– Дин? Ты забыл что-то?

Ири подбежала и ткнулась лбом в колени, это было неожиданно приятно.

– Да, забыл. Хотел спросить: может ли со мной что-то случиться, что я перестану быть человеком?

– Ну… да, конечно, – Карл явно не ожидал такого вопроса. – Многие люди перерождаются в море, становятся другими. Или ты про фей спрашивал?

– Нет, про море интересно. Для этого надо утонуть? Другого пути нет?

– Не только, что за глупости. Можно жертвовать, предлагать обмен, заключать сделки. Проще всего обратиться напрямую к…

Глухой шум и последовавший за ним грохот прервали речь Карла, они с Дином разинув рты уставились на темные окна запертого дома девочек. Нигде ничего не двигалось и не гремело больше, Ири склоняла голову набок, прислушиваясь.

– Что это было? – шепотом спросил Дин.

– Наверное, рухнуло что-то из мебели. Или, может, чайки освоили чердак? – нахмурился Карл. – Я недавно выгонял овцу из башни маяка, так она возвращалась несколько раз!

– Сочувствую. Ладно, я пойду, пока и твоя мебель тоже не взбесилась от моего присутствия. Спасибо за ужин и беседу еще раз.

– Дать фонарик с собой?

– Нет, я дойду: луна поднимается.

Дин шел, забыв про камеру на плече и красивые пейзажи. Он думал о том, что успел сказать ему Карл: можно стать кем-то другим, не быть больше слабым человеком, который умирает от общения с жителем моря. Нужно просто найти способ… заключить сделку. Море мягко серебрилось под лунным светом. Сверху оно казалось спокойным и тихим, но в глубине под многотонным слоем воды скрывались тайны, о которых большинство людей и не подозревало. Дин пока не знал, как он будет искать Эйдана и заставлять его вернуться, но в его нынешнем существовании теперь появилась какая-то цель.

Дома было душно. Дин распахнул окно и какое-то время прислушивался к шуму моря. Поднимался ветер, облачный фронт подошел гораздо ближе и теперь просматривался даже из комнаты. Кажется, можно было различить даже запах дождя, но Дин не слишком доверял своему носу.

Пора было ложиться спать, и усталость давала о себе знать тенью головной боли и апатией, но Дин боялся уснуть и снова увидеть… что угодно, если честно. Он так устал от этих снов, рвущих остатки души на части, что проще было дождаться утра, просиживая часы в интернете. О работе с фото не могло быть и речи: усталые глаза с трудом различали контуры на мониторе, не говоря уже о тонких переходах цвета и мелких деталях. Сидя на кровати и бесцельно выдвигая ящики комода, Дин наткнулся на шкатулку, подаренную Адамом на день рождения. Она пострадала после встречи с Весенней королевной, но Адам ее успешно починил, хотя у Дина с тех пор не было повода ее достать и использовать.

Все ключики были на месте; Дин пробежался по ним пальцами и зацепился за самый крайний внизу. По размеру он был меньше прочих и напоминал сухую веточку. Ключ плотно сидел в своем гнезде и проворачивался туго, но на каждом обороте издавал тихую ноту. Наконец, тихий щелчок оповестил Дина о полном заряде. Шкатулка ласково зажурчала, как вода на перекатах. Звуки основной мелодии слышались словно издалека, постепенно приближаясь. Низкие и глубокие ноты, похожие на голос виолончели, уступали место изящной вязи музыки флейты, а за их разговором кто-то тихо касался натянутых струн.

Дину вдруг стало трудно дышать. Тяжелый ком, стоявший в груди с того самого дня, поднялся в горло и начал горчить, заставляя часто сглатывать. Оставив шкатулку петь на комоде, Дин вышел в гостиную, оттуда – на кухню. Удивительным образом музыка не сделалась тише, словно окутывая его. На глаза попался веселый рядок чашек на стене, тех самых, любимых. Синяя – для Дина, желтая – для гостей, а красная…

Дин увидел, как растекается картинка перед его глазами: поплыл светлый абажур лампы, чашки превратились в цветные пятна, а горечь из горла поднялась выше, заполняя голову.

Серебро медленно тонуло в морской воде, уходя до рассвета. Мягким одеялом туч укрылись звезды, а дождь вышел на берег и стал топтаться по камням и ночной траве, падать с крыш и прятаться в холмах. В укромных трещинах скал спали горластые чайки, дневные феи видели сладкие сны в своих кроватках, а ночные танцевали под дождем. Вздрагивала, прислушиваясь к звукам снаружи, капризная леди Мариан, в домике у маяка Ири положила голову на колени Карла; росла трава, наливались силой бутоны цветов, яблони набирали завязи для будущих яблок… Где-то не спал черный конь, касаясь грустной головой холодной стены. Где-то плакал за столом его человек, спрятав лицо в ладонях, и только море спокойно дышало, поднимая и опуская свои послушные волны.

Дин не заметил, как уснул – прямо так, сидя за столом и уложив на руки тяжелую голову. Музыка из шкатулки постепенно затихала, пока ключик с последней нотой не вернулся в свое гнездо. Возможно, тонкая магия фей не могла излечить все болезни души, или поднять с глубины утонувшего, но она, по крайней мере, научила его дышать под водой.

Адам пришел с утра, под проливным дождем. С ним были большой старый зонт и корзинка с завтраком.

– Мокрое утро! – радостно возвестил он, стуча в дверь. – Могу ли я войти и немного обсохнуть?

Дин сонно заморгал, поднимая голову от столешницы. Спина затекла в неудобном положении, и он добрался до двери, постанывая и хромая.

– Привет, Адам.

– Ох, ты что-то неважно выглядишь. Пили с Карлом вчера вечером? – строго спросил он, снимая плащ.

– По бутылке пива выпили. Не в этом дело: похоже, я заснул за столом.

– Заработался или тосковал? – Адам спрашивал серьезно и деловито, как доктор на приеме.

– Слушал твою шкатулку, – криво усмехнулся Дин.

– Правда? Ну, тогда я спокоен, все хорошо.

Из корзины появились яйца, тосты, масло и банка апельсинового джема. Дин, зевая, взялся варить кофе.

– Ты так уверен в этой штуке, что не сомневаешься в ее пользе.

– Совершенно верно. Для тебя это полностью безопасная вещь, ведь ее делали специально. Коробки с мечтами всегда работают только для одного человека, так уж повелось.

– Коробки с мечтами, – повторил Дин. – Она может исполнять мои?

– Нет, она работает иначе: заставляет тебя самого исполнить их, помогает найти путь, принять решение.

– Магия фей такая магия, – Дин пожал плечами и улыбнулся.

Он не знал, что произошло ночью, но чувствовал он себя куда лучше, будто с души упал тяжелый груз.

– Кстати о феях… раз уж ты в курсе относительно своих соседей во все стороны, я подумал, что тебе будет интересно посетить праздник в честь Солнцестояния. Там не будет обычных людей – только те, в чьих жилах течет кровь старших народов.

Адам ловко орудовал ножом, намазывая масло и джем на тосты. Дин смотрел и уже в который раз думал, что попал в сказку: где еще сосед за завтраком может пригласить на праздник фей?

– Конечно, мне интересно! Но могу ли я там быть – раз ты говоришь, что людей не будет…

– Я сказал, обычных людей не будет. Большая разница, Дин.

========== Глава 9 ==========

Праздник в честь Солнцестояния должен был состояться, разумеется, вечером двадцать первого июня. Адам уверял, что Дину совсем не нужно ничего делать для этого, готовиться и выдумывать.

– Многие, конечно, разоденутся, ты сам увидишь. Особенно лесные жители – те вообще приходят, кто во что горазд. Но ты-то интересен как ты сам есть, а не своей одеждой или особенными умениями. Хотя, камеру лучше возьми, могут быть интересные кадры.

Легко сказать – возьми камеру! За недели тоски у Дина накопилась целая гора неразобранных фото. Часть он сливал на жесткий диск, чтобы освободить карты памяти, часть так и хранилась на них, и теперь он понятия не имел, где находится какая съемка. Прежде Дин не запускал так свою работу, но в последнее время его организм автоматически давил на кнопку фотоаппарата, словно это была какая-то защитная реакция, а вот душевных сил на обработку фото не оставалось. Сейчас на улице шел дождь, а праздник только через несколько дней – самое время взяться за работу, которую так долго откладывал. После ухода Адама, Дин наделал бутербродов, чтобы не отвлекаться на готовку, залил себе термос зеленого чая и устроился в гостиной. Пока на экране мелькали плавные линии холмов, улочки города, садовые растения, овцы и люди, все шло хорошо: там немного вытянуть цвет, здесь – убрать лишнюю травинку, подправить тень, заострить акцент. Но стоило в кадре появиться морю и окрестным скалам, и Дин ничего не мог с собой поделать: бесконечно увеличивая фрагменты пейзажа, он подолгу вглядывался, надеясь различить знакомые силуэты, следы, тени. Лошади мерещились везде, но при ближайшем рассмотрении они оказывались игрой света или разломами в камнях.