– Спасибо тебе, друг. Думаю, я справлюсь, все снова будет хорошо. Мне просто нужно немного времени.

В глубине души Дин догадывался, что ничего уже не будет, как прежде: уход Эйдана оставил огромную пробоину в груди, и, хотя ее не было видно, она мешала ходить, спать и даже дышать. Эту рану можно было скрыть, заложить тяжелыми камнями забот или скрыть под цветами волшебных сказок, но от этого она не становилась ни меньше, ни спокойнее.

– Это из-за кого-то, кого ты встретил там, да? Поэтому ты приехал один, взяв соседа за компанию.

– Да. Но это ничего, Джаред. Сам знаешь, случаются неудачные отношения. Это просто нужно пережить.

– Знаю конечно. Просто… необычно видеть тебя таким. Я бы сказал, что все до сих пор очень серьезно.

– Ты прав, – вздохнул Дин. – Поэтому я и должен вернуться. Мне нужно закончить это каким-нибудь образом, иначе оно не даст мне спокойно жить.

– Ох… что ж… если вдруг тебе захочется насосаться пива до соплей, подраться, поговорить или даже посмотреть слезливых фильмов – я готов составить компанию. Ты же знаешь об этом, да?

– Спасибо. Уверен, на такие жертвы идти не придется. Разве что насчет пива, – улыбнулся Дин.

– Так чего же мы ждем? – подмигнул Джаред.

Он притащил из машины ящик баночного пива, и друзья уселись с ним на выпирающей из песка скале. Они смотрели на бесконечные волны, пили и говорили обо всем, что не успели обсудить за прошедший год. Как-то незаметно рядом нарисовались Бретт и Адам, а баночное пиво сменилось бутылочным. В начале сумерек невесть откуда взявшийся Эммет расставил вокруг факелы на длинных бамбуковых ногах, втыкая их прямо в песок, чтобы набегающие волны омывали подножия и уносили с собой в море отголоски искр. Бен пытался играть на тамтамах и уверял, что в самокрутке у него только чистейшие кактусы, никакой травы. В перерывах между музицированием он рассказывал, как отличать хорошее пиво от плохого по звуку пробки или ключа алюминиевой банки. Кто-то еще травил байки, кто-то учил Адама маорийскому пению, Джаред, обмотавшись пледом до самого носа, выкладывал из пустых бутылок и банок прямо на песке имя своей невесты. Дин полулежал на камне, кутаясь в клетчатое одеяло, и думал о том, что это самый странный мальчишник, на котором ему довелось побывать.

Ближе к полуночи кого-то посетила идея запалить костер, и отделившаяся группа товарищей из тех, кому было пожарче, оперативно собрала по пляжу высушенных коряг и всякого мусора. Вскоре языки пламени уже взмывали в небо, отражаясь в волнах теплыми бликами. Дин не заметил, когда приехал Тим, но именно он притащил мясо и длинные палки, чтобы насаживать куски и жарить над огнем; теперь запах мог бы поднять голодных мертвецов в радиусе нескольких миль. Откуда-то взялись хлеб, острый кетчуп и овощи, в машинах вразнобой пели магнитолы, настроенные на разные волны. Пикник продолжался почти до утра, несмотря на прохладную погоду, расходиться начали только на рассвете. Бен устроился спать прямо на пляже, завернувшись в десяток пледов, Эммет и Тим, как самые трезвые, уехали на машине последнего, кто-то еще, кого Дин даже не запомнил, ушел пешком, через дюны. Адам дремал, положив голову на плечо Бретта, который сосредоточенно резался в тетрис на смартфоне.

– Хорошо посидели, – сипло прошептал Джаред откуда-то снизу.

Дин перегнулся через край скалы и увидел, что тот лежит на песке, глядя в светлеющее небо.

– И полежали тоже неплохо, – хмыкнул он.

Легкий хмель в голове звенел и тянулся липкими мыслями, ничего не хотелось делать – только торчать тут и смотреть на бесконечные волны.

– Может, по домам? – обиженно взревел Бретт, судя по всему, проиграв телефону.

– Может, – благодушно кивнул Дин.

– Давайте, – сонно отозвался Адам.

Они проспали почти до вечера, а песок из одежды, волос и ушей вымывали еще несколько дней.

Торжество планировали проводить в загородном домике, вдали от трассы и городского шума. Любимые цветы Лисси оказались кустарником, густо покрытым цветками нежного желтовато-зеленого оттенка, и росли они тут повсюду, составляя живую изгородь и обрамление дорожки, ведущей к морю. Лучшего места для свадьбы нельзя было и представить, минус и подвох всего этого райского великолепия нашелся только один: отсутствие мобильной связи и интернета. Положение между двух высоких скал полностью блокировало все сигналы, Джаред уже облазил все вокруг и убедился в этом. Дин считал, что это даже хорошо, ведь никого не побеспокоят звонки и неприятные новости в такой важный момент.

Ездить по серпантину и обратно приходилось по нескольку раз в день: привозили украшения, свечи, продукты с большим сроком годности, пледы и подушки, сменные носки, халаты, полотенца. Многие гости хотели остаться на пару дней, и для них арендовали номера в мотеле наверху. Джаред старался предусмотреть все.

Лисси выглядела очень счастливой, хотя они и без всякой свадьбы много лет жили вместе с женихом. Дин понятия не имел, хорошо ли прошел девичник, но отчего-то был уверен, что все происходило совсем не так хаотично, как у них. Он заехал чтобы забрать какие-то вещи Лисси, и попал на последнюю примерку ее платья.

– Не помешал? Джареда со мной нет, невеста может не бояться.

– Ах, Дин, чего тут бояться, – вздохнула Лисси, улыбаясь. – Куда страшнее дети с шоколадом.

– О, Дин, здравствуй! – Мишель вышла из соседней комнаты с венком невесты в руках. – Как твой приятель, нравится ему у нас?

– Да, завидует даже. Говорит, здесь зима как дома лето, курорт!

– Ну нет, Мишель, он все еще слишком торчит, – вмешалась Лисси, осмотрев венок.

– Ничего он не торчит, – взвилась за стенкой Ферн.

Через секунду она показалась в дверях с ворохом обрезанных листьев, веточек и цветов, обрезанных с первоначального варианта венка.

– Ну взгляни сама, – Лисси надела украшение на голову и повернулась. – Он все еще слишком разлапистый.

– Тебе нужно было заказать терновый венец в таком случае, – Ферн уперла руки в бока и встала в угрожающую позу.

– Лисси, мне кажется, уже хорошо смотрится, – осторожно присоединилась Мишель. – Правда же, Дин?

– Отличный венок, Лисси, в чем проблема? – поддакнул он.

– Проблема в том, что даже на тебе он будет смотреться лучше!

Невеста встала из-за зеркального столика, сняла с головы венок и напялила на Дина. Он рассмеялся и взглянул на свое отражение. В тот же момент дыхание перехватило, в груди что-то сжалось, а тяжелая глыба, лежавшая там с самой весны, ухнула вниз.

– Что случилось, Дин? – тихо спросила Мишель.

– Тебе плохо? – Ферн копалась в сумочке. – У меня с собой есть аптечка…

– Н-нет, все нормально, – ответил Дин, обалдело глядя на свое бледное лицо в отражении. – Подумал, что это примета плохая.

Он вернул венок Лисси, отломив один бутончик, чтобы изменить украшение.

– Теперь все в порядке. Что я должен забрать?

Унося две коробки с вещами, Дин слышал, как девушки снова обсуждают венок. Лисси была решительно настроена сочетаться браком, имея минимум цветов в волосах.

Неприятное ощущение все еще давало о себе знать тупой ноющей болью где-то в глубине, словно Дин сдвинул давно лежавший на дне камень, и ил никак не может зарастить его след. Что-то произошло с Эйданом? Что-то плохое?

Он попробовал набрать его номер, но тот предсказуемо был отключен. Что еще можно сделать?

Вернувшись в дом Бретта, Дин поделился своими опасениями с Адамом.

– Да, возможно ты чувствуешь то, что происходит с ним. Наверное, Эйдан злится, что ты уехал всерьез, не возвращаешься, – сказал тот, задумчиво почесывая нос.

– Это не было похоже на гнев, – возразил Дин, вспоминая. – Скорее на… горе. Ужасное горе, понимаешь? И если у меня это был только отголосок, то у него просто страшно представить.

Он сел на диван и задумался, но вдруг резко вскочил.

– Как я сразу не подумал? Что если с кем-то из его семьи случилась беда?

– М-м-м… Не думаю, – Адам пожевал губами. – Скорее всего, он тоскует по тебе.