Сказав это, Ричард протянул Дину округлый сверток. Тот оказался на удивление тяжелым и прохладным. Под несколькими слоями упаковочной бумаги обнаружился плоский и округлый белый камень с отверстием посередине. С виду он был обыкновенным, но коснувшись пальцами поверхности, Дин явственно услышал шум волн и почувствовал брызги на лице.

– Что он делает? – шепотом спросил он.

– Ничего особенного, это слуховой камень. С его помощью можно слышать того, кого ты любишь, если он родом из моря. Я хотел найти поменьше, но в воду особенно не влезешь, сам понимаешь – холодно. Зато с большого камня не только слышно должно быть. Работает, скажи мне?

– Да… да, Ричард, работает! Я слышу море и ощущаю брызги волн.

– Наверное, он плывет сейчас. С ума сойти, Дин, как я раньше не замечал этого? Ведь Эйдан так похож на коня!

– Похож, – улыбнулся Дин, мучительно вслушиваясь.

Он хотел убедиться, что действительно разбирает стук сердца среди плеска волн. Это могло быть игрой воображения

– Ох, думаю, Адам этот подарок не оценит. Но мы с Эйданом расстались, помнишь? Он вроде бы бросил меня, – нерешительно сказал он, наконец.

– Правда? Я почему-то так не думаю. Недобросил, значит. Или он бросил, а ты нет – да много всего может быть. Мне не нравится знать, что ты тоскуешь, и я подумал, что камень может помочь сдвинуть ситуацию с места. Хоть куда-то. И Грэм так считает: что угодно делай, только делай что-нибудь, Дин. Иначе тоска сгрызет тебя изнутри.

В его словах было много правды и боли разом, хотя Дин понимал, что Ричард очень старается сказать это мягче.

После ухода Ричарда Дин попытался вновь поймать настроение для уборки, но оно, похоже, безвозвратно ушло. Мысли теперь все время крутились вокруг слов Ричарда и его белого камня. Тот тихо лежал на столе, а Дину чудилось, что сквозь отверстие все еще слышится шум волн. Кое-как закончив мыть лестницу в подвал, он устроился на диване с камнем на коленях.

– Посмотрим, сможешь ли ты мне помочь.

Дин не знал, работают ли слуховые камни в обратную сторону, но очень хотел верить, что Эйдан почувствует его, даже находясь далеко в море. Он приложил пальцы к холодной поверхности, обточенной волнами за долгие века, и закрыл глаза.

Поначалу стало совсем темно, но потом картинка немного прояснилась, словно кто-то другой открыл за Дина глаза, но видел иначе. Изменились оттенки, а кроме формы и цвета предметы обрели температуру, плотность и отзывчивость, видимые глазом. Объяснить это сложно, нужно именно увидеть, чтобы понимать. Дин сразу сообразил, что не сможет описать это новое чувство словами.

Вокруг был сумрак, словно уже темнело. Вода густо пахла йодом и водорослями, пряча теплый кровяной аромат на самом дне. Брызги вязкой пены срывались с гребней волн и лепили в лицо, Дин зажмурился от неожиданности, а потом полностью погрузился в воду. Плыть в глубине было не сложнее, чем по поверхности. Вода мягко обтекала все тело, гладила плечи, расчесывала волосы. Это ощущение отчасти было знакомо: оно напоминало Дину тот далекий день, когда Эйдан впервые взял его с собой в море. А сейчас… камень давал хотя бы почувствовать, что они плывут вместе.

– Эйдан, – вздохнул Дин шепотом. – Я бы так хотел обнять тебя сейчас. Все бы отдал за то, чтобы было все как раньше, все-все.

Он вдруг ощутил легкий спазм внутри, а конь в море резко пошел на глубину, словно потерял контроль над телом.

Дин испугался и быстро убрал руки с камня и понял, что сидит в своей гостиной без света, что снаружи темнеет, а море шумит внизу, под обрывом. Если Эйдан и мог слышать его, то все равно находился сейчас очень далеко отсюда. Помочь ему Дин не мог, только надеяться, что все обошлось.

– Уже почти ночь, – сам себе сказал Дин, чтобы немного успокоить сердце, колотящееся почти в горле.

Он встал с дивана и зажег свет. Спустя несколько секунд включился маяк, и стало видно, что снаружи идет дождь. Луч прожектора прочесывал его, как золотистые волосы, обстригал кончики, и те яркими брызгами падали в море.

Дин вздохнул, когда понял, что пытается рассмотреть в волнах длинное лошадиное тело, и отошел от окна. Обед давно провалился куда-то, желудок жалобно заурчал. В холодильнике лежали колбаски, которые Дин собирался поджарить, и он решил, что сейчас самое подходящее для этого время. С таким уровнем стресса за фигурой можно не следить. За шипением масла вызов скайпа не было слышно вовсе, и Бретту пришлось дважды перезванивать.

Дин услышал звонок, когда погасил огонь под сковородкой и залез в холодильник за бутылкой пива.

– Привет, братишка! Спиваешься там потихоньку? – Бретт кивнул на бутылку, которую Дин все еще держал в руке.

– Ужинаю. Ты что так рано?

– Нет, вы только посмотрите на этого типа: ему родной брат звонит с утра пораньше, с риском для жизни и здоровья, а он еще и недоволен!

– Да доволен я, доволен, испугался просто, что случилось что-нибудь.

– Ну тут ты прав, старик, случилось. Точнее, собирается, и я звоню как раз на эту тему. Угадай что! Угадай вот, попробуй!

– Э-э-э…

– Ай, забей, все равно не угадаешь никогда. Наш Джаред-то что отколол, прикинь: они с Лисси пожениться решили! Вот прямо да, официально, представляешь? После всех этих совместных детей, собак и еще бог знает чего, они хотят церемонию с платьями, венками и всем прочим. Я ему говорю: друг, вы бы подождали до ровного счета, хотя бы до пяти детей или мопсов, а то как-то несимметрично получается – так он мне чуть нос не разбил. Ну, понятно, нервничает. В общем, ты как хочешь, но на свадьбу прилететь должен. Я тебе заранее сообщаю, потому что Джаред настроен очень решительно, так и знай. Он будет тебе звонить и приглашать лично, и отказа не примет. Сказал, что если ты станешь упираться в свою историческую родину, он поедет за тобой и привезет в Окленд в чемодане, связанного и с кляпом во рту.

Дин хихикал, даже не пытаясь вставить слово: по опыту знал, что пока Бретт не выговорится, это бесполезно. Наконец, тот вывалил основную часть информации и замолк, чтобы отдышаться.

– Это отличные новости, Бретт, и перспектива прилета в Окленд меня не пугает. Я все равно думал навестить вас, придурков, да и по родителям соскучился. Когда торжество?

– Что?

– Ну, дата свадьбы. Когда ехать-то?

– Ох, черт, Дин. Я про дату не спросил. А чего ты так быстро согласился? Я специально позвонил пораньше, чтобы часа два тебя поуговаривать. Слушай, ну так нельзя, ты мне весь кайф обломал, – Бретт надулся.

– Так, погоди, я сейчас возьму свой ужин, и ты будешь меня уговаривать, хорошо? – воспользовался паузой Дин.

Он сбегал за тарелкой с колбасками (они как раз немного остыли), поставил перед ноутбуком, и, сделав солидный глоток пива, улыбнулся в камеру.

– Я готов!

– Мне уже не интересно. Ты большой специалист по обломам, Дин, поэтому с тобой всегда было скучно играть.

– Тебе было скучно, потому что ты слишком часто выпадал из кроватки. Ладно, я все равно рад с тобой поболтать, братишка.

– Вот это другое дело, – оживился Бретт, забыв обидеться на шутку. – Слушай, а я не отвлекаю? Ты один?

– Один, – Дин невольно вздохнул. – Все так же.

– Блин, я думал, что вы помиритесь. По всему должны были уже.

– Наверное, что-то не так. Я не знаю, Бретт, я совсем не вижу Эйдана.

– Плохо. Я же вижу, ты все еще грустишь. Как же тогда свадьба и все такое? Я думал, вы парой будете…

– Значит, я буду один. Или туда пускают только парами?

Дин постарался улыбнуться, хорошо понимая, что Бретт вовсе не хотел сделать ему больно. Где-то внутри стыло потянуло, завыло беззвучно, захотелось накрыть голову руками и свернуться в клубок. От улыбки сводило лицо.

– Нет, ну чего ты говоришь-то! Джаред тебя в любом количестве рад видеть. Да и остальные, – торопливо заговорил брат, приближая к камере дружелюбный нос. – А хочешь, друга с собой бери.

– Друга?

– Ну да, того смешного парнишку с носом и в свитере. Он наверняка за забором своей деревни-то не был, а тут сольется в экстазе с местными овцами, мир посмотрит. Вроде же, он веселый, а?