Чем дальше находился Дин, тем труднее было дышать. Эйдан почти все время плавал в море, не находя покоя. Его преследовали видения счастья из прошлого, перемежаясь с ужасными картинами гибели Дина. Чаще всего повторялся кошмар, где Эйдан выносит его из моря на себе, но надзорный не дышит. Лежит на прибрежных камнях, весь мокрый, волосы в соли и слишком тяжелы для ветра, а в груди у него спит вечное море.

Эйдан понимал, что рассудок покидает его. Он надеялся, что смерть станет быстрой, но теперь осознал, что должен получить наказание за свои грехи прежде, чем волны растворят его тело, а душа отправится в Ад.

Дни без Дина казались вечностью, ведь он утратил счет времени. Поэтому Эйдан не удивился, когда уздечка на нем дернулась и перед мысленным взглядом всплыла картинка, где Дин стоял перед зеркалом в надетом ритуальном венке. Кажется, он собирается связать жизнь с кем-то там, на далекой земле, где его родные места, и зима с летом перепутаны местами…

Эйдан выл и бесновался в море, пытаясь унять поднявшуюся боль. Все идет правильно, он так и хотел. Прекрати, глупое сердце, не боли! Хотя, может, это смерть подходит? Услышать бы Дина напоследок, пожелать счастья…

С трудом соображая, Эйдан нашел телефон и включил. Куча вызовов от Дина. Несколько сотен. Эйдан позвонил в ответ и услышал: “Абонент не отвечает”. Один раз, другой, десятый.

Эти, остальные, они кричали, чтобы Эйдан не переживал, Уилс все выяснит. Будто она могла выяснить то, что нужно ему: передать голос Дина, описать его чувства. Счастлив ли он, или делает это, потому что вынужден?

Эйдан лежал на воде и смотрел в небо. Ему казалось, что он видит сквозь галактики и далекие миры, но при этом не может вспомнить морщинки в углах глаз любимого человека. Кто-то пытался его схватить и вытащить на берег, но Эйдан яростно отбивался, и его оставили в покое. Так он и покачивался, пока в голове было пусто – только небо, море, и тонкая черта горизонта между ними. Решение плыть к Дину пришло легко и удивительно просто. Эйдан даже пожалел, что раньше не додумался до этого - когда у него было больше сил. Сбежать от наблюдателей было несложно: он постепенно отплывал, а потом ушел на глубину и там развернулся в сторону моря.

Эйдан понимал, что у него не получится проплыть через полмира сейчас, поэтому он добрался до временного дома, запаял в пакет вещи, паспорт и деньги, и уже с этой ношей направился в сторону Британии. Он думал, что вполне сможет провести сколько-то часов в самолете, просто сидя в кресле и поглядывая в окно, но перед выходом на сушу все же напился воды так, что она едва не лилась из ушей. По пути несколько раз ему казалось, что кто-то плывет позади, но таинственный преследователь не торопился показаться, и Эйдан решил, что это вполне могут быть галлюцинации.

Выбравшись на берег, он поспешил в аэропорт, разобрался в расписаниях и взял себе билет до Окленда с пересадкой в Сеуле. Эйдан был настроен весьма решительно, даже силы, казалось, стали возвращаться к нему, а задержка самолета на два часа ничуть не расстроила. Скоро он увидит своего Дина!

Эйфория схлынула, когда самолет стал набирать высоту. Стало страшно, и Эйдан уже не хотел смотреть в иллюминатор. Воздух в салоне был сухим и искусственным, ему вскоре захотелось пить. Эйдан высыпал немного соли в стакан с водой, глотнул и понял, что это не сработает. То ли соль была не та, то ли для создания морской воды нужно что-то кроме соли, но он отдельно ощущал эти вкусы, и всасываться ненастоящая вода не желала. Эйдан запаниковал. Впереди были еще как минимум семь часов лета, а он уже очень нуждался в подпитке. Можно было, конечно, подкараулить у туалета кого-нибудь, например, вон ту симпатичную девушку, и она даже пикнуть не успеет, когда острые зубы вонзятся в ее горло, вскроют грудь, доберутся до мягко вздрагивающего сердца…

Эйдан с усилием отогнал эти мысли и съежился на своем месте. Даже думать о таком нельзя, ведь он летит к Дину! Вспомнить бы, как спят люди, уснуть ненадолго, забыться…

– Вам плохо, сэр? Вы горите! – стюардесса тронула его за плечо и тут же убрала руку.

– Да, что-то не очень, – с трудом ворочая языком, признался Эйдан.

– Вы общались с нездоровыми людьми в Лондоне?

– Нет. Я думаю, я простыл. Купался до отлета, наверное, зря.

– Я поняла, сэр. Хотите парацетамол?

– Нет, спасибо, у меня аллергия на лекарства. Я посплю, – наврал Эйдан, чтобы его оставили в покое.

На время это помогло, но вскоре стало еще хуже. Эйдана заметно трясло, температура продолжала расти. Он чувствовал, как иссыхается внутри, но совсем не испытывал страха. Увидеть бы Дина, только бы успеть!

Посадку он почти не помнил. Кажется, стюардесса подходила несколько раз, а под конец сказала, что в аэропорту его ждут медики. Вот они удивятся…

Эйдан шел и не чувствовал ног. Он почти перестал видеть: все заволокла мутная пелена. Кто-то – кажется, та самая стюардесса, – вел его под локоть, то и дело повторяя:

– Сюда, пожалуйста. Смотрите под ноги, сэр. Сейчас вам помогут…

Он засмеялся бы в голос, но горло не слушалось. Эйдан знал только, что ему надо в море. Как угодно, только окунуться в соленую воду – иначе он не успеет увидеть Дина. Мир померк, растворился в темной глубине, напоследок махнув ярким бликом лакового блеска облицовочной плитки и взвизгнув чьим-то азиатским голосом. Темнота была как горячая вата: мягкая и вязкая. В ней слышался отдаленный шум моря, а Дин – его родной, любимый Дин – был рядом, расположился на песке у прибоя, и пытался напоить Эйдана соленым чаем из игрушечного сервиза. Стало вдруг легко и тихо, боль отступила и сушь больше не жгла, а голова Дина казалась светящейся и золотой. Еще ничего толком не понимая и не различая явь и забытье, Эйдан почувствовал, что теперь все будет хорошо.

Карл.

Крэйг был хороший парень, хоть и голубок. Он бы не стал просить без надобности, Карл хорошо это понимал.

– И что за человек? – он лениво сплюнул в воду и полюбовался получившимися кругами.

– Надзорный. Потому я и волнуюсь.

– Что, прямо О’Горман? Настоящий?

– Настоящее не бывает. Проверять будешь? – Крэйг с неодобрением посмотрел на море.

– Конечно. Но, думаю, просто из интереса. Я согласен, поживу у вас в доме пока, место удобное, тихое, еды навалом.

– Круто. Мы на связи, если что, не заскучаешь.

– По рукам.

Карлу нравились люди. Они были понятными, суетливыми, немного смешными. Редко кто из них проявлял глубину души или творил что-то, от чего сбивалось дыхание. Жить рядом с людьми удобно, ведь они до последнего не будут замечать ничего необычного, а если и заметят – то дальше слухов не пойдет. А еще еда. С тех пор, как Карл распробовал их яства, он уже с трудом мог есть то, что попадалось ему в море. Так что в предложении Крэйга он усматривал одни только плюсы.

– Слушай, мне нравится этот ваш надзорный. Кажется, он неплохой человек.

– Наш Дин-то? Да вообще мировой, – Крэйг усмехнулся. – Потому и прошу присмотреть – жаль будет его потерять.

– Тогда зачем Эйдан от него отказался? Я думал, они повздорили.

– Да не, тут такая штука…

Они сидели на ночном галечном берегу, укрывшись от морских волн за обломком скалы. Крэйг притащил откуда-то ящик гиннеса и коробку хрустящих галет. Рассветы в июне ранние, так что рассказ едва уложился в темное время. Восток стремительно светлел, Карл задумчиво крошил в пальцах мягкие меловые намывы, вынесенные на берег последним штормом.

– Он ничего не сказал, Крэйг. Ни одного дурного слова, хоть с ним поступили очень жестоко. Этот человек сильный, он многое сможет со временем. Эйдан… ошибается.

– Я тоже ему говорю, что нельзя им расставаться, – Крэйг неловко подобрал ноги и сморщил нос. – Но он упрямый. Дурак.

Карл уже тогда знал, что постарается помочь. Просто потому что прежде не встречал у людей такой привязанности к кому-то.

С каждым днем он узнавал Дина немного больше, и все сильнее удивлялся. Он отличался от деревенских и городских жителей, от детей и взрослых, от мудрых стариков. Дин казался простым и понятным, но его образ мыслей не походил ни на чей больше. Каждый раз, когда Карл думал, что все понял, надзорный удивлял его, проявляя все новые стороны характера. Этот человек был достоин большего.