Никаких мыслей поначалу не было, Дин просто лежал и смотрел. Потом пришла идея, что сегодня отличный день для фото, за нее зацепилась мысль о маяке и тут же обрушилась на сонное сознание картина с черным конем, разрывающим уздечку. Господи, какой ужасный сон! Дин даже улыбнулся: надо Эйдану рассказать. В кухне что-то брякнуло, послышался звон посуды.

– М-м-м, меня ждет завтрак, – пробормотал Дин, поднимаясь.

Отсутствие вещей Эйдана в спальне странным образом перекликалось с дурным сном, что-то слабо ухнуло в районе желудка, но Дин отогнал плохие мысли. Всем снятся плохие сны изредка, наверное, этот просто совпал с приступом хозяйственности у его коняшки, и тот убрался в доме, пока человек спал.

Дин надел домашние джинсы, футболку и вылез за дверь. Его встретили запахи жареного бекона и свежего кофе.

На кухне снова что-то звякнуло, и Дин заглянул в проем, ожидая увидеть Эйдана, выговаривающего за плохое поведение кофеварке.

– Привет, Дин! Я тут похозяйничал немного, ничего?

Посреди кухни стоял Адам с лопаточкой в руке и широко улыбался. Дин почувствовал, как собственная улыбка задеревенела на лице.

– Привет, – сказал он чужим голосом, – здорово.

– Как ты себя чувствуешь?

– Хорошо, спасибо, – Дин сел в гостиной, потеряв нить дальнейших действий.

– Точно? Ты вчера нас очень напугал, – Адам подошел и встал рядом.

– Напугал? Почему?

– Была такая гроза… Ричард заехал к тебе и не застал дома, тогда он отправился к нам, и там тебя тоже не было. Маяк закрыт, но мистер МакКеллен предупредил, что они съезжают. Ричард испугался, что ты тоже уехал, но твои вещи остались на месте. Телефон не отвечал, мы стали тебя искать. Звали, светили фонарями. А потом Грэм нашел тебя у самого обрыва, под страшным ливнем. Что-то случилось, Дин? Ты вряд ли искал ракурсы для новых фото, а?

Дин постарался улыбнуться, но вместо этого вышла странная кривая ухмылка. Он вдруг понял, что так и не всплыл, его все так же окружают многотонная толща воды и кромешная темнота.

– Эйдан приходил.

– Да? – по интонации Адама было ясно, что он и так это знает.

– Попрощаться.

– Интересно. А уздечка?

– Он порвал ее, – Дину казалось, что кто-то говорит за него.

– Хм, ничего себе! А говорил, что любовь до гроба, что никогда не уйдет. Я всегда говорил, что это лошади… – Адам встретился с Дином взглядом и запнулся. – Ох, Дин, милый, прости, я осел! Прости, прости, я не буду больше об этом, хорошо? Как твоя простуда? Ты сидел под ледяным дождем, был мокрый насквозь.

– Хорошо. Все хорошо, Адам, спасибо за заботу.

– Твое “хорошо” делает мне очень плохо. Ты выглядишь больным.

– Нет, чувствую себя нормально. Горло не болит, насморка нет.

– Ладно. Завтракать будешь? Я пожарил бекона, испек блинчики.

– Здорово. Я бы… Выпил кофе, для начала.

– Отлично, я мигом! – обрадовался Адам, скрываясь в кухне.

Дин выдохнул и закрыл глаза. Значит, это не был плохой сон. Эйдан приходил, чтобы порвать отношения с ним, и та ночь действительно случилась. Поежившись от внезапного холода, Дин потер ладонями плечи. Хотелось обнять себя и сидеть в кресле, не двигаясь: атмосфера казалась тяжелой и ледяной, словно он и правда опустился на дно моря. Что теперь делать?

– Кофе, блинчики. Ты с чем любишь, Дин? Есть мед, яблочный джем, творог, – Адам вернулся и теперь суетился у стола.

– Эйдан делал блинчики с сыром.

– Хочешь так?

– Нет, просто подумал вслух. Давай джем. Говорят, сладкое поднимает настроение.

– Отлично, джем! Вот он, – Адам придвинул вазочку. – Ты только не молчи, Дин. Не замыкайся, хорошо? Пожалуйста!

– Адам, послушай, – Дин намазал блинчик джемом и отправил в рот, – я все же не кисейная барышня, чтобы картинно страдать и часами рыдать в одиночестве. Да, обидно, да, неожиданно. Да, очень больно. Но я справлюсь, серьезно. У меня есть работа, друзья, семья. И, пожалуй, хватит с меня волшебных сказок.

– Мне нравится твой настрой, – похвалил Адам. – Ты сильный.

– Я опытный. У людей регулярно бывают неудачные отношения, я вот не знаю ни одного, кто не попадал бы в такую ситуацию.

– Даже ты?

– Даже я. У меня уже случалось нечто подобное, и я надеялся, что тот опыт будет единственным. Ладно, проехали. Отличные блинчики, Адам!

– Знаешь, я всего лишь верящий в сказки парень из глубинки, но я не смог бы так поступить. Для меня любимый человек – это как я сам, только дороже. Эйдан поступил мерзко и подло, он предал тебя и нарушил собственные клятвы. Я бы на его месте лучше умер, чем оставил тебя.

– Но ты не на его месте, Адам. Пожалуйста, не говори про Эйдана ничего, мне от этого только хуже.

– Прости, я на эмоциях. Тебе что-нибудь еще положить?

– Нет, спасибо. Сегодня хороший свет, думаю поработать – а с набитым животом по холмам не побегаешь.

– Уверен, что не стоит устроить выходной?

– Уверен. Работа хорошо отвлекает.

– Ладно. Тогда я сложу тебе еды с собой, чтобы ты мог перекусить на воздухе, – улыбнулся Адам.

– Спасибо.

Дин не стал делиться своими планами, но он собирался еще раз сходить на маяк и все там хорошенько осмотреть. Может, там найдется что-то, объясняющее поступок Эйдана? Сложно было поверить в то, что он так внезапно переменил отношение к Дину, не из-за глупой сказочки же. Недоумение в нем смешивалось со злостью, накатывающей волнами. Что произошло? Кто мог угрожать семейству коней только из-за того, что один из них связался с человеком? Дин чувствовал, что должен что-то делать, хотя бы пытаться. Если бы еще кто-то рассказал, как.

Адам ушел, и тишина стала вязкой, словно дом находился на дне Марианской впадины. Дин упрямо заставлял себя не застывать на месте, делать необходимое, собирать вещи. Оказывается, он уже забыл, как жить одному. Оказывается, почти все в доме так или иначе напоминает об Эйдане. День, когда они вдвоем валялись на диване, теперь казался ужасно далеким, словно совсем из другой жизни или с экрана телевизора. Сейчас было хуже, чем в первые дни, когда Эйдан, казалось, ненавидел его. Теперь Дину было с чем сравнивать.

На улице оказалось неожиданно тепло. Солнце, дразнившее яркими лучами через окна, в этот раз не обмануло, словно лето действительно решило в этот раз порадовать жителей острова, подарив им немного счастья. Море присмирело после вчерашней грозы, и, хотя волны все еще были высокими, они выглядели скорее веселыми, чем угрожающими. Дин заставил себя не вглядываться в слепящую глаза даль, в бесплодной надежде высмотреть там знакомые силуэты. Он свернул на тропинку, ведущую к маяку, и неторопливо побрел по ней. Легкий ветер путался в волосах, словно поглаживая, умытая дождем трава была того самого невыносимо-зеленого цвета, который всегда поражает на глянцевых картинках из журналов. Дину показалось, что дорога сегодня получилась особенно короткой, потому что он сам не заметил, как оказался у крайнего домика.

Повсюду было заметно, что они ушли. Девочки убрали с окон вазочки и красивые шторы, на крыльце больше не висели звеневшие на ветру поделки из ракушек и палочек. Чахлые цветы, которые Уилс тщетно пыталась выращивать в палисаднике, дождем прибило к земле. Домик был заперт: Дин подергал ручку двери. То же самое ожидало его и у второго коттеджа, разве что в запустении он смотрелся даже поприличнее. Вместо треснутого стекла стоял лист картона, остальные окна были вымыты и закрыты. Со ступенек пропали груды обуви, только одни резиновые сапоги сиротливо стояли, прислонившись к балке перил.

Дин сам не знал, что хочет здесь найти. Следы, знаки, таинственные послания? Он заглянул в окно и увидел знакомую гостиную. Мебель осталась на местах, но исчезли книги, распиханная по дивану и креслам одежда, мелкие безделушки. Посреди стола стояла чья-то большая, очень потертая сумка, рядом с ней – недопитая бутылка пива.

– Должно быть, кто-то еще не уехал, – обрадовался Дин и поспешил к двери.

Он протянул руку, чтобы взяться за кольцо, но дверь отворилась сама. На пороге стоял незнакомый мужчина.