Пообещав даме навестить ее завтра пораньше, Дин отправился в обратный путь.

На маяке уже включился прожектор, хотя в сумерках свет его казался бледнее. В домике светилось только одно оконце, и Дин снова почувствовал тоску. Раньше там можно было застать мистера МакКеллена за чтением газет, недовольную маленькую Сару, общительную Уилс. Люк бы непременно грустно вздохнул, а Крэйг, как его веселая противоположность, хлопнул Дина по плечу и сунул в руки бутылку пива. И Эйдан… Он бы смотрел совершенно черными глазами, будто пожирая взглядом, а Дин от этого чувствовал, как сладко сводит спину в предвкушении…

Он тряхнул головой и взялся за ручку двери. Нечего думать об этом: Эйдана больше нет здесь, как и остальных. Никого нет.

В гостиной обстановка немного изменилась. Карл убрал щиты с окон, передвинул стол к окну, а стеллаж поставил у противоположной стены. Вместо книг по метеорологии и климату, стихов и подшивок старых газет, там теперь лежали стопки комиксов и каких-то журналов. На диване возлежала Ири, радостно замахавшая хвостом при виде Дина, одно из кресел было завалено одеждой, гору которой венчала потертая ковбойская шляпа. С кухни аппетитно пахло жареной рыбой.

– Привет! Извини, у меня тут слегка бардак, – Карл выглянул из проема кухонной двери. – Располагайся, я сейчас.

– Спасибо, – Дин сел рядом с Ири и стал гладить ее широкий лоб. – Ты ешь готовую еду?

– Да, распробовал и подсел вот. Наверное, это что-то вроде вашего фастфуда, – отозвался Карл.

– Хорошо разбираешься в быте людей, – похвалил Дин.

– Мне гораздо больше нравится жить с ними, здесь я не так бросаюсь в глаза, – он вышел из кухни с большой сковородой в руках. – Возьми пиво в ящике под окном, и мне тоже.

Дин достал пару бутылок и вернулся к столу. В сковородке еще немного шкварчали крупные куски морского окуня, и слюна стала собираться во рту сама собой. С обеда Дин ничего не ел, да и в таверне оставил половину своей порции.

– Присоединяйся, – Карл протянул ему вилку. – Не шедевр, конечно, но вполне съедобно, гарантирую.

– Честно говоря, я бы сейчас что угодно съел, не обращая внимания на состав и степень готовности.

– Ну да, морские прогулки располагают.

Карл открыл бутылку зубами, и Дин убедился, что они отличаются от человеческих формой и цветом. Белые у основания, одинаковые острые резцы медленно переходили в голубовато-прозрачный.

– Хм, зубы выдают тебя.

– Знаю, но их никак не спрячешь. Поганцы не желают менять вид ни под каким предлогом. Говорю любопытным, что я фрик и это имплантация. Хотел еще татуировок набить, но они на мне не держатся. Стоит один раз принять нормальный вид, а потом снова стать человеком – ни следа, только пятна краски в воде.

– Регенерация?

– Похоже. Организм считает это повреждениями и борется, – хмыкнул Карл.

Он жевал рыбу прямо с костями, те жалобно хрустели у него на зубах. Дин попробовал кусочек и убедился, что приготовлено даже вкусно, разве что многовато соли.

– Интересно, почему ты принимаешь вид человека? Я думал, так делают только рожденные людьми, – Дин уже смело цеплял на вилку кусочки мякоти и жевал.

– Не знаю, может, это наследственное. Оба мои родителя так умели, вот и мне передалось. Полезное приобретение.

– Странно, что тебе нравятся люди. Для меня это звучит необычно, я хочу сказать. Многие мои знакомые хотели бы уметь отращивать плавники, жабры и что-то в этом духе – ведь быть просто человеком не только скучно, но и опасно. Мы много болеем, легко умираем, да и вообще мало живем.

– Твои знакомые вряд ли представляют, как это – жить среди нас. Да, век человека недолог и полон забот, но вас хотя бы сейчас не принято ущемлять права некоторых людей, только потому что они, например, инвалиды, или имеют другой цвет кожи. Вы можете красить волосы и тело в немыслимые цвета, делать дырки и носить в них украшения, отращивать рога, менять зубы и что угодно. Жить с тем, кого любите, в конце концов. В море так нельзя, там очень традиционное общество, и если ты отличаешься, то пеняй на себя. Либо ты обладаешь силой сражаться за свою непохожесть, либо идешь жить на берег.

– Я не задумывался об этом. То, что ты говоришь, звучит довольно страшно.

Про себя Дин подумал, что это вполне совпадает с тем, что он уже слышал от Эйдана – при воспоминании о нем что-то в груди глухо ухнуло вниз и стало трудно дышать – лошади жили обособленной семьей на маяке, потому что в море им не рады.

– Ну, может, не так все ужасно, убивают не так уж часто, но кормиться дают не везде, а уж семью завести, дом – вообще нереально.

– А родители? Не знаю, как с этим в море, но вы общаетесь?

– Это непросто, – Карл криво усмехнулся. – Мой папаша всегда был мерзким типом, а с возрастом его характер здорово испортился. В общем, я рад, что долгое время ничего о нем не знаю. А мать убили, уже давно.

– Ох, прости, я не хотел задеть…

– Да ничего. Я совсем мелкий был тогда.

– Это случилось в море?

– Нет, на суше. Ее подстрелили ши, потому что мы вышли на берег возле их владений. Она-то людей боялась, выбрала уединенные Шетландские острова… А там земли старого ши, который ненавидит море. В общем, вышло страшно и кроваво, и с тех пор не люблю я фей. Видел, на что они способны.

– Грустно, – Дин подумал, что, кажется, он знаком с этим старым королем ши с островов, но вслух говорить не стал. – Ты поэтому меня предупреждаешь об общении с ними?

– Да нет, это я скорее по привычке. Тебе они ничего не сделают. Местные ши куда опаснее и сильнее тех, что на островах, но ты для них – как большой бриллиант. Короче, не думай об этом, и если у вас с соседом что-то намечается, то продолжай и получай удовольствие.

– Эм… нет, ты все не так понял. Мы с Адамом только друзья. Он, может, хотел бы чего-то еще, но… нет, нет.

– Да мне все равно, – широко улыбнулся Карл и взялся за бутылку с пивом.

Похоже было, что он не просто так об этом заговорил, но переспрашивать Дин не стал.

– Не будешь против, если я немного поснимаю тут вокруг? Хотелось бы и вас с Ири, если можно – но потом, днем.

– Конечно, снимай. Я тут нашел инструкции к метеостанции и чуть с ума не сошел, сколько там всего.

– Это хорошо, потому что я в этом не разбираюсь, – улыбнулся Дин. – Я думал, приборы снимут, раз метеоролога здесь больше нет.

– Сейчас все работает в автоматическом режиме, и мне нужно только передавать показания. Но хотелось бы чувствовать себя увереннее, на случай, если какая-то коробочка запищит и замигает не так, как обычно.

– Да, я понимаю. Тогда я похожу тут кругом, ничего? Спасибо за ужин, очень вкусно.

– Тебе спасибо что зашел – а то тут немного одиноко вечерами. Ходи конечно, я мешать не буду.

Карл погрузился в чтение каких-то потрепанных распечаток, а Дин, взяв сумку, вышел на порог. Он испытывал острое разочарование: ничего не случилось, и нового об Эйдане этот вечер не принес. На краю сознания бродило невнятное ощущение обманутости, словно Дин пропустил что-то у себя под самым носом. Хотелось вернуться и трясти этого Карла за плечи, кричать ему, чтобы он передал Эйдану, раз уж тот сам прячется, что Дин скучает и ждет каждый день, и что любить теперь очень больно, а ночи не приносят покоя… Конечно, он так не сделал – это выглядело бы как минимум странно.

Снаружи стемнело. Всходила луна – большая и темно-желтая у самого горизонта. Небо казалось чистым, и только через объектив Дин увидел облака, наползающие с севера. Скорее всего, завтра погода испортится. Море под обрывом негромко шуршало камнями, будто перебирая богатства. Дин заглянул вниз, но ничего не увидел.

– Где же ты теперь, Эйдан? Что сейчас делаешь?

Ночь обступала со всех сторон, не давая ответа. Дин медленно пошел к своему дому, чувствуя себя единственным последним жителем планеты.

– Ну вот, утром придет Адам, а у меня ничего не измени…

Дин поперхнулся и застыл. Конечно, вот о чем следовало спросить у Карла! Он развернулся и побежал обратно, горячо надеясь, что после его ухода тот не достал из чулана чей-нибудь труп и не превратился в разумную медузу. К счастью, ничего ужасного не произошло: Карла он встретил снаружи, у домика-метеостанции. Вооружившись фонарем и сжимая в руке распечатки с инструкциями, тот собирался входить внутрь.