Леди Мариан перелетела на шкаф, и оттуда недовольно застрекотала. Грэм отпустил губы Ричарда, но не отстранялся, и они стояли едва не касаясь друг друга лицами.
– Ей не нравится запах спиртного, – прошептал Ричард рассеянно.
– Да, я понял. Зато мне нравится. Я могу считать, что ты ответил мне «да»?
Ричард медленно кивнул, сглатывая.
– Я… хочу еще.
– Сколько угодно. Ты давно не целовался ни с кем, да? – Грэм коротко коснулся его губ, так что он даже не успел податься навстречу в ответ.
– Это тоже слишком заметно?
– Не так. Это чувствуется по твоему желанию. Ну и логически… вряд ли ты водил кого-то сюда.
– Точно, никого не водил.
– Вот видишь, наша маленькая история только началась, а уже похожа на настоящую сказку. Я пришел и усмирил злобного дракона, чтобы освободить пленника и подарить ему поцелуй. Или два. Или сотню, – Грэм снова потянулся к нему.
– Эта история… – выдохнул Ричард в его губы, – как она должна закончиться?
– Хорошая история тем и хороша, что ей совершенно необязательно заканчиваться. Она будет продолжаться так долго, как мы захотим этого, и будет настолько счастливой, насколько мы постараемся. На досуге расспроси об этом старого МакКоя, он у нас большой дока по части разного рода сказок и волшебных историй.
– Ты уедешь…
– И вернусь. Столько раз, сколько будет нужно. Я не улетал из Британии никогда прежде, но сделал это сейчас, чтобы найти тебя. Разве это не успокаивает тебя?
Ричард уткнулся лицом в его плечо и закивал. Он не хотел, чтобы Грэм видел ту бурю эмоций, что наверняка отражалась на его лице. Сложно было поверить и позволить себе разом все то, от чего отказывался долгие годы, запрещая себе даже думать и мечтать. Грэм заставил его посмотреть в лицо всем своим страхам и демонам разом, и Ричард хотел ему верить, очень хотел, хотя все, что он говорил, было слишком похоже на сказку или сон. Вот сейчас он проснется и все кончится… вот сейчас.
Руки Грэма осторожно поглаживали его спину, он тепло дышал Ричарду в волосы, и, кажется, усмехался.
– Я останусь на ночь.
– Уже? Так сразу? – Ричард поднял голову и изумленно посмотрел на него.
– Ну… не в этом смысле. То есть, я хотел бы этого, но решил же, что не буду спешить. Просто сейчас мне совсем не хочется возвращаться в дом Адама и рассказывать им с дедом, как прошел мой день. Так что, могу я переночевать здесь? Обещаю вести себя прилично и спать на диване.
– Есть гостевая спальня, – негромко предложил Ричард, не спеша покидать кольцо рук Грэма.
– О, нет, она слишком далеко от тебя. Диван будет в самый раз.
– Хорошо. Но спать еще рано… и у меня, скорее всего, нет еды. Наверное, только яйца.
– Яйца – это прекрасная еда! Давай так: я сделаю ужин, а ты расскажешь мне побольше о себе и своей семье. Я не застал никого из них, но очень хотел бы познакомиться, чтобы знать, кому я должен быть благодарен за тебя.
– Я не могу понять, когда ты шутишь, а когда говоришь серьезно. Могу показать тебе семейные альбомы с фотографиями, но обычно это всем скучно.
– Но я люблю семейные альбомы. Наверное, потому что старомоден. И еще: я всегда абсолютно серьезен, Ричард.
Грэм поцеловал его снова, и на этот раз поцелуй был долгим и глубоким, и разрывать его не хотелось еще сильнее.
В холодильнике у Ричарда кроме яиц нашлось немного молока, один сморщенный помидор и подсохшая попка домашней колбасы. Через несколько минут прекрасный омлет уже подходил на плите, а в широком ковшике варился кофе на двоих.
– Первым делом куплю турку нормального размера, – ворчал Грэм.
Ричард достал запаянные в пакеты запасные комплекты постельного белья и расстилал постель на диване в гостиной. Леди Мариан щебетала без умолку, избрав наблюдательным пунктом высокий шкаф. В доме там и тут слышались звуки, словно здесь и правда снова жила большая семья.
Вечер прошел тихо и мирно, под негромкое бормотание телевизора и чуть более громкое – леди Мариан, которая после распевки на шкафу принялась спорить с диктором, то и дело норовя клюнуть его через экран. Грэм с интересом рассматривал старые фото, задавал вопросы по существу и даже верно запомнил имена всех тетушек и кузенов. Около десяти вечера он позвонил Адаму и сказал, что заночует у Ричарда; тот что-то громко восклицал, слышно было через динамик, но Грэм не слушал и просто отключил телефон.
После бурного потрясения и еще одного жаркого поцелуя на ночь Ричард думал, что не заснет, но он отключился моментально, едва его голова коснулась подушки.
По правде говоря, он не помнил, когда в последний раз спал так крепко и безмятежно.
========== Глава 8 ==========
Поутру Ричард долго лежал под одеялом, не решаясь открыть глаза. Ему было с одной стороны хорошо и спокойно, а с другой – страшно, что все вчерашнее окажется сном или плодом его воображения. Медленно светало, мимо проплывали привычные утренние звуки, такие же, как и всегда. Далекий смутный гул моря становился явно различим, а потом снова пропадал – значит, снаружи ветер порывами. Да, точно, вот он свистит в трубе… и еще раз, подольше. Изредка над крышей дома проносились морские птицы, крича резкими и звонкими голосами. Тикали часы в гостиной, периодически включался холодильник. Леди Мариан в упоении лупила подвесным зеркальцем о стенку клетки, потом носилась, коротко вскрикивая, по ее дну, а затем вскарабкалась по прутьям, издавая быстрые трели, которыми обычно требовала еды. Никого больше – ни шагов, ни дыхания, ни шороха постели. Неужели…
Ричард спустил ноги на пол, и только после этого открыл глаза. Снаружи было обычное для этих мест серое утро с мутным небом и обещанием скорого дождя. Свет, проникавший сквозь окна, казался густым и осязаемым, он не слишком справлялся с остатками ночной мглы, попрятавшейся по углам. В доме было тихо и как-то по-особенному чисто, а производимые собственными движениями звуки казались слишком громкими и неуместными. Стараясь ступать неслышно, Ричард прошел в гостиную. Его встретили аккуратная стопка белья и свернутое одеяло на диване. И голодная леди Мариан, с яростью щелкающая клювом о металлические прутья клетки.
– Сейчас, моя дорогая, покормлю.
Голос после сна был хриплым и чужим, почему-то именно его звучание расстроило Ричарда сильнее всего. Он не мог заставить себя думать о Грэме, подсознание с какой-то, только ему понятной целью, подсовывало образ свернутого одеяла, и никакие выводы из этого сделать не получалось.
Леди Мариан получила порцию утреннего корма, кусочек бисквита для попугаев, чистую воду и лоток с минеральным песочком, а дельные мысли так и не посетили голову Ричарда. Он чувствовал себя разоренным и разворошенным, и никак не мог начать собирать себя заново, словно весь каркас, который прежде его держал, оказался бумажным и размок под зимним дождем.
– Кофе, – сам себе скомандовал Ричард. – И умыться.
На кухне оказалось так же чисто, как и в гостиной: кто-то перемыл всю посуду и расставил ее по полкам почти так же, как делал обычно сам Ричард. Только маленькой турки нигде не было видно. Оставив тщетные попытки разыскать ее, Ричард отправился в душ: может, хоть так голова начнет быстрее думать? Как и у многих это бывает, едва шум льющейся воды заглушил остальные звуки, стало казаться, что звонят оба телефона, в дверь стучат, а по коридору кто-то ходит. Обычно эти галлюцинации не имели ничего общего с реальностью, но сейчас все оказалось не так. Едва Ричард распахнул дверь ванной, в нос ему ударил восхитительный запах жареного бекона. На кухне весело шкварчало и шумело, кто-то постукивал лопаточкой по стенке сковородки и напевал шотландский мотивчик; клетка леди Мариан была отперта, а ее обитательница подпевала повару. Заглянув на кухню, Ричард увидел голую спину Грэма. Тот переворачивал бекон в широкой сковороде, пока попугай на его голове выводила рулады. Складки килта покачивались в такт движениям, привлекая внимание и гипнотизируя. На плите ярким полированным боком сияла новая пузатая турка.
