая его. – Сначала секс, потом секс, потом еще немного секса и, конечно же, секс. И только потом можно снять лыжи.

– Э-э-э…

– Не спрашивай.

Дин поймал его губы своими и впился в них, пресекая все попытки Эйдана что-то сказать.

Мелодичный колокольчик Бретта, собранный из консервной банки и здоровенной гайки, оповестил, что кто-то пришел.

– Это пицца! – возрадовался хозяин дома. – Братишка, у тебя есть мелочь?

– М-м-м-м… Да, посмотри в кошельке, он в куртке. Там примерно двадцать баксов мелочью и осталось, – сказал Дин, неохотно отрываясь от Эйдана. – Не могу решить, что я хочу больше: тебя, есть или спать.

– Тут сотня! – заорал Бретт. – Ну, и семнадцать долларов с центами мелочи. Это все мне?

– Здорово, значит, я про нее забыл. Нет, Бретт, оставь ее на месте, я куплю что-нибудь нужное.

– Жадина, – сообщил тот, проходя мимо со стопкой коробок с пиццей. – Я тут их приютил, выселил Лу с дивана и вообще, а они вон чего…

– Если дело в деньгах, то я натаскаю тебе золота или камней, – растерянно вмешался Эйдан, все еще прижимающий Дина к себе.

– Не-а, не в них. Но спасибо, конечно, я учту. Есть идите, зоопарк! – Бретт принялся вскрывать коробки, хватая из каждой по куску. – Горяченькая!

Дин ел, почти не чувствуя вкуса. За спиной шумно дышал Эйдан, иногда касаясь лицом его плеча, и от этого где-то внутри бежали электрические мурашки.

– Предлагаю съездить в супермаркет, – сказал Адам, вздыхая. – Мало корма для утки, закончились яйца, крупы, нет овощей.

Бретт закивал, запихивая в рот недоеденный кусок.

– Тофно, я и фам хофел префлофыть!

– Мы… - начал было Дин, но Адам его перебил.

– Ты отдыхаешь. Прямо сейчас идешь спать, ясно? Не хватало только, чтобы ты заболел.

Эйдан позади ощутимо вздрогнул.

– Действительно, Дин, мы все устали. Даже я, хотя мне положено быть повыносливее, – сказала Уилс. – Поспи, и Эйдан с тобой останется. А я в отель, там удобно.

– Эй, я и не собирался спорить, – улыбнулся Дин. – Хотел сказать, что вот-вот засну прямо здесь, поэтому вряд ли осилю поездку…

– Вот и хорошо, – Адам собрал пустые коробки, а остатки сгрузил в одну. – Иди спать.

Пока они собирались, Дин уже начал очень медленно моргать: закрывал глаза, а открывал через пару минут. Он не был уверен, что звук захлопнувшейся двери ему не приснился, и не знал точно, настоящий ли Эйдан поднял его на руки и понес прочь.

– Мне все еще кажется, что это сон, – пробормотал он.

– Это и есть сон. Не разговаривай, ты устал, – ответил ему черный конь с гривой из морской пены.

– Хочу тебя. И чтобы ты больше не исчезал. Так больно было…

– Я не исчезну. Теперь до конца жизни буду замаливать вину. Я ведь правда думал, что так лучше…

– Не может быть лучше, когда всем плохо. Это какое-то очень хреновое добро.

Голова Дина коснулась подушки, плывущей поверх слабых волн; вокруг кровати негромко плескался океан. Конь зыркнул мерцающими глазами и вздохнул.